Я-злой и сильный (СИ) - "Андрромаха" - Страница 27

- Что, всё так рано закончилось?

- Нет, - мотнул головой Артём. – Всё только началось. Просто я соскучился по тебе и уехал.

Кэп немного смягчился.

- Ты ужинать будешь?

- Не, я бутербродов нахватался. Я трахаться буду. …Ведь - да?...

Кэп хмыкнул, развернув кресло, уехал в комнату, но упрямиться не стал: позволил Тёмке себя соблазнить. Минут через пять Рыжий уже сидел сверху, стиснув коленями Кэповы бедра и опираясь руками на подставленные сильные ладони. Он начал медленно, томно, надолго замирая после каждого движения. Потом – завелся, сжал Лёхины пальцы, ускорил свой ритм.

- Алёшка, какой ты… По сравнению с ними со всеми. О, боже!... Такой…

- Какой? – спросил Кэп настороженно.

- Большой. Сильный. Обалденный. Лучше всех!

- Там были те, с кем ты мог меня сравнить? – не удержался Кэп ревниво.

- Да ну их! – отмахнулся Тёмка. – Все – доходяги. Тебе в подметки не годятся.

- Но - были твои бывшие? – приспичило Кэпу.

- Кроме Ваньки – только один, - это была Тёмина ошибка. Зачем сейчас, во время страсти, было это признание?

- Это он тебя тискал? – в голосе Кэпа звякнул металл.

- Когда? – Артём был слишком заведен, чтоб быть осторожным в выражениях.

- А тебя сегодня тискали несколько раз? – процедил Кэп и выдернул руки, на которые опирался Тёмка.

- Да! Как ты понял?! – с обидой, с вызовом, нарочито и громко вскрикнул Артём.

- Ты – сссука! – Кэп коротким хуком сунул ему в бок кулак.

Рыжий охнул от удара, едва не потерял опору, но сумел-таки дернуться вверх, приподняться, чтоб не причинить Кэпу боли. У него зашлось дыхание. Он трудно осел на кровать, хватая ртом воздух. Потом раздышался, вскочил и прижался спиною к стене. Кэп зло смотрел, как угасает Тёмкина эрекция.

- Что пялишься? Собирай своё тряпье и вали отсюда на хрен! Я с бл###ю жить не буду!

Тёма стоял и молчал.

- Я непонятно объясняю? Повторить?

- Не надо, - Артём покачал головой и пошел укладывать вещи.

Сборы заняли четверть часа. Шмотки, ноут, бритва и щетка… Он всё упаковал, завернул Доньку в свой шарф. Сел в коридоре на обувную «горку» - обуться и… надолго замер, опустив голову. Встать сейчас и уйти просто не было сил. Он сидел дольше часа. Кэп проехал на кухню, позвенел там посудой. Вернулся в комнату. Лёг. Выкатиться в коридор, чтоб проводить Артёма, для него тоже оказалось непосильным трудом.

По-ноябрьски рано стемнело, когда Артём встал и неслышно вошел в комнату. Кэп лежал лицом к стене. Тёма опустился на краешек кровати. Кэп не обернулся.

- Алёш? – голос Тёмы был умоляющим, жалким. – Выслушай, пожалуйста, - ответом была тишина. – Я ни в чем не провинился. Меня никто не трогал. А уж тем более – я никого. Там был один парень, да, мы с ним жили два месяца позапрошлой весной. Задолго до нашей с тобой встречи. Мы здороваемся просто: «привет-как жизнь-пока-пока». И больше – никаких отношений. Правда.

Кэп молчал. Тёма робко тронул его за плечо. Его не оттолкнули. Тогда он смелее положил ладонь на Кэпову руку:

- Я люблю тебя, Алёш. Я не могу уйти. Пожалуйста. Только не сейчас!

- Ты знал, что он там будет? – глухо проговорил Кэп в стену.

- Да, - выдохнул Артём.

- И для него наряжался?

- Да нет же! – подрагивающая Тёмкина ладонь, едва касаясь, гладила Кэпов локоть.

Кэп резко дернулся:

- Не ври!

…Что сказать в его оправдание? Что он и сам не знал, как сильно ревнует своего Рыжика? Что не рассчитал силы своих рук, привыкших «таскать» его могучее тело? Что он не собирался бить, просто хотел отмахнуться? …Слабые отмазы!

- Не ври мне! - он развернулся и толкнул Рыжего в грудь.

Тот от удара отлетел, как тряпичная кукла. Перед кроватью стояло кресло, на котором Кэп ездил по дому. Окажись оно на полметра правей, и Артём, упав, сломал бы себе спину. Но подлокотник подвернулся ему под поясницу. Он успел развернуться и уже в падении выставить руку для опоры. Шумно грохнулся. Охнул. Вскочил. И, застонав, схватился за кисть.

Кэп сгоряча привстал на локоть и смотрел на Тёму с вызовом:

- Еще раз объяснить?

