Ты такой же как я (СИ) - Висман Дэвид - Страница 30

- Не ссы, студент! Мы маленьких не обижаем. Прыгай в автобус, тебя только и ждем.

Студент смерил меня взглядом, обещающим все казни и пытки, какие есть. В ответ я пожал плечами и, кивнув на автобус, вздохнул:

- Не виноватый я, они сами пришли.

Девчонки Данила зачмокали и затискали, он только кряхтел и ойкал. Мужики глядели на это дело с ухмылочками.

- Ну, все, конкурент прибыл. Куда нам старым пердунам до молодых. Нас бы кто так потискал, - ворчал Борис Сергеевич, главный наш инженер, сорока пяти лет отроду, самый из нас старый, после Валерьевича. Оптовик Григорий Яковлевич только посмеивался, колыхая своим необъемным животом, а начальник фабрики мороженого Алексей - тридцатитрехлетний красавец с самодовольной рожей - перемигивался с завгаром.

- Да куда им, салагам, до нас. Так, потискать, как братика. Мы, Сергеевич, вне конкуренции. Вон, Саныч у нас чего только стоит. Мачо! А студентику до нас еще заматереть надо. Так что, мужики, не расстраивайтесь, вот приедем на озеро, посмотрим, кто кого тискать еще будет.

- Даже не надейтесь, Алексей Викторович! – возмутилась Леночка.

- Ох, Ленок, вредная ты, вот за это я тебя и люблю! - послал ей воздушный поцелуй Викторович.

Я поймал взгляд Даньки. Он с прищуром оглядел сначала меня, затем все присутствующее начальство и выдал:

- Ну, через годика три и я мачо буду, не хуже Дмитрия Александровича, а вот он уже старым к этому времени станет.

- Ну, вот и пожалуйста, – вздохнул Борис Сергеевич, - если уж молодежь считает, что Димка старый пердун, так из меня, по их мнению, вообще песок сыплется.

- Старый конь борозды не портит, – подмигнула ему Анечка. – Вы, Борис Сергеевич, мужчина в самом соку. Жаль, женатый только.

- Опаньки! Сергеевич, я уже тебе завидую! Анечка, я не женатый! И я еще жеребец хоть куда!- метнулся к девушке шустрый завгар.

- Ага, все вы неженатые, когда налево идете. – Анечка сбросила со своего колена руку завгара.

- Не, честно, Ань. Ты разве не в курсе? Я в том месяце развелся, теперь свободен, как птица в полете.

- Да про ваши ежемесячные разводы весь холодильник уже в курсе.

Я слушал все эти шутливые перепалки вполуха. Смотрел на Даньку и думал о Маше. Я ничего ей не сказал, что задержусь, а телефон отключил. Не только я, все сидящие мужики в автобусе. Как нас только жены терпят. Юрьевич со своей разбегается после каждой такой пьянки. Она собирает детей и уходит жить к матери, а он, нагулявшись, идет потом её забирать, просит прощения и клянется, что это в последний раз. И она возвращается. Всегда.

Настроение у меня было фиговое. Я не хотел всю эту толпу. Я хотел всего одного человека – его. А он болтал с девчатами и не обращал на меня никакого внимания. Вообще.

И мне захотелось снова подкалывать его, доставать, злить, выводить из себя. Это, наверное, единственный способ, обратить на себя внимание.

********** ГЛАВА 23

Шашлыки получились на славу, как и сам пикник.

Вопреки моим ожиданиям Данил чувствовал себя в компании не зажато.

Смеялся вместе со всеми анекдотам, которые лились, как из рога изобилия – мужики наперебой травили их, кочевряжась перед девчатами.

А когда Антоныч заиграл на гитаре и запел, Данька не отрывал от него восхищённых глаз и подпевал вместе с девчонками. Пил наравне со всеми, не ломаясь и не отказываясь. Раскрасневшийся от алкоголя, он облокотился на Ленку, а она обвила его шею руками и то и дело скармливала ему кусочки мяса, он же не сводил глаз с начальника компрессорной.

Я, молча, хлестал водку и буравил практиканта взглядом. Внутри всё кипело. Обычно я тоже травлю анекдоты и вообще не скучаю в компании, но не сегодня.

Георгий Яковлевич попросил Антоныча спеть его любимый романс «Я встретил вас» – и Данька вдруг запел его вместе с гитаристом. Дуэт у них получился просто потрясающий.

Пока они пели, моё сердце как будто остановилось. Никогда ещё так красиво не звучал этот романс в исполнении Антоныча. Он сам, по-видимому, был в восторге. Как только отпустил струны, протянул руку Данилу.

– Держи пять парень. Голос у тебя охрененный. Молодёжь обычно эти песни не знает, часто поешь?

Данил пожал руку компрессорщику, улыбаясь

– У меня мама здорово поёт и дядька. Это у них семейное. Как какое застолье – так обязательно с песнями. Их отец был первым певцом и балалайщиком в деревне.

– Балалайка? Серьёзно?

Данька кивнул, всё так же улыбаясь и не сводя с Антоныча глаз.

– Ну, а ты умеешь играть? На балалайке или гитаре?

– Нет, я только петь могу, и то только поддатый. – Данил засмеялся.

– Ну, всё, парень, ты попал, теперь от наших гулянок не отвертишься, – похлопал его по плечу Борис Сергеевич.

У меня уже чуть пар из ушей не валил. На языке вертелись сплошные матерные междометия.

Какого хера, спрашивается, он лупится так на Антоныча? Что, блядь, за гляделки такие. Я уже было собрался подхватить Даньку за шкварник и уволочь для выяснения в кустики, под видом «пошли отольём», как услышал эти самые слова над своим ухом.

Юрьич буквально навис надо мной.

– Саныч, разговор есть, пошли отольём.

Я нехотя встал, запихал все свои эмоции подальше в задницу и пошёл за ним. Отошли мы довольно таки далеко от стоянки.

Пристроились к старой берёзе. Завгар повернул ко мне лицо и, заправив хозяйство в штаны, прокашлялся, словно речь собрался толкнуть.

– Димыч, ты палишься.

Блядь, я чуть на штанину себе не нассал, так руки дёрнулись.

– Ты о чём? В смысле – я палюсь? – Спокойно заправился и сделал морду кирпичом, словно не понял о чём речь.

– О пацане. Это ведь тот практикант, чьей задницей тебя Валерьич подкалывал. И ты в натуре на него пялишься, как на тёлку какую-то. Ты, блядь, запал на него, что ли? Я хренею, Димыч, у тебя же желваки от злости ходили, пока они с Антонычем пели. Мне по хрен, но если тебя ещё кто из наших спалит? Какого хрена, Саныч? Что с тобой?

Злость на Данила, на себя, на Юрьича накрыла, словно обрушившийся потолок. Перед глазами пелена, скрежет зубов так, что даже челюсть свело, кулак в ствол дерева, боль на ободранных костяшках, и голос завгара: