Побег из Араманта - Николсон Уильям - Страница 3

– Мадам, я проделывал это множество раз. Поверьте, ваш драгоценный отпрыск не пострадает.

Аира уставилась в пол и еле заметно сморщила нос.

Опять начинается! — тут же послал сигнал сестре Бомен.

Но мама лишь подняла Пинпин и бережно передала экзаменатору. Близнецы смотрели во все глаза. А вот папа, наоборот, прикрылся ладонью. Все шло наперекосяк, хуже и представить было нельзя, и что самое ужасное, он ничего не мог исправить.

– А ты славный парень, Пинто, верно я говорю? – Человек в алом пощекотал малышке шейку и надавил на кончик носа. – Что это у тебя? Носик, да?

Девочка хранила молчание. Экзаменатор затряс перед ней золотой медалью на цепочке; увесистая побрякушка заблестела на утреннем солнце.

– А? Красиво? Хочешь потрогать?

Пинпин не отзывалась. Доведенный до белого каления, мужчина покосился на мать.

– Не знаю, отдаете ли вы себе отчет в случившемся, но, судя по тому, как обстоят дела, ребенок заработает круглый ноль.

– Неужели все так плохо? – сверкнула глазами Аира.

– Сами видите, из него и клещами ничего не вытянешь.

– Что, совсем ничего?

– Ну-у… Может, он выучил какой-нибудь стишок или игру, где нужны слова?

– Минуточку… – Госпожа Хаз потерла пальцами лоб и зашевелила губами, изображая глубокое раздумье.

Сейчас начнется! — мысленно предупредил Бо сестру.

– Ах, да. Есть одна игра. Любимая. Вот попробуйте, скажите внятно: «Писс, писс, писс».

– Как?

– Увидите, ей понравится.

Началось! – одновременно простонали про себя близнецы.

– Писс, писс, писс, – членораздельно произнес экзаменатор. – Слышишь, парень? Писс, писс, писс.

Малышка изумленно поморгала и заерзала у него на руках, устраиваясь поудобнее.

Ой! Еще чуть-чуть! – передали друг другу Бомен и Кестрель.

– Писс, писс, писс, – отчетливо повторил человек в мантии.

– Еще чуть-чуть, – улыбнулась мама.

Ну же, Пинпин, ну же, — мысленно теребили сестренку близняшки. – Постарайся!

Господин Хаз наконец решился открыть глаза. Внезапно до него дошло, что происходит. Подпрыгнув как ужаленный, отец умоляюще протянул руки.

– Позвольте, я… Только было уже поздно.

Молодчинка, Пинпин! – молча возликовали Бо и Кесс – Молодчинка-чинка-чинка!

С отрешенным выражением и блаженной улыбкой на круглом личике малышка выпустила долгую, непрерывную струю прямо на экзаменатора. Тот ощутил странное тепло, однако не сразу сообразил, что к чему. Потом заметил сосредоточенные взгляды Хазов и медленно опустил глаза. По алой мантии расползалось пятно. Не говоря ни слова, мужчина в алом передал Пинпин отцу, развернулся и сердито зашагал обратно по проходу.

Госпожа Хаз взяла у мужа дочку и осыпала ее нежными поцелуями. Между тем Бомен и Кестрель катались по полу, задыхаясь от смеха. Анно смотрел, как экзаменатор сообщает о неприятном случае Мэсло Инчу, и тихонько вздыхал про себя. Он уже знал то, о чем не подозревала семья: нынче утром хорошая оценка могла бы спасти их от переезда. Теперь же Хазы наверняка покинут Оранжевый округ и отправятся в более скромное жилище. В лучшем случае две, а скорее одна комнатушка, плюс общие кухня и ванная на несколько семей. Анно никогда не страдал тщеславием; его не заботило мнение соседей. Но мысль о том, что он подвел дорогих людей, ранила папу в самое сердце.

Аира крепко прижимала к себе малышку, не желая думать о будущем.

– Писс, писс, писс, – радостно бормотала Пинпин.

Глава 2

Кестрель заводит кошмарного друга

Уже в школе близнецы обнаружили, что забыли принести Домашнее задание.

– За-бы-ли? – рявкнул господин Бач. – То есть как это – забыли?

Близняшки стояли бок о бок у доски, глядя то на длинные ряды парт, за которыми сидели ухмыляющиеся однокашники, то на учителя, который важно поглаживал тяжелый живот и облизывал кончиком языка жирные губы. Господин Бач обожал наказывать оплошавших в назидание прочим. Он полагал, что в этом и заключается работа педагога.

– Итак, начнем по порядку. Почему вы забыли принести урок?

– У нашей маленькой сестры была первая контрольная, – отвечал Бо. – Мы рано вышли из дома и не взяли тетради.

– Ах, просто не взяли? Так, так, так.

Господин Бач питал особую неприязнь к неубедительным отговоркам.

– У кого еще, – обратился он к остальным, – дети в семье сдавали сегодня контрольную?

По рядам взметнулась дюжина рук; ладонь Руфи Блеша тянулась выше всех.

– А теперь, кто еще забыл уроки?

Руки тут же опустились. Все до единой. Учитель уставился на виноватых:

– Похоже, только вы.

– Да, сэр, – кивнул Бомен.

Хотя Кестрель не издала ни звука, однако брат прекрасно понимал, как бурлят ее мысли, чувствовал, как поднимается в ней дикая ярость.

Ни о чем не подозревая, господин Бач расхаживал взад-вперед и беседовал с учениками.

– Класс! Что случается с теми, кто не трудится?

– Нет работы – нет продвижения! – затвержено отчеканил пятьдесят один юный рот.

– А что бывает с теми, кто не движется вперед?

– Нет продвижения – нет баллов!

– А что будет с тем, у кого нет баллов?

– Баллов нет – и ты в хвосте!

– В хвосте, – с наслаждением повторил преподаватель. – В хвосте. В хвос-те-е-е!

Ученики содрогнулись. Как это – в хвосте? Как Мампо, самый глупый мальчик в школе? Кое-кто украдкой обернулся к нему, съежившемуся на задней парте – парте позора. Мампо – дурачок, с его вечно мокрой верхней губой, потому что мамы у него не было и никто не выучил его вытирать нос. Мампо – вонючка, к которому брезговали подходить, потому что папы у него тоже не было и мальчугану не говорили, когда мыться.

Господин Бач подошел к оценочной доске, где он ежедневно расставлял новые баллы и в соответствии с ними переписывал имена детей по порядку.

– Каждый из вас теряет по пять очков, – возвестил учитель и произвел нехитрые вычисления.

В итоге Бомену досталось двадцать пятое место, а Кестрель – двадцать шестое. Класс внимательно наблюдал.

– Ползем, ползем, ползем, – промурлыкал Бач, когда положил мел на место. – Дети, как мы поступаем, обнаружив, что сползли ниже?

И класс отчеканил хором:

– Стараемся больше, тянемся выше! Любой ценой быть завтра лучше, чем сегодня!

– Больше. Выше. Лучше. Надеюсь, вы больше не забудете дома тетради, – ехидно сказал Бач близняшкам. – А теперь займите свои места.

Шагая между долгими рядами, Бомен опять ощутил, как закипает в сердце сестры горячая ненависть к учителю, и к этой громадной доске, и к школе, и ко всему Араманту.

Ерунда, — попытался он мысленно утешить Кестрель. – Мы быстро наверстаем.

Даже не собираюсь, – прозвучало у Бомена в голове. – Мне без разницы.

Прежняя парта осталась позади. Вот и новая. Бомен остановился, но Кестрель пошла как ни в чем не бывало дальше – в самый конец, туда, где постоянно сидел в одиночестве несчастный Мампо, – и опустилась на свободное место.

Господин Бач выпучил глаза. У дурачка отвисла челюсть.

– При-ве-ет, – выдохнул он и окутал соседку облаком смрада.

Девочка отвернулась и зажала нос.

– Я тебе нравлюсь? – продолжал вонючка, подсаживаясь ближе.

– А ну, брысь! – прошипела Кесс – От тебя несет, как из помойки.

– Кестрель Хаз! – прорычал учитель из другого конца класса. – Сейчас же займи свое место!

– Нет, – отрезала девочка. Все окаменели.

– Что ты сказала? – сдвинул брови господин Бач. – Нет?

– Да, – отозвалась Кесс.

– Хочешь, чтобы я вычел еще пять баллов?

– Ну и пусть, мне не жалко.

– Ах, не жалко? – побагровел учитель. – Тогда я заставлю тебя пожалеть. Делай, как говорят, иначе…

– Что иначе? – перебила сестра Бо. Господин Бач лишился дара речи.

– Я и так уже в хвосте, – заявила Кестрель. – Что вы еще мне можете сделать?