Песнь Огня - Николсон Уильям - Страница 1

Уильям НИКОЛСОН

ПЕСНЬ ОГНЯ

Пролог

Прыгай, Попрыгунчик!

Три дня и три ночи провел Альбард в руинах своего города. Он лежал в забытьи, в полусне, не в силах ни двинуться, ни позвать на помощь. Над головой сменяли друг друга солнце и звезды. С каждым часом становилось все холоднее. Могучее тело иссушал голод. Смерть близко, и нет спасения. Впрочем, спасения Альбард и не ждал. Одно ему было неясно: почему смерть медлит? И что случится, когда этот таинственный миг наконец наступит? Альбард отбросил тревожные мысли и по обычаю своего народа затянул предсмертную песню. Хотя, в отличие от многих других песнопений, в ней были слова, с застывших губ не слетело ни звука. Альбард пел про себя.

Песня приласкала и успокоила Альбарда: наверное, скоро придет сон. Боль унялась; в разрушенном городе воцарилась тишина. Альбард перестал различать утро и вечер и забыл, какая стоит пора года. Пришло время конца.

Песня уже угасала, как вдруг раздался новый звук: чьи-то шаги. Даже не шаги, а сбивчивый топоток – будто невидимый гость то бежал вприпрыжку, то останавливался. Сквозь смертный туман Альбард расслышал голос, живой и резкий. Голос говорил сам с собой:

– Прыгай, Попрыгунчик!

«Оставь меня в покое, – мысленно сказал Альбард. – Дай мне умереть».

Где там! Нарушитель спокойствия его не слышал, а если бы и услышал, то не обратил бы внимания. Приближается. Еще немного – и споткнется об Альбарда.

– Он где-то здесь. И я здесь. Вот когда его «здесь» встретится с моим «здесь», я его и найду. Прыгай, Попрыгунчик!

«Нет! – вскричал Альбард. – Только не он! Только не этот весельчак! Сюда, смерть! Скорей!»

Поздно. Хотя тело Альбарда охладело, и глаза давно закрылись, глубоко внутри упрямо теплилась жизнь. Тот, кто назвал себя Попрыгунчиком, нашел умирающего и закричал от радости:

– О, какой счастливый день! Альбард! Дорогой мой друг, вот ты где!

«Сгинь».

– Н-да, видок у тебя…

«Я при смерти, тупица».

– Ничего! Скоро мы тебя поставим на ноги!

«Чтоб ты утонул, болван».

– Молодчина! Видишь, все получится! А кто это у нас так замерз? Батюшки мои… Ну-ка, ну-ка… Сейчас мы тебя отогреем!

Коротышка старательно забарабанил руками по истощенному телу, разгоняя кровь. Искорка жизни внутри задрожала и разгорелась.

Альбард открыл глаза.

– Привет, незнакомец! – засиял улыбкой Попрыгунчик. – С возвращением в этот прекрасный мир!

Альбард промолчал; в его больших серых глазах отразились гнев и презрение.

– Не нужно благодарностей, – сказал Попрыгунчик. – Я рад, что кого-то сделал счастливым.

«Ну и дурак», – думал Альбард, пока пришелец растирал его руки и ноги. Постепенно возникла боль – значит, чувства возвращаются. Кто этот Попрыгунчик вообще такой? Мужчина или женщина? Или кто-то другой, для кого и названия нет?

«Пузырь, – решил Альбард. – Пузырь с идиотской ухмылкой».

Несомненно, это существо – человек; правда, пониже, поприземистее и покруглее многих. У него столько же рук, ног, глаз и ушей, сколько у людей. Над круглым, как луна, лицом – копна волос. Только вот светлых или темных? Длинных или коротких? Попрыгунчик обладал странным свойством: ни одну его черту – пожалуй, кроме жизнерадостного голоса – нельзя было запомнить. Иногда он походил на маленького мужичка средних лет, иногда – на десятилетнюю девчушку. Попрыгунчиком его прозвали не только за походку. Он весь был какой-то прыгучий, постоянно двигался и менялся. Спрашивать о том, кто он на самом деле, Попрыгунчика было бесполезно. Тот всегда отвечал, услужливо улыбаясь:

– А кем бы ты хотел меня видеть?

