Медведь и бабочка - Романовский Станислав Тимофеевич - Страница 6

— Прошёл, — ответил Славка.

А Леонтий спросил:

— Тётенька, ты ничего не теряла?

Женщина выпростала голову из капюшона и переменилась в лице.

— Спроси-ка ещё, — обратилась она к Леонтию.

Тот повторил слово в слово:

— Тётенька, ты ничего не теряла?

— Как же не теряла, — заговорила она быстро-быстро. — Коза у меня потерялася! Рожиных коза — белая, рога длинные, острые, как веретёна. Козлёнка должна принести.

Мальчишки переглянулись, и по глазам Леонтия Славка понял, что тот с охотой уступает ему право первому сказать о находке.

— Принесла уже, — сказал Славка, — да не одного, а двух. Оба белые…

— Да здоровенькие такие козлятки! — не выдержал

Леонтий и, радуясь за женщину, заговорил быстро-быстро, будто долго ему не давали говорить, а вот наконец разрешили — Всё слушают, да смотрят, да дивуются: человека-то они не видели! Нас первых со Славиком и увидели. А дождик идёт, они и не поймут, что это такое? Может, зверь какой-нибудь? Как она их хорошо спрятала… Ты камень-то тёсаный знаешь, так коза под ним! Вот она в этой норе их, видно, родила и там около них держится. Мы ей травы нарвали, она пока не ела. Сейчас-то, может быть, ест…

Женщина переводила глаза с Леонтия на Славку, со Славки на Леонтия и не вытирала слёз — не чувствовала их — и вдруг спросила Леонтия:

— А ты ведь танаевский? Из деревни Танайки?

— Раньше-то там жили, — ответил Леонтий. — Нынче в городу живём.

Женщина сказала:

— Разговор у тебя танаевский.

И охлопала себя по карманам, отыскивая хлебушко. При этом движении вся скотина в каменной башне оживилась. Но женщина никому не дала ни кусочка.

— Ребята, который-нибудь… проводите меня до козы, — сказала она, — А который-нибудь покараульте скотину. Ты, танаевский, покарауль, вот кнут тебе, а ты, городской, меня проводишь.

Шла она быстро. Славка еле поспевал за ней и думал:

«Почему это деревенские женщины всегда бегут как на пожар?»

— Говорят, одна пещера отсюда в город ведёт, — сказал он. — Вот бы её найти…

— Нет, — решительно ответила женщина. — Не слыхала я. Была бы, так слышно было.

— А я слыхал.

Они едва не проскочили камень с козьей пещерой.

— Назад, тётенька! — крикнул Славка. — Здесь они прячутся.

И первым пролез в пещеру, а за ним женщина. Коза стояла у стены, а козлята наперегонки сосали её. При виде пастушки коза хмыкнула: узнала, мол, я тебя, да пока детей не накормлю, не трогай меня, а потом пойду, куда ты меня поведёшь.

— Верно, двойня, — сказала женщина. — Аккуратные какие, бойкие…

Ласковым движением она подала на ладони кусок хлеба кормилице. Не трогаясь с места, та с жадностью схрупала его и посмотрела на хозяйку преданными, просящими глазами…

ПЕРВАЯ НОЧЕВКА

Был ли ты на рыбалке с ночёвкой?

В жизни каждого мальчишки прикамского городка Елабуги наступал момент, когда на этот вопрос нельзя было ответить отрицательно. И соврать нельзя: город небольшой, всё на виду: соврёшь — засмеют, на улицу не показывайся. Может ли ложкарь не вырезать ни одной ложки, пекарь не выпечь ни одной буханки, а писатель не написать ни одной строчки?

Какой же ты мальчишка, если не был на рыбалке с ночёвкой?

…Прежде чем лезть напоследок в Каму, Толя Долгий затоптал окурок в песок, похлопал себя по незагорелой груди и сказал Славке:

— Сегодня идём с ночёвкой.

— А что брать?

Славка будто бы озяб и быстро одевался. На самом деле он стеснялся своей худобы, своих рёбрышек.

— Картошку не бери. На совхозном огороде подкопаем. Сладкого возьми… А чего ты спрашиваешь? С ночёвкой не ходил, что ли?

Славка приготовился признаться, что не пришлось, но с горушки скатился Барсик, бесхозный дворняга, и с непонятным восторгом кинулся к ногам Толи Долгого.

Тот без размаха ударил его ногой в живот. Барсик завизжал, полез жаловаться к Славке, но Толя Долгий крикнул:

— Пшёл отсюда! Дай ему ты под вздох… Вдруг он заразный!

