Пендервики на улице Гардем - Бёрдселл Джинн - Страница 21

— Nam multum loquaces — как там дальше? Жуткая, жуткая женщина… Она высосала мой мозг! Merito… не помню. Ах, да: merito omnes habemur, nec mutam profecto repertam ullam esse aut hodie dicunt mulierem aut ullo in saeclo. Вот именно! Ни разу. Одна только моя Элизабет! Она, между прочим, никогда не болтала во время концерта. Никогда!..

В следующую секунду мистер Пендервик молча застыл на пороге кухни. Волосы у него на голове стояли торчком, язык галстука свисал из кармана, а сам он изумлённо глядел на Ианту.

— Простите, — наконец выговорил он. — Я не знал, что у нас гости.

— Как же не знали, мистер Пен, — удивился Томми. — Помните, вы попросили Ника побыть бебиситтером? И мне тоже разрешили прийти.

— Томми, папа не про вас с Ником говорит, — громким шёпотом объяснила Джейн.

Покраснев, Томми затолкал в рот случайно оставленную на тарелке корочку пиццы и принялся жевать.

— Пап, это я пригласила Ианту и Бена с нами поужинать, — нарушила молчание Скай.

Мистер Пендервик провёл рукой по волосам, видимо желая их пригладить, но от этого они только сильнее стали торчать в разные стороны.

— Всегда рады вам, Ианта. Правда, пицца, пожалуй, не самое…

Что «пицца не самое», никто не услышал, потому что одновременно с мистером Пендервиком заговорила Ианта:

— Наверно, не стоило приходить, когда вас нет дома, но Скай так по-дружески…

Оба умолкли, не договорив. В следующий раз молчание нарушил Ник:

— Как ваше свидание, мистер Пен?

— Чудовищно. — Он оглядел всю кухню, заглянул даже под стол, где Пёс грыз коробку из-под пиццы. — Анны тут случайно нигде нет?

— Нет, папа, — ответила Розалинда.

— Хорошо. Тогда передай ей, что её тренер Лорен все первые пять концертов Баха трещала как сорока.

Мы слушали Бранденбургские концерты, — добавил он, повернувшись к Ианте.

Она кивнула.

— А шестой?

— А до шестого мы не досидели, — мрачно сказал он.

Бен, в порыве необъяснимой симпатии (необъяснимой, потому что вряд ли он что-то мог знать про Баха), протопал через всю кухню к мистеру Пендервику и подёргал его за штанину. Мистер Пендервик присел на корточки, и они с Беном немного друг друга поразглядывали.

— Утя? — спросил Бен.

— Вроде того, — кивнул мистер Пендервик. — Понимаешь, когда сидишь на таком, с позволения сказать, свидании — хочется поскорее куда-нибудь, как утя… нырь! — Он показал рукой, как ныряет утка. — И честно говоря, Бен, без свиданий оно как-то гораздо спокойнее.

— Точно, — согласился Ник, вообще не одобрявший свиданий в разгар спортивного сезона.

«Если они опять все замолчат, я взорвусь», — подумала Розалинда и, чтобы не взорваться, объявила, что сейчас будет десерт. Но Ианта сказала, что уже поздно, Бену давно пора спать, и все вдруг спохватились, что и правда уже поздно. Братья Гейгеры отправились к себе домой, а Ианта и Бен к себе. Мистер Пендервик вызвался донести Бена.

Сёстры остались на кухне вчетвером.

— Бедный папа, — пробормотала Розалинда. У неё просто сердце разрывалось от того, что папа вернулся со свидания такой удручённый, — хотя, строго говоря, она на то и рассчитывала.

— Я… — начала Скай.

Но Розалинда её оборвала:

— Только не говори мне, что «ты же говорила»!

— И не думала! Я просто собиралась сказать: раз никто больше не хочет десерт, я и одна могу.

— Рози, а что папа кричал на латыни, когда пришёл? — спросила Джейн.

— Откуда я знаю? Мне сто лет надо учиться, чтобы запомнить столько слов. Наверно, жаловался на Лорен[20].

— Ладно. Главное, с двумя противными тётеньками покончено. Нужно найти ещё двух.

— А как мы их найдём? — спросила Бетти из-под стола, где она сидела в обнимку с Псом и его коробкой из-под пиццы.