Но лицо Артёма закаменело, и голос стал сухим и строгим.

- Нет. Не надо. Я - понял.

Падая, он повредил руку, и надеть куртку сумел не с первого раза. Положил черепаху за пазуху. Навьючил сумку, ноутбук, сдавленно застонав – видно, зацепил больное запястье – взял в руки аквариум и вышел. Кэп яростно стукнул кулаком по стене. Но в опустевшей квартире никто и ничто не ответило на этот отчаянный жест.

Он допил пиво и съездил за водкой. Послал Артёму смс: «Набегаешься – приходи! Бить буду несильно». Выпил полбутылки водяры. Набрал еще смс: «Рыжий, как рука? Не простуди Доньку, приходи домой». Ответа не было. Он набрал Тёмин номер, но тот был недоступен. Через час он поехал на улицу. Уже была ночь. Он катался по окрестным дворам, пытаясь в темноте разглядеть Тёмкину фигуру на лавочках или качелях. Его коляска могла забраться не на все бордюры. Там, где не мог проехать, он негромко окликал:

- Артёёёём!

Но никого не нашел. Замерз. Катился домой и молился: только б Тёма был дома. «Прости меня, Рыжик!» - шептал он в лифте. – «Я – сволочь. Прости!»

Но квартира была пустой и безмолвной. Кэп включил комп, зашел на Амбразуру. Там, как всегда, болтался Мадьяр.

«Иван, привет. Ты не знаешь, где Тёма?» – написал ему Кэп без особой надежды.

«Ты – подлец!» – был ответ. – «В следующий раз я сдам тебя в полицию».

«Он у тебя?» – спросил Кэп. Но вместо ответа пришло: «Сообщение не может быть доставлено. Данный пользователь включил вас в черный список». Кэп завел еще один ник. Снова написал Мадьяру:

«Только скажи: он – с тобой?»

«Да», - был короткий ответ. И новый ник попал в черный список вслед за предыдущим.

Кэп допил бутылку и лег, сжимая в руке телефон.

Воскресное утро началось не с будильника. Кэп проснулся с мутной головой, разлепил глаза и первое, что увидел – пустой угол стола, где еще вчера стоял Донькин аквариум. Кэп подъехал к окну. За ночь лег первый снег. Тротуар был устелен нетронутым белым ковром. Кэп вспомнил прошлую зиму, одиночество,  отчаяние, застуженные больные колени. Всё это вернулось. А то, что дало ему лето, он сам просрал – идиотизмом и подлостью. Ему пришло в голову, что есть один плюс: так никто ему в лицо и не кинул обидного «Пидор!» Можно больше не бояться этого стыда!

Дверь подъезда хлопнула. Соседка прошла к магазину, оставив за собой цепочку следов. И Кэпу подумалось: надо – жить. Строить свою судьбу по-новому. Как с чистого листа.

* * *

Нет, Артём не вернулся.

Всё воскресенье Кэп занимал себя домашней суетой: мыл пол, варил картошку, убирал на зиму летние вещи. Вчерашнее вспоминать было стыдно и больно. Чтобы унять совесть, он твердил себе, что всё сделал верно, что давно было пора расстаться, что он уберег Тёму от стычек с тем же, не дай Бог, Борькой, который на кулак насадит так, что забудешь, как дышать... Да и сам Кэп, получалось, ушел от позора. Теперь, когда всё позади, он никому не позволит в лицо себе сказать пошлость или грубость.

Он был уверен, что Артём еще придет. Вслушивался в тормозящий на этаже лифт, подъезжал смотреть в глазок: вдруг Рыжий топчется на лестничной площадке, боясь позвонить? Лёху волновало сейчас: как его не впустить снова в дом? Что сказать, чтоб не обидно, но без компромиссов?

«Рыжий, прости, я тебя толкнул случайно. Но попросить уйти хотел давно!» – репетировал он, привставая в кресле на колени, чтоб достать с верхней полки зимнюю куртку и шарф. Дело это было сложным. Кресло елозило колесиками, грозя отъехать в самую неподходящую минуту и грохнуть хозяина об пол. Тащить к шкафу стол сейчас было в лом. Кэпа бесила собственная убогость, увечность, вот так, по мелочи, настигавшая в пустяковых делах.

«Вали отсюда! Чтоб я тебя не видел никогда!» – в сердцах прошипел он, обращаясь к воображаемому Тёмке… Но выслушивать все эти фразы тот так и не пришел. К вечеру Кэпа накрыл страх: вдруг с Рыжим - беда?! Он открыл «Амбразуру»: там привычно травил анекдоты Мадьяр. Вряд ли бы он веселился, если бы с Артёмом было плохо, ведь правда?! Кэп, хмыкнул: «Гордый, значит?! Ну и - ветер в спину!» Ему хотелось водки, но завтра было - на работу, и он удержался.