Три версты с гаком - Козлов Вильям Федорович - Страница 25

сыпную. Таня собрала в садок дохлую рыбу, которая бо­ком плавала по поверхности, и сказала:

— Это хорошо, что ты не жадный.

— Давай вдвоем рыбачить? — предложил Артем. — Я буду ловить, а ты обратно в озеро выпускать...

— Лови один...

Она отпустила лодку и поплыла к берегу. Ее намок­шая белая косынка соскользнула с головы, но она даже не заметила. И тогда Артем прыгнул с лодки, зацепив но­гой удочку. В несколько взмахов он подплыл к медлен­но опускающейся на дно косынке, подхватил ее и при­пустил за девушкой.

Заметив, что он ее преследует, Таня изо всех сил за­молотила руками и ногами по воде, но Артем быстро до­гнал ее. Полные загорелые ноги мельтешат у самого лица. Артем не удержался от соблазна и поймал ее за пятку.

— Я закричу... Отпусти сейчас же!

Лицо у нее очень испуганное, глаз не видно — мок­рые волосы облепили лоб, щеки.

— Я не знал, что ты воды боишься.

— Когда я увидела, что ты плывешь сзади, мне вдруг стало страшно, — немного успокоившись, сказала Та­ня. — Вода, вода... Берег далеко, кругом ни души... На­верное, так чувствует себя человек в океане, когда его преследует акула...

— Это я — акула?

— Не плыви, пожалуйста, за мной, — попросила она.

То и дело оглядываясь, она поплыла к берегу. Чер­ный, лоснящийся купальник то показывался над водой, то исчезал. В глазах еще притаился страх, губы сжаты. Артем видел, как она вышла на берег. Повернувшись к нему спиной, отжала волосы. Сверкающие капли упали на траву. Стройная, с закинутыми вверх руками, она сто­яла на берегу, с головы до ног облитая солнечным све­том. Он ожидал, что она оглянется, улыбнется, но девушка, так и не оглянувшись, ушла по примятой траве к палатке, просвечивающей сквозь ольховые кусты.

Артем повязал на шею косынку, перевернулся на спи­ну и, гладя на облака, поплыл к лодке, стоявшей на якоре.

3

Они молча сидели у костра и смотрели на огонь. Со­всем рядом зудели комары, но пока не нападали. Артем то и дело подбрасывал сырых ольховых веток, и густой белый дым отгонял комаров.

— Пойду лодку на берег вытащу, — сказал Артем, поднимаясь с земли.

Большое полузаснувшее озеро примолкло. К вечеру оно всегда становилось тихим, спокойным. Огромное блестящее зеркало, отражающее закатное цебо, облака, потемневший лес. Лишь на плесе играла рыба, и боль­шие круги разбегались то тут, то там. Артем вытащил по­крытую вечерней росой лодку, поставил удочки и спин­нинг к толстой сосне. Садок с рыбой привязал к осоке.

Он решил пройтись по острову. Мерцали среди высо­ких крон звезды — видно, тучи прошли стороной, — си­ял месяц. Чуть слышно шевелились, поскрипывали ели и сосны. Ночная птица отчетливо спросила: «Кто вы? Кто вы?» И тотчас вторая с присвистом воскликнула: «Уйди-и! Уйди-и!» Из кустов выпархивали потревоженные пти­цы и с недовольным писком проваливались в темноту. В мокрой траве, под деревьями горели светлячки. Артем нагнулся и подобрал одного. Небольшая округлая букаш­ка, напоминающая мокрицу, шевелила многочисленными ножками и выпячивала нижнюю часть брюшка, ко­торое весело горело ярким зеленым огнем. Букашка и на ладони продолжала светиться. Не хотела выклю­чаться.

Таня все в той же задумчивой позе сидела у костра. На прямых черных волосах играл красноватый отблеск.

— Я сейчас думала о тебе, — сказала она. — Когда ты ушел, а костер почти прогорел и я осталась одна-одна, мне стало как-то одиноко, и я захотела, чтобы ты поскорее пришел. Я не испугалась, ничего подобного! Просто впервые подумала, что женщине необходим муж­чина... Чтобы он сидел рядом, подбрасывал ветви в ко­стер, ловил рыбу... Ты улыбаешься, а мне до сегодняшне­го дня это и в голову не приходило. Я считала, что

жен­щины сами по себе, а мужчины... Ты смеешься надо мной?

— Дай твою ладонь!

— Зачем?

