Ромашка (СИ) - Висман Дэвид - Страница 14

А Сергей стоял в шоке. Какой же он придурок, вот зачем он про Машку ляпнул?

– Ром, это не из-за тебя, честное слово. Ты здесь ни при чём. Она не догадывается. Как она может догадываться? Мы даже повода не давали.

– Женщинам и догадываться не надо. Они такие вещи за версту чувствуют. Про нас с тобой она, конечно, не догадается, думает, наверное, что ты ей с какой-нибудь девушкой изменяешь.

– С какой девушкой? Я в деревне живу. Шаг влево, шаг вправо – расстрел на месте.

– А как она тогда изменять умудряется?

– Она по субботам работает. Она и начальничек её. Видел я их.

– Значит, тем более тебе семью сохранить надо, а я мешаю. В общем, мирись с Машей. Я с тобой встречаться больше не буду.

– Блядь! Ты что, не слышал?! Люблю я тебя, придурка. Не нужна мне Маша, мне ты нужен. Я с ней сегодня же разойдусь!

И не успел Роман в ответ и слова сказать, как Серёга пулей оделся и выбежал из сауны.

Уже перед самым домом Сергей вспомнил, что телефон у него выключен, а вдруг Ромка звонил? Чертыхнувшись, включил и глянул на дисплей. Двадцать пять пропущенных вызовов, и все от матери и старшего брата. Ёпрст! Только сейчас понял, что мать от беспокойства с ума сходит. Время почти одиннадцать вечера, а от Артёма он уехал, ещё пяти не было. Сердце сжалось от мысли, что у матери, наверное, давление поднялось, а ему ещё с Машкой разборки предстоят.

Как только машина подъехала к дому, на крыльцо выскочили мать и Машка.

– Серёжа, ты где был? Я уже в милицию Артёма позвонить попросила. Он в ГАИ звонил, узнавал, были ли аварии с «десятками». Что случилось? – Мать была бледной как стенка, и от неё несло корвалолом.

– Мам, всё нормально. Я знакомого встретил, поговорили, посидели. Телефон разрядился – не мог позвонить. Прости меня, а?

Мать прижалась к его груди, и он, обняв, повёл её в дом.

Машка взглядом метала молнии, но, как ни странно, молчала, как будто чувствовала, что он скандала ждёт и что этот скандал ему нужен.

На столе тонометр, таблетки, капли – Серёга чувствовал себя последней скотиной.

– Артёму позвони, а то он сейчас там всех на уши поднимет, – Маша сунула ему свой телефон.

Созвонившись с братом и выслушав трёхэтажные маты, молча сел ужинать. Мать, выпив снотворное, ушла спать. А Машка, подперев стенку и сложив руки на груди, сверлила его глазами.

– Ну и где же ты был?

– Там же, где и ты по субботам бываешь.

– Я вообще-то работаю по субботам, ты, милый, тоже на работе был? – В голосе одни шипящие. Наглая, как танк, даже глазом на намёк не моргнула.

– Ну вот считай, и я на работе был. Блядки называется. Знаешь такую?

Машка отклеилась от стенки и, опершись руками о стол, нависла над ним.

– Ты что же, козёл, хочешь сказать, что ты сейчас от бабы какой-то приехал?

– А тебя что-то не устраивает? Я же молчу, когда ты по субботам, накувыркавшись с шефом, приезжаешь.

– Ты совсем охренел? Что, решил, что лучшая защита – нападение? – Машка уже чуть слюной не плевалась, шипела, как раскалённая сковорода, даже намёка на испуг на лице не было. Сергей поражался её наглости и выдержке.

– Я охренел? Это ты охренела! Я не успел отъехать от твоей работы, как вы в обнимку вышли и ебаться укатили. Что, не ожидала? Думала, трахаться будешь и всё шито-крыто останется?

– Ну-ну, давай, придумывай дальше! Что ещё придумаешь, чтоб самому отмазаться?

– А я не собираюсь отмазываться. И жить со шлюхой не собираюсь. Хуярь к своему начальнику и ему мозги ковыряй. Только, сдаётся мне, ты ему на хрен не нужна – натянет ещё пару раз да бросит.

Тут Машку сорвало. Она налетела на него и стала молотить, куда ни попадя, кидалась и кричала:

– Мразь, погань, ненавижу тебя! Скотина бесчувственная! Чтоб ты сдох! Тварь поганая!

На крики выскочила из своей комнаты Любовь Ивановна. Думая, что они ругаются из-за того, что Сергей не был дома, стала успокаивать Машу:

– Маш, успокойся, ну задержался, с другом поговорил, живой же, здоровый. Бессовестный, конечно, но они все мужики такие, не думают своей башкой, что творят. Что здесь жена с матерью с ума сходят.

Машка отцепилась от мужа и, плача навзрыд, кинулась в спальню. Мать укоризненно смотрела на Сергея, качая головой. А он молча допивал чай, не поднимая глаз от стола.

Спать пошёл в «Ромкину» комнату. Лежал и слушал, как Машка за стенкой ревёт в подушку. И стало вдруг жалко её, дуру. Он пробовал злиться на неё, но у него не получалось. Тогда стал злиться на себя – за то, что такой мягкотелый. Стал думать, как сказать матери, что они расходятся, как ей всё объяснить. Ведь не ругались до этого особо-то, так, мелкие перепалки. Машкино вечное недовольство, так к этому уже и мать, и он привыкли. Не говорить же, в самом деле, матери, как Машка по субботам работает. У матери и так давление зашкаливает, совсем ведь сляжет.

Захотелось услышать Ромкин голос, сказать, что высказал всё Маше и что они разойдутся. Встал и вышел на улицу, чтобы позвонить. Ромка не отвечал. Наверное, спит уже.

Маша сидела на кухне. Глаза красные и опухшие от слёз. Ждала, когда он зайдёт.

– Серёж, – тихо, почти шёпотом. Встала, прильнула к его груди. Уткнулась в плечо и опять разревелась. – Серёженька, прости. Я назло тебе. Ты ведь на меня не смотришь даже. Я чтоб ты ревновал хотела. Прости, пожалуйста. Ну, хочешь, я уволюсь с работы? В деревне устроюсь. Пожалуйста, не бросай меня. Прости. Прости. Ну пожалуйста, ну прости меня – У неё опять начиналась истерика.

– Хватит. Мать снова разбудишь. Хочешь, чтоб её на «скорой» увезли? Спать иди. Завтра поговорим.

– Пошли вместе? Ложись со мной. – Она вцепилась в Серёгину руку, потянула в спальню.

И он пошёл. Лёг на самый край, отвернулся. А она лежала тихонько рядом, гладила его по спине и шмыгала носом.

Ромка из сауны вернулся злющим, как чёрт. Славка уже был дома, жарил, на ночь глядя, картошку. Он вечно так – весь день ходит голодный, а на ночь начинает жрать.

– Ром, завтра у Ольги день рождения, можно она к нам придёт, посидим втроём?

– А ты что у меня-то спрашиваешь? Я что, не даю тебе, что ли, с Ольгой встречаться, мне по фигу, пусть приходит.

– Ты чего злой такой? Где шлялся, кстати?

– Тебе-то какая разница? Где шлялся, там уже нет.