Судебный отчет по делу антисоветского право-троцкистского блока - Стариков Николай Викторович - Страница 