Артем взял ее руку и положил букашку.

— А теперь посмотри.

Она разжала ладонь и воскликнула:

— Светлячок!

Долго разглядывала его, то приближая к глазам, то отстраняя.

— Издали такой красивый, — сказала она, — вблизи обыкновенный червяк...

Встала и стряхнула букашку в траву.

— На них надо издали любоваться.

— Я тоже сейчас думал о тебе...

В туго натянутое полотно палатки ударялись ноч­ные бабочки. Месяц появился среди сосновых вершин, щедро посеребрил редкие облака и снова затерялся в гус­тых ветвях. Через равные промежутки настойчиво вопро­шала птица: «Чьи вы-ы? Чьи вы-ы?»

— Почему ты засмеялся, когда я сказала, что жен­щины сами по себе, а мужчины тоже сами по себе? Я и сама чувствую, что рассуждаю как наивная дурочка... Но я действительно так думала. Матери и отца я не помню. Моя сестра каждый день ругается с мужем... Ког­да говорит о нем, у нее даже лицо меняется, становится некрасивым, злым. Мне непонятно, зачем тогда они вместе?

— Ты никогда, вероятно, никого не любила, — ска­зал Артем. — Мне очень приятно, что ночью у потухше­го костра ты вдруг вспомнила обо мне. А если бы сейчас был день, солнце — тебе и в голову бы не пришло, что я необходим.

— Наверное, не пришло бы, — согласилась она. — Я не умею обманывать. И очень не люблю, когда меня обманывают... Не люблю — не то слово. Для меня такой человек больше не существует. Я не могу понять: зачем люди обманывают друг друга? Неужели так трудно гово­рить правду? Я знаю, многие не любят, когда им гово­рят правду... Даже ненавидят тебя за это. Но все равно лучше говорить правду, чем лгать. Это ведь ужасно, жить все время с ложью. Человек привыкает ко лжи, и она сту­пит у него внутри, будто второе сердце...

— У тебя, наверное, мало друзей? — спросил он.

— Мало, — сказала она. — А разве их должно быть много?

— У меня тоже мало, — сказал он. — Настоящих. Она ничего не ответила. Заколыхалось полотнище па­латки, послышалась осторожная возня: раздевается.

Угли в костре подернулись пеплом, комары гудели над самым ухом.

Он встал и, отмахиваясь от них веткой, пошел вниз, к озеру.

Глава десятая

1

На острове объявился еще один жилец. Артем и Таня чинно сидели друг против друга и пили из эмалирован­ных кружек чай. Сидели за настоящими столом и ска­мейками. Все это Артем сколотил из найденных на бере­гу досок и жердей.

— Пр-ривет! — вдруг услышали они скрипучий стар­ческий голос.

Таня и Артем уставились друг на друга. Они были уверены, что, кроме них, на острове никого нет.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась Таня и огляделась, ища глазами незнакомца. Но его не было видно.

— Пр-ривет! .

На этот раз Артем решил, что приветствие обращено непосредственно к нему, и приподнял край старой соло­менной шляпы, в которой всегда рыбачил. Но и после этого таинственный незнакомец не появился.

— В прятки будем играть? — спросил Артем, держа в руке кружку с дымящимся чаем.

Молчание.

Артем встал и обошел палатку: никого! Он даже в кусты заглянул, за стволы толстых сосен. Это станови­лось забавным.

— У него голос странный, — шепотом сказала Таня. — Как у Буратино.

— Почему у него? — возразил Артем. — Может быть, это она...

-— Кир-ра, привет, Кир-ра!

Артем задрал голову и увидел на нижнем суку боль­шую ворону с крепким желтым клювом. Наклонив чер­ную голову набок, она смотрела на них смышленым глазом.

— Я же говорил, это она... —- растерянно произ­нес он.

— Ты... ты снимал шляпу перед вороной! — рассмея­лась Таня.

— Чертовщина! — улыбнулся и Артем. — Говорящая ворона... Как в сказке. Расскажи такое — не поверят.

Ворона невозмутимо царапнула себя по носу когтем и спланировала вниз. Прыг-скок прямо к котлу. Взглянув на опешивших людей, долбанула клювом котел со вче­рашней ухой, так что дужка звякнула, а затем в мгнове­ние ока засунула туда голову и вытащила белого разва­ренного окуня. Прыг-скок, подрыгнула и вместе с оку­нем взлетела на сук.

— Вот дает! — подивился Артем.