Судебный отчет по делу антисоветского право-троцкистского блока - Стариков Николай Викторович - Страница 47

Председательствующий.Вы поменьше уходите в область прошлого и побольше говорите насчет троцкистской организации.

Раковский.Таким образом, вывод заключался в том, что нужно держать связь с английской разведкой, а в данный момент направить внимание на японскую разведку.

Вышинский.Значит, надо служить и японской, и английской разведке, а вдобавок еще и германской?

Раковский.Последняя, по моему тогдашнему личному мнению, — как перспектива.

Вышинский.Вы видели из показаний Крестинского, что это была вовсе не перспектива. Вы лично были связаны с какими разведками?

Раковский.С английской и японской.

Вышинский.А Крестинский? Подсудимый Крестинский, вы с какой разведкой были связаны?

Крестинский.С немецкой.

Вышинский.В перспективе или реально?

Крестинский.В действительности.

Вышинский.В действительности!

Раковский.Я вернулся из Токио, имея в кармане мандат японского шпиона. Быстро, в течение нескольких месяцев, можно сказать, я завершил ту эволюцию троцкизма, которую другие троцкисты завершили в течение нескольких лет.

Приехав в Москву, я продолжал болеть до 15 января 1935 года.

В это время пришел навестить меня Сосновский.

Я поставил его в известность о всех моих разговорах в Японии и передал Сосновскому ответное письмо Юренева Пятакову, написанное симпатическими чернилами. В течение 1935 и в первой половине 1936 года, то есть до процесса Каменева и Зиновьева, я передал через Найда японской разведке пять сообщений. Я передавал о влиянии отмены карточной системы на уровень заработной платы, о состоянии колхозов, о выполнении промфинплана. Изложение и выводы сознательно делались резко пессимистически, в сгущенных черных красках. Я это делал для того, чтобы поощрять аппетиты агрессоров.

В начале 1935 года я получил второе письмо от Троцкого. Он возвращался к своей теме, изложенной в первом письме, и давал директивы о необходимости изолировать Сталина, изолировать Советский Союз в международном отношении.

Прежде всего, шла речь о левых заграничных элементах. Тут надо играть на их пацифистских чувствах. Надо так представлять дело, что СССР может стать причиной войны. Если же я буду говорить с английскими лейбористами, то надо исходить из того, как английские элементы боятся восстановления обязательной воинской повинности, что неминуемо в случае войны. Поскольку речь шла о правых заграничных элементах, — тут дело проще. Их настроения против СССР достаточно ясны и определенны, с ними можно говорить открытым языком. Что же касается демократических элементов, то тут надо подходит не лобовым ударом, а обходным движением.

И вот представился случай, когда я мог применить эту директиву Троцкого. Это было во время приезда французского премьера Лаваля. Среди журналистов, которые приехали из Франции вместе с Лавалем, был Эмиль Бюре — мой близкий старый товарищ по Франции, перешедший в лагерь правых республиканцев и ставший директором одной из крупнейших и самых авторитетных французских газет «Л’ордр». Я пошел к нему в гостиницу «Метрополь», поставив себе задачу убедить его, что франко-советское сближение чревато опасностью, что оно может привести к новой превентивной войне со стороны Германии. Я ему заявил, что это не мое только мнение, я ведь знал настроения всей оппозиции, ее пораженческие настроения.

Вышинский.Какой оппозиции? Когда это дело было?

Раковский.Это было в середине 1935 года, когда Лаваль приезжал в Москву.

Вышинский.О какой же оппозиции вы говорите?

Раковский.Я говорю и о правых и о троцкистах.

Вышинский.Какая же это оппозиция? Это бандитская группа контрреволюционеров!

Раковский.Бюре мне ответил: Франция не может оставаться изолированной перед растущей милитаризацией Германии. На агрессора нужно надеть смирительную рубашку, это есть единственный способ подавить войну. Об этом ответе я написал Троцкому.

В начале января 1936 года мне позвонил Пятаков из Наркомтяжпрома и сказал короткую фразу по-французски: «наш друг недоволен тобой, ты не активен».

Через некоторое время я встретился с Радеком и он мне рассказал о поездке Пятакова в Осло. Эта встреча была в начале июля, во время приема международной комиссии по гигиене при Лиге наций. Радек поставил меня в известность о переговорах между немцами и Троцким и просил моего содействия. Он предполагал, что следовало бы поддержать Троцкого в Москве, то есть перед представителями германской разведки в Москве.

Теперь я возвращаюсь к моей изменнической деятельности до ссылки и начну с показаний относительно того, как я стал агентом «Интеллидженс Сервис».

Дело происходило в конце 1924 года. После падения правительства Макдональда, ко мне в полпредство в Лондоне явились два англичанина — Армстронг и Леккерт, мне лично знакомые.

Вышинский.Кто они такие?

Раковский.Армстронг — бывший морской офицер. Леккерт и Армстронг составляли часть окружения известного английского крупного капиталиста лорда Инверфорса, бывшего министра кабинета Ллойд-Джорджа. С Армстронгом я познакомился еще в Лозанне, в начале 1923 года, во время лозаннских переговоров.

Вышинский.Вы уже в 1924 году оказались завербованным в качестве агента «Интеллидженс Сервис». Правильно?

Раковский.Правильно.

Вышинский.Скажите, при каких обстоятельствах произошла эта вербовка, при каких обстоятельствах вы сделались агентом «Интеллидженс Сервис» в 1924 году?

Раковский.Армстронг сказал: «Мы питаем к вам большую симпатию и хотим предупредить вас против опасности, которая вам грозит». Он вынул из кармана бумажку, которую предъявил мне.

Вышинский.Что это за бумажка?

Раковский.Это было письмо, написанное на машинке и подписанное моей подложной подписью.

Вышинский.Для кого было предназначено это письмо?

Раковский.Это письмо было написано в Германию, а адресата не было.

Вышинский.Для германской разведки?

Раковский.Возможно.

Вышинский.Что же в этом письме говорилось?

Раковский.В этом письме говорилось, примерно, следующее: «Посылаю вам приложенный список румынских торговых фирм и редакций газет, которые следует привлечь на сторону Германии для привлечения самой Румынии в войну на стороне той же самой Германии».

Вышинский.Что означает такое содержание письма?

Раковский.Содержание письма означало, что у меня с германской разведкой, с германским правительством или какой-то германской организацией существовала связь.

Вышинский.И вы помогали Германии в вербовке на территории Румынии румынских граждан для содействия Германии?

Раковский.Правильно.

Вышинский.А скажите, в Румынии вы были в это время, к которому относится это письмо?

Раковский.Письмо было помечено из Берна октябрем 1915 года, а в это время меня не было в Берне.

Вышинский.А вы в Румынии были?

Раковский.В Румынии я был с 1904 по 1907 год и с 1912 года по 1917 год.

Вышинский.В период войны вы находились в Румынии?

Раковский.В Румынии.

Вышинский.Чем вы занимались в Румынии официально? Какие у вас были средства к существованию?

Раковский.Я был сыном состоятельного человека. Мой отец был помещиком.

Вышинский.Я спросил — каковы были ваши средства к существованию?

Раковский.Моими средствами к существованию были доходы от имущества отца.

Вышинский.Значит, вы жили на доходы в качестве рантье?

Раковский.В качестве сельского хозяина.

Вышинский.То есть помещика?

Раковский.Да.

Вышинский.Значит, не только ваш отец был помещиком, но и вы были помещиком, эксплоататором?

Раковский.Ну, конечно, я эксплоатировал. Получал же я доходы, а доходы, как известно, получаются от прибавочной стоимости.