— Не знаю! — Мысль о противных тётеньках, которых опять придётся где-то искать, наводила на Розалинду тоску. — Завтра об этом поговорим.

Глава десятая

Неусыпный надзор

Назавтра после школы сёстры сели придумывать для папы новую тётеньку, но получалось так себе, и они решили отложить это малоприятное занятие до следующего завтра. Но следующее завтра оказалось субботой, у «Антонио Пиццы» был очередной матч, и «Антонио Пицца» его выиграла, и Скай даже ни разу не потеряла самообладание! В такой радостный день думать ни о чём противном как-то не хотелось. А к утру воскресенья трава во дворе покрылась инеем, и в Камерон наконец пришла настоящая осень — тихая, ясная, безоблачная. Старые клёны пылали ярко-красным, жёлтым и рыжим, по всей улице Гардем суетились белки, пряча свои орешки в самых немыслимых местах.

Устраивать серьёзный совсеспен в такой сказочный день — просто кощунство, решили сёстры Пендервик. Гораздо интереснее устроить запруду в Квиглином лесу. Пока искали, чем запрудить ручей, Бетти оступилась и упала в воду, как нарочно в самом глубоком месте, но Томми тут же её вытащил — правда, одна только Джейн догадалась сказать ему спасибо, потому что Розалинда была очень занята: она стаскивала с себя свитер, натягивала его на Бетти и бежала с ней домой, чтобы поскорее усадить сестрёнку в горячую ванну.

Потом началась очередная рабочая неделя. Бетти решила учить Бена новым словам и каждый день после садика проводила у Ианты по нескольку часов. Правда, кроме «утя» да изредка «касивая», она пока ничего от своего ученика не добилась. Джейн закончила пьесу про ацтеков, но прежде чем с ней расстаться, отнесла её к Волшебному утёсу — на удачу. Скай сдала пьесу мистеру Баллу не открывая и тут же о ней забыла. Розалинда написала на «отлично» две контрольных по латинским крылатым выражениям и пословицам. А в качестве практического задания по физике они с Анной построили катапульту, из которой оказалось очень удобно метать Псу кусочки собачьего печенья.

Словом, дел было столько, что за всю неделю никто даже словом не обмолвился ни о свиданиях, ни о мачехах, и Розалиндины страхи постепенно вытеснились на второй план. В конце концов, сказала себе Розалинда, человек не может вечно беспокоиться. И вообще, надо учиться доверять судьбе.

Сейчас Розалинда напевая ходила по кухне, доставала с полок всё, что требовалось по рецепту, отмеряла, насыпала, выливала, перемешивала и одновременно в отдельной кастрюльке растапливала шоколад. Сегодня она пекла шоколадную коврижку, и поваренная книга ей была не нужна — рецепт и так крепко сидел у неё в памяти. Как и всё связанное с шоколадной коврижкой. Кегни, садовник Арундел-парка, однажды сказал ей, что шоколадная коврижка — это его самая любимая еда, и весь август Розалинда пекла, и пекла, и пекла эту коврижку, и ей уже начало казаться, что она запросто испечёт её хоть с закрытыми глазами, хоть во сне. Сегодняшняя коврижка, конечно, была не для Кегни — он ведь остался в Арунделе, в Беркширских горах, — а для бала восьмиклассников под названием «Осенняя феерия», назначенного на эти выходные. По традиции «Феерию» для восьмиклассников всегда готовят седьмые классы. Зато весенний бал для семиклассников будут потом готовить восьмые — он будет называться «Весенние ручейки». Анна с Розалиндой вызвались обеспечить угощение для «Феерии», причём Анна, хорошенько подумав, решила ограничиться покупкой картофельных чипсов: а на десерт хватит восьмиклассникам и шикарной Розалиндиной коврижки, сказала она.

Интересно, думала Розалинда, помешивая шоколад в кастрюльке, а каким будет их весенний бал? Она представила, как она — в том голубом свитерке, что ей подарила тётя Клер, — входит вместе с Анной в зал. А потом они танцуют. Вот только не очень понятно с кем: что-то Розалинда не могла припомнить ни одного семиклассника, с которым ей хотелось бы танцевать. На секунду ей представилось, как она танцует в школьном спортзале с Кегни. Хотя при чём тут Кегни? — тут же одёрнула она сама себя. Ясно же, что их «Ручейки» для Кегни — детский сад.