Ты такой же как я (СИ) - Висман Дэвид - Страница 22

Данил себя женатым даже не представлял. К женщинам его не тянуло совсем. И целоваться с девчонками ему было неприятно.

Наверное, так же неприятно, как натуралу целоваться с мужиком.

Он никак не мог принять за правду то, что наговорил ему Дмитрий Александрович. А ещё эта история с Владом. Что за разговор у них там был?

Данька достал телефон и просмотрел вызовы. По времени и вызовам получалось, что они действительно общались.

Владу позвонить очень хотелось, и он решился. На его звонок сначала не отвечали, а затем сбросили. Он набирал несколько раз – безрезультатно.

Разозлившись, он принялся строчить смску. Левой рукой делать это было неудобно, и он совсем распсиховался, так что смс вышла такого содержания: «Возьми трубку. Не веди себя, как гандон. Не возьмешь - выпишусь из больницы, приеду, устрою, такой кипишь, мало не покажется! Данил».

Не успел он выждать, когда Влад прочтёт его послание, как телефон в руке завибрировал.

От рыка крольчатника Данька чуть не оглох:

- Чего надо? Говори быстрее, некогда мне здесь с тобой лясы точить!

Данил еле сдержался, чтобы не матюкнуться в ответ.

- Влад, что тебе этот козёл наплёл, что ты на меня рычишь?

Смешок и ехидный голос любовника:

- Это ты своего папочку козлом обзываешь? Я, блядь, так и понял, что ни хуя это не батя твой, а один из твоих ебарей! Сразу вычислил, как он только рот свой раскрыл. Чё надо? Какого ты звонишь, шалашовка мелкая? Что «папик» в больницу отправил, когда узнал, что я тебя поёбываю?

Данил не верил своим ушам. Что бы ни наговорил безопасник, какое право имеет этот урод с ним так разговаривать, даже не разобравшись! Да ещё после того, как сам трахался с тёлкой у него на глазах!

Хлестнувшая по сердцу и мозгу злость, отбила дар речи. Да и о чём говорить? Объяснять, оправдываться? К чему, перед кем?

- Ну, ты и козёл! Забудь, что я тебя просил позвонить. Вообще всё забудь.

Отключенный телефон упал на койку.

Злость перерастала в обиду и боль. Губы затряслись, как Данька ни сдерживался, чтобы не разреветься. Сдержаться не получилось.

Всё, что накопилось за эти дни, прорвалось наружу. Только вот слёз не было, были спазмы, похожие на рыдания, от которых он начал задыхаться, почему-то икая.

У окна как всегда торчали больные, они-то и крикнули медсестру.

Истерика прекратилась, только когда подействовал успокаивающий укол, и Данил заснул.

В ординаторской завотделением договаривался о консультации у психотерапевта для Данила. Его срыв посчитали последствием психологической травмы и асфиксии.

* * *

Домой после больницы я поехал не сразу. Катался по городу, благо пробки к вечеру рассосались. После третьего пропущенного Машкиного звонка вырубил телефон совсем. Домой приехал уже поздно. У Маньки опять глаза красные, а у меня нет настроения её утешать.

И что она нашла во мне? Бросила бы, и дело с концом.

И мне было бы легче, не было бы искушения прикрываться ею, как ширмой.

Разговор с Данилом выжал меня досуха.

Никогда не чувствовал себя таким обессиленным. В жизни было столько сложных ситуаций, столько «разводов» и «разборок».

Столько говна приходилось разгребать языком, но тяжелее этого разговора у меня не было.

Не ужиная, разделся и упал на кровать, уткнувшись носом в подушку.

Машутка прилегла рядом, гладя меня по спине.

- Дим, что-то случилось? У тебя неприятности? Никогда не видела тебя таким.

- Всё нормально, я просто устал. Нервы, Машань, просто нервы. Посплю, и всё будет о'кей.

- Это из-за парня того? Из-за убийства?

- Ну, слава Богу, до убийства не дошло. Но, да, из-за этого тоже. Не каждый день приходится целлофановые мешки с голов сотрудников снимать, а потом откачивать почти труп.

- Бедненький. Отдыхай, конечно, я ещё телевизор посмотрю и тоже лягу. Хочешь, я тебе кофе с печеньем принесу?

- Нет, солнце. Поцелуй, и я спать.

Машка с чувством поцеловала меня и вышла из комнаты. Я долго не мог уснуть, всё думал о практиканте. Как он там? Простит ли меня. Получится ли у нас с ним что-нибудь? И что мне делать для того, чтобы получилось?

Я ведь ни разу никого не добивался. Все отношения дальше траха не заходили. Даже с Машкой мы сошлись легко и быстро. Как-то само вышло.

Познакомились на каком-то фуршете, сейчас даже не помню, на каком, в эту же ночь переспали. А потом я и глазом моргнуть не успел, как Машаня перекочевала ко мне. Только подумал – что пусть, что так даже лучше.

А то уже до сороковника недалеко, а всё неженатый, и на вопросы: "Чего не женишься?" - надоело выкручиваться.

Утром оптимизма у меня не прибавилось. Наоборот, на работе всё раздражало. Сосредоточиться я не мог. Так и тянуло позвонить Данилу.

После обеда, я всё же не выдержал и набрал его номер, но телефон был отключен. К концу рабочего дня я попытался дозвониться снова, предполагая, что он, наверное, отдыхал и отключал трубку. Но сон час уже должен был давно закончиться, а мобильник практиканта так и не включился.

Задолбавшись успокаиваться куревом, позвонил на пост в отделение.

Новость, что у Данила был нервный срыв и его напичкали успокоительными, подорвала меня из кабинета.

Через пятнадцать минут я уже был у больницы. Только Данька спал, и меня к нему не пустили. Зато я имел удовольствие пообщаться с его лечащим врачом в качестве родственника.

После этого общения решил, что настоящие родственники Даньке сейчас не помешают. И поехал пробивать его дядьку. Данные нашел быстро. Адрес, телефон, работу. В рейсе он не был, и к вечеру я с ним связался.

ГЛАВА 18.

Данил проснулся от шума в коридоре. Кого-то явно не хотели пропускать к нему в бокс. Голос был мужским. Медсестра пыталась объяснить, что время посещений закончено, а дверь в отделение открыта, потому что несколько больных отпросились домой и должны вернуться к девяти вечера. Но мужик рвался войти и горланил, что он даже бахилы на ноги напялил. Зря, что ли? И что раз дверь всё равно открыта, то почему бы ему не увидеться до этих самых девяти вечера с Данилом. Тем более время только семь.