Плавучий остров (ил.) - Верн Жюль Габриэль - Страница 20

И когда парижане расспрашивают директора управления искусств обо всем этом, он отвечает им так:

— Здесь о делах не говорят. У нас нет ни торгового департамента, ни биржи, ни промышленности. Торговля ведется лишь в таких размерах, какие необходимы для удовлетворения потребностей острова, и пусть иностранцы не думают, что мы — нечто вроде Чикагской Всемирной ярмарки тысяча восемьсот девяносто третьего года или Парижской выставки тысяча девятисотого! Нет! Могущественная религия бизнеса над нами не властвует, и если у нас слышится крик «go ahead!»,10 то лишь как призыв плыть вперед, обращенный к «жемчужине Тихого океана». Поэтому не деловая жизнь приносит нам средства, необходимые для содержания острова, а таможенные доходы… Да! Таможенные сборы дают нам возможность покрывать все расходные статьи бюджета…

— А каков бюджет?.. — спрашивает Фрасколен.

— Он определяется суммой в тридцать миллионов долларов, дорогие мои друзья!

— Сто пятьдесят миллионов франков для острова с населением в десять тысяч человек!..

— Совершенно верно, дорогой мой Фрасколен, и эту сумму дают одни лишь таможенные сборы. Налогов у нас нет, так как местное производство совершенно незначительно. Да, да, у нас взимаются только ввозные пошлины. Ими и объясняется дороговизна продуктов, — дороговизна, разумеется, относительная, ибо цены, какими бы высокими они вам ни казались, находятся в соответствии со средствами, которыми здесь каждый располагает.

И вот Калистус Мэнбар снова закусывает удила и пускается восхвалять свой город, восхвалять свой остров — осколок какой-то более совершенной планеты, упавшей с неба на воды Тихого океана, настоящий плавучий Эдем. Здесь — рай, куда укрылись мудрецы, и если истинное счастье не на Стандарт-Айленде, значит его нет нигде. Калистус Мэнбар не стесняется, рекламируя свой остров. Так и кажется, что он вот-вот начнет зазывать:

«Входите, милостивые государи, входите милостивые государыни! Покупайте билеты!.. Мест осталось очень мало!.. Сейчас начинаем… Кому билет?..» И т. д.

И правда — места редки, а билеты стоят дорого! Тем лучше! Директор управления искусств жонглирует миллионами, которые в городе миллиардеров превращаются в простые единицы!

Но именно из этой трескучей речи, в которой фразы пенятся водопадами, а жесты сменяются с быстротой световых сигналов, квартет узнает о работе различных отраслей управления и прежде всего о школах, где обучение обязательное и бесплатное, а преподаватели оплачиваются, как министры. Там, если поверить Калистусу Мэнбару, мертвые и живые языки, географию и историю, физические и математические науки, изящные искусства изучают основательней, чем в любом университете, в любой академии Старого Света. Но дело в том, что учащиеся этих школ не слишком гонятся за познаниями, и если старшее поколение еще сохраняет какие-то обрывки знаний, подхваченные в колледжах Соединенных Штатов, то у молодежи образованности уже куда меньше, чем дохода. Это, конечно, плохо. Может быть, люди только теряют, изолируя себя до такой степени от остального человечества?

Но разве обитатели этого искусственного острова не бывают за границей? Разве они никогда не посещают заморских краев, великих столиц Европы? Разве они не знакомятся со странами, которым минувшие века завещали столько великих произведений искусства? Да, есть на острове и такие жители, которых чувство любопытства заставляет стремиться в дальние страны! Но там они скоро устают и большей частью скучают; они не находят там упорядоченного существования, какое обеспечивает им плавучий остров; они страдают от холода, от жары; наконец они простуживаются, а в Миллиард-Сити простуда неизвестна. Поэтому те неосторожные, которым пришла в голову несчастная мысль покинуть остров, спешат вернуться обратно. Какую выгоду приносят им такие путешествия? Да никакой. «Пустились они в путь, как дорожные мешки, и вернулись, как дорожные мешки», — говорит одно древнегреческое изречение, а мы добавим: дорожными мешками они и останутся.

Иностранцев, конечно, должна была бы привлечь молва о плавучем острове, этом девятом чуде света (восьмым чудом, как утверждают, является Эйфелева башня), но Калистус Мэнбар полагает, что туристов здесь никогда не будет слишком много. Никто в них и не нуждается, хотя билетные кассы в обоих портах могли бы стать еще одним источником дохода. В прошлом году большинство посетителей было из американцев. Представители других наций почти не появлялись. Бывают, конечно, англичане: их легко узнать по брюкам, которые они обычно подворачивают, под тем предлогом, что в Лондоне идет дождь. Но, в общем, Великобритания очень неодобрительно отнеслась к постройке этого острова, который, по ее мнению, только мешает мореплаванию, и она охотно уничтожила бы его. Немцы не встречают на острове особенно теплого приема, потому что, позволь им только здесь обосноваться, они живо превратили бы Миллиард-Сити в новый Чикаго. Из всех иностранцев Компания с наибольшей охотой и предупредительностью принимает французов, поскольку они не относятся к числу захватнически настроенных народов Европы. Но разве хоть один француз появлялся до сих пор на плавучем острове?

— Это маловероятно, — замечает Пэншина.

— Мы недостаточно богаты… — добавляет Фрасколен.

— Чтобы жить здесь в качестве рантье — пожалуй, — отвечает директор управления искусств, — но ведь здесь можно и работать…

— Неужели в Миллиард-Сити живет хоть один наш соотечественник?.. — спрашивает Ивернес.

— Живет.

— Кто же этот счастливец?

— Господин Атаназ Доремюс.

— А что он здесь делает, этот Атаназ Доремюс?.. — восклицает Пэншина.

— Он учитель танцев, грации и хороших манер, он получает от Компании прекрасное жалованье а, кроме того, дает частные уроки…

— Которые способен давать только француз! — подхватывает «Его высочество».

Так квартет ознакомился с административным устройством острова. Теперь остается только отдаться очарованию плавания, которое увлекает артистов все дальше на запад по просторам Тихого океана. И если бы солнце не восходило то над левой стороной острова, то над правой, в зависимости от положения Стандарт-Айленда, которое придавал ему коммодор Симкоо, то Себастьен Цорн и его товарищи могли бы думать, что они находятся на твердой земле. В течение последовавших двух недель дважды разражались грозы с сильными ветрами и шквалами, ибо подчас они случаются и в Тихом океане, вопреки его названию. Бурные морские волны разбивались о металлический корпус, покрывая его бесчисленными брызгами, словно это были скалы настоящего берега. Но Стандарт-Айленд ни разу не дрогнул под ударами разъяренной стихии. Разбушевавшийся океан был перед ним бессилен. Гений человека победил природу.

Спустя две недели, 11 июня, состоялся первый концерт камерной музыки, о котором оповещали световые рекламы; сверкавшие на больших авеню. Само собой разумеется, исполнители были предварительно представлены губернатору и городскому управлению. Сайрес Бикерстаф оказал им самый сердечный прием. Газеты упоминали об успехе, которым сопровождалось турне Концертного квартета в Соединенных Штатах Америки, и в восторженных выражениях восхваляли директора управления искусств за то, что тот сумел заручиться согласием квартета на гастроли, применив для этого, как мы знаем, несколько своеобразный способ, Какое удовольствие слушать музыку великих мастеров и в то же время видеть артистов, исполняющих их произведения. Какое наслаждение для знатоков музыки!

Из того, что четырех парижан пригласили выступать в казино Миллиард-Сити за сказочное вознаграждение, не следует делать вывода, что на их концерты публику будут пускать даром. Отнюдь нет. Администрация намерена извлечь из концертов хорошую прибыль, совсем как американские импресарио, которым их певицы обходятся по доллару за такт или даже за ноту. Если обычно платят за театрофонические и фонографические концерты, что ж, будут платить и за этот концерт, только неизмеримо дороже. Все места расценены одинаково — по двести долларов, то есть тысяча франков на французские деньги за кресло, и Калистус Мэнбар уверяет, что зал будет полон.