Магия цвета ртути - Николс Стэн - Страница 9

4

Город лежал в долине меж низкими черными холмами. Через него протекала река, вода в которой цветом напоминала сплав олова со свинцом, центр обозначали башни и шпили роскошных дворцов и городских усадеб. Чем ближе к окраине, тем скромнее становились строения, обрамляли же город настоящие трущобы: скопище хибар, лачуг, а то и просто прилепившихся к склонам холмов навесов. С высоты птичьего полета город виделся подлинным средоточием власти. Правда, летали над ним не только птицы.

Меракаса, столица и важнейший жизненный центр империи Гэт Тампур, никогда не погружалась во тьму. Когда наступала ночь, зажигалось множество восковых свечей и масляных ламп, с которыми соперничали создававшие практически непрерывное мерцающее свечение выбросы магической энергии. Правда, в то время как чертоги богачей окружала сияющая аура, свечение в бедных кварталах едва угадывалось.

На улицах царила толчея. Разносчики сновали со своим товаром, зазывалы увлекали прохожих в лавки купцов и мастерские ремесленников, странствующие торговцы вели под уздцы мулов, навьюченных тюками тканей и мешками пряностей. Скрипели тележные оси, стучали копыта верховых лошадей. Лотошники, предлагавшие хлеб и фрукты, внимательно следили за готовыми облегчить их ношу босоногими мальчишками-оборванцами. Тяжелые фургоны рассекали человеческий поток.

И не только человеческий.

Хватало на улицах и фантомов, ходивших, скользивших или плавно паривших в воздухе. Иные из них представляли собой гротескные фантастические образы, призванные смешить или устрашать, другие же являлись имитацией обычных людей или домашних животных. Степень достоверности иллюзий была различна и напрямую зависела от стоимости чар.

Нередко тот или иной фантом исчезал в беззвучной вспышке или сжимался в ничто, но новые возникали в выбросах магических излучений примерно с той же частотой: чего-чего, а волшебных снадобий в городе хватало. Лицензированные торговцы под бдительной охраной крепких телохранителей предлагали прохожим готовые заклятия и зелья.

Суетливое людское море омывало стены господствовавшего над Меракасой дворца, высокие мощные куртины окружали город внутри города. По контрасту с царившей снаружи суматохой внутренний комплекс строений казался почти пустынным, и даже шум городских улиц почти не проникал за толстые валы.

Отчасти внутренний город повторял наружный: великолепные, величественные строения в центре лучились лучезарной магией, тогда как у стен теснились более скромные постройки сугубо практического назначения.

В стороне от них можно было увидеть один из самых непритязательных образцов такого рода архитектуры — приземистое, лишенное окон здание, точнее два надземных этажа. В действительности эта цитадель сил государственной безопасности и обеспечения порядка была огромна, но лишь те несчастные, кто попадал в поле зрения этих служб, узнавали, что подземная часть здания, с ее лабиринтами, туннелями и сводчатыми казематами, намного превосходит надземную.

Самые нижние уровни представляли собой некое подобие пчелиных сот: сеть каменных коридоров с бесчисленными, совершенно одинаковыми ячейками запертых камер. В конце одного из самых удаленных туннелей находилась едва ли отличавшаяся от прочих каморка, все убранство которой составляли жесткие нары и деревянная бадья. Слабое заклятие обеспечивало тусклый свет.

На нарах сидела женщина. Ее не кормили и не поили, лишили обуви и привычной одежды, отобрали ремни, ленты, шнурки — все, с помощью чего можно причинить себе вред, — и переодели в длинный, до лодыжек, бесформенный балахон. То обстоятельство, что она испытывала отвращение к закрытым пространствам, граничившее со страхом, добавляло ей страданий.

Допрашивали узницу почти беспрестанно и, хотя ответы ее никоим образом не устраивали вопрошающих, пыток к ней пока не применяли. Она понятия не имела, сколько это продлится, но если поначалу несправедливость происходящего повергала ее в ярость, то теперь усталость и отчаяние приглушили это чувство до горькой обиды.