И Славка, сквозь резкую жалость к собачонке, зажмурился, пнул куда ни попадя. Барсик задохнулся и, не оглядываясь, тем же ходом, откуда пришёл, убежал за горушку.

Позднее мальчуган и сам не мог объяснить, как он решился ударить слабого. Тем более, что Барсика он поселил у себя во дворе и, в отличие от других мальчишек, не считал пса дураком и жалел его.

Дома Славка сказал, что с ребятами пойдёт на ночёвье. Мать собралась всплеснуть руками, но отец сказал:

— Дело.

Были сборы недолги? Нет, сборы были до вечера. Славке не хотелось ударить в грязь лицом перед большими мальчишками, и он набрал хлеба, сахара, соли, перцу, лука, запас крючков и лесок. Всё уложено в двуручную корзину и закрыто марлей. Между делом он заглядывал во двор — нет ли Барсика. Но пса нигде не было. Облачась в великоватую стёганку, при удилище и корзине, Славка пошёл за Толей Долгим. Тот сказал, что рыбалка отменяется.

— Только что в гости пригласили. Пришлось подстричься, побриться, — улыбнулся Толя Долгий. От него далеко пахло одеколоном.

Славка подождал: не посоветует ли старший, как быть, с кем идти на рыбалку. Но Толя даже не спросил, что думает делать Славка. И рыболов, тихонько прикрыв калитку, ушёл. Он ничего не сказал Толе Долгому, а про себя подумал:

«Чтобы тебе на третий год остаться в четвёртом классе!»

Луга его встретили хорошо. Сразу задышали в лицо клубникой и диким луком, постлали под ноги упругую тропку, и ноша стала легче.

Довела его тропка до самого озера Бобёр и пропала:

«Я своё дело сделала. Теперь — ты».

Славка её понял, сел на траву, отдышался, остыл, на цыпочках спустился к воде и из ежевичника забросил удочку. Он вытащил одну за одной четыре плоские, как монеты, густеры и некоторое время не рыбачил, а радовался.

Ко всему прочему ему пришла в голову вот такая мысль:

«Хорошо, что я на рыбалке один. Всё озеро мне одному, никто не мешает».

В сумерках он выловил линька с ладошку и опять порадовался: первый линь в жизни!

Рыб он положил в корзину, обвязал её марлей и опустил в воду. Пленницы устроили такую возню, что Славка в третий раз порадовался:

«Не попал ли в корзину ещё кто? В моём улове таких шумных и не было».

Из камышей прохрипел голос:

«Кто ты такой?..»

Славка вздрогнул.

Может, человек спросил или птица болотная, а может, нелюдь какая-нибудь. Вокруг хороводились тени.

Он собрался дать стрекача в Елабугу, но сообразил, что ничего не выйдет — далеко, да и где он по темноте найдёт обратную дорогу?

И Славка кинулся собирать сушины на ощупь. Их под берегом было много: озеро дикое, непотревоженное.

На костёр ушло много спичек, и пламя как бы вырыло в тёмной толще небольшую пещеру.

Славка сел близко от огня, не смея оглянуться: оглянешься — помрёшь или будешь заикаться всю жизнь… Скоро солнышко-то взойдёт?

Неожиданно костёр засветился ярче — по лугам катился сильный круглый ветер, растормошил кусты, травы, вётлы, осокори. Они заговорили, зашумели, загрохотали; страшные слова почудились Славке, а у него в горле защекоталось своё слово: «Ма-а-а-а-ма».

Оно так и не вырвалось, не успело. В костровый круг, повизгивая, выскочил некто маленький и шумный.

— Барсик!

Да, это был Барсик, мокрый от росы и оттого на вид ещё более щуплый и крохотный. Он прижимался брюхом к земле, полз к Славке, и в его повизгивании было много всего. Обида на Славку. Просьба о прощении за поздний приход — быстрей не сумел: ноги коротки, да и не знал, как примут. Пережитый страх в тёмной дороге. И, конечно же, радость встречи.

И Славка ткнулся носом в его мокрую морду и заревел, неизвестно почему.

Потом он подкинул дровишек в огонь, постелил стёганку, на всякий случай воткнул в землю перочинный нож под правую руку, прижался к Барсику и заснул.

А над ними, над тучами, над ветром, не доступные глазу, проносились спутники Земли и горели звёзды. И всё в лугах было рядом — звёзды и первая ночёвка на берегу озера с другом Барсиком, который многого не знал, но верил в благородство Славкиной души и недавний срыв посчитал случайностью…