Для детей Попрыгунчик оказывался добрым дедушкой, для женщин – шаловливым ребенком, для мужчин – верным другом. Для Альбарда он стал спасителем, слугой и сиделкой. Попрыгунчик разыскивал для него еду и питье, а зябкими ночами спал, тесно прижавшись и согревая теплом своего тела.

Как тут пожалуешься? В придачу ко всему Попрыгунчик отличался большим добродушием. Добродушием несгибаемым и непоколебимым. Немного окрепнув, Альбард часами придумывал разные способы его обидеть, но безуспешно.

– Уверяю тебя, Попрыгунчик, лучше бы я умер, чем страдал бы тут от твоего безосновательного оптимизма!

– А, так мне лучше быть мрачным? Это можно.

Попрыгунчик повесил круглую голову, опустил углы рта и зашаркал, вздыхая и бормоча.

– Печальный и одинокий, печальный и одинокий…

– Уродливый коротышка, – подсказал Альбард.

– Печальный и одинокий, уродливый коротышка, – эхом отозвался Попрыгунчик.

– И тупой толстяк.

– Печальный и одинокий, уродливый коротышка и тупой толстяк, – запричитал Попрыгунчик, ударяя себя в грудь.

Правда, он тут же все испортил, потому что поднял сияющее лицо и спросил:

– Ну, как? Хорошо получилось?

Почти наперекор своей воле и лишь благодаря преданной заботе Попрыгунчика Альбард выздоровел.

– Спасибо тебе, – горько вздохнул он. – По твоей милости я еще повлачу жалкое существование, в котором не осталось ни цели, ни надежды на счастье.

– Нет-нет, – ответил Попрыгунчик, – ты очень ошибаешься. В твоей жизни есть цель. Ты должен обучить мальчика.

– Какого еще мальчика?

Впрочем, Альбард прекрасно знал какого. Речь могла идти только об одном: о том, кто будет править после него. Конечно, его нужно обучить. Мальчика, которого он любил и ненавидел, врага, соперника, который лишил его власти, преемника и наследника. Альбард завидовал его молодости и ненавидел за победу над собой. Альбард любил его как сына, которого никогда не имел, и гордился им. Хоть бы раз увидеть мальчика и обнять на прощание! Чувства захлестнули Альбарда – а все этот пузырь.

Попрыгунчик, который, по всей видимости, ничего не заметил, просто сказал:

– Его зовут Бомен Хаз.

– Чему я должен его обучить?

– Как выполнить свой долг.

– А почему я?

– Потому, – ответил Попрыгунчик, сияя, – потому, что ты лучший из нас.

– Вот как?

Альбард знал, что о нем говорят на Сирине. Лучший – и худший. Величайший из всех Певцов, что поцеловали лоб Пророка, наделенный наивысшей силой – и единственный, кто предал свое призвание.

– Положим, лучший. И что с того?

– А то, что ты должен обучить мальчика. К этому все идет.

– Все идет не к этому, а к смерти.

– Ну и пусть! Зато мы умрем с честью!

Альбард вздохнул и сдался: в таком упрямом довольстве не пробьешь и мельчайшей бреши.

– Так где он? Мальчик-то?

– Идет к горам со своим народом. Нужно спешить. Они вышли уже много дней назад, а ветер крепчает.

– Ветер, говоришь? И в конце ты тоже там будешь, а, Попрыгунчик? Ты запоешь песнь огня, когда ветер дунет тебе в спину?

– О да! Познать огненный ветер – счастье! И оно выпало на долю нашего поколения.

– А я петь не буду. Я давно сделал свой выбор. Мое время прошло, все кончено.

Альбард окинул взглядом обугленные развалины красивейшего города на свете.

«Они оказались недостойны. Я подарил им совершенство, а они испугались и предпочли грязь. Что ж, пусть теперь в грязи и валяются».

– Тебя послал Сирин, пузырь?

– Да, конечно.

– Сирин меня ненавидит. Сирин желает мне смерти.

– Отнюдь. Ты сыграл свою роль, как и мы все.

– Сыграл роль!

Альбард оглушительно расхохотался. Ну и дела! Альбард-бунтовщик, предатель, мятежник, выполнил план Сирина! Нет, он нарушил все правила, бросил вызов иерархии и создал собственный мир, где стал единоличным правителем, Доминатором. Певцы никогда не искали мирской власти. Только Альбард, лучший из них, преступил главный закон.