Женщина пребывала в одиночестве вот уже несколько часов. Во всяком случае, так ей казалось: в неменяющейся обстановке подземной тюрьмы следить за ходом времени было затруднительно. Возможно, уже наступил вечер, но утверждать это наверняка она бы не стала.

Узница настолько привыкла к тишине, что когда где-то снаружи хлопнула дверь, она невольно вздрогнула. Послышались голоса, отдававшиеся эхом шаги звучали все ближе. Процессия свернула в коридор, шарканье ног прекратилось у дверей ее камеры.

В замке повернулся ключ, и дверь со скрипом отворилась. Женщина напряглась.

В дверном проеме на фоне света куда более яркого, чем скудное освещение камеры, обрисовалась фигура рослого, тощего как скелет человека. Он сделал шаг вперед, оставляя в коридоре сопровождавших его людей.

Вошедший был совершенно лыс, с тонкими губами и пронзительными голубыми глазами, а резкие черты его лица вызывали в памяти образ питающегося падалью стервятника. Возраст его определению не поддавался, однако, скорее всего, ему было около шестидесяти. Неброская, но дорогая одежда выдавала в нем чиновника высокого ранга.

Женщина узнала его мгновенно. Узнала и удивилась так, что удивление, вероятно, отразилось на ее лице.

Войдя, он закрыл за собой дверь, оставив эскорт снаружи. Разумеется, люди такого ранга никогда не ходят без эскорта.

До сих пор ей не доводилось встречаться с этим человеком лично — как правило, это выпадало на долю тех, кто попал в серьезную переделку, — но несколько раз она видела его издали, не говоря уж о том, что помнила этот облик по портретам и статуям. Узница рассеянно подумала о том, что ей, наверное, следовало бы встать и поприветствовать важного гостя поклоном, но, прежде чем женщина успела шевельнуться, он с улыбкой произнес:

— Капитан Ардакрис.

Хотя его слова и не прозвучали как вопрос, она кивнула.

— Ты знаешь, кто я? — поинтересовался посетитель.

— Да, — отстраненно ответила она, но тут же взяла себя в руки и повторила: — Да, господин. Ты Лаффон, комиссар Совета по внутренней безопасности.

— Правильно, — промолвил комиссар с той же улыбкой и, указав на койку, спросил:

— Можно?

Кивнув, она подвинулась. Лаффон пристроился рядом с ней, посмотрел на нее и сказал:

— Серра, тебе нужна моя помощь.

— Мне?

— А разве нет? — спросил он с доброжелательным удивлением. — Разве ты не хочешь покончить с этим делом раз и навсегда?

— Ну... конечно хочу. Но что я могу сделать, кроме как говорить правду?

— Может быть, что-то посущественнее.

Сам факт его присутствия подчеркивал серьезность ситуации, и она не могла не испытывать тревоги.

— А что посоветуешь мне ты, господин?

— Объяснить, что произошло. Я имею в виду смерть сына избранного принципала.

— Я уже рассказывала эту историю не один раз. Зачем мне...

— Сделай для меня одолжение, повтори еще, можно кратко.

Серра вздохнула.

— Мое подразделение получило задание по ликвидации шайки торговцев одержимостью. Мы выслеживали этих негодяев почти месяц, обнаружили их логово и прошлой ночью начали операцию.

«Надо же, — подумала она, — прошлой ночью. А кажется, будто с той поры прошла целая вечность» .

— Фозиан повел себя как безумец: выскочил вперед, принялся орать и угрожать, а в результате нарвался на метательный топор. Могу добавить, что с его стороны это был далеко не первый случай нарушения дисциплины. Такие выходки вошли у него в привычку.

Лаффон помолчал, потом покачал головой.

— Нет, все было не так.

— Что? — опешила Серра.

— Это неприемлемая версия.

— Я думала, что приемлемой может быть только правда.

— Не для официальных целей, — доверительно сообщил ей комиссар.

— Может быть, господин сам расскажет мне, как было дело?

Женщина почувствовала, как к ней возвращается давняя ярость.

— Фозиан погиб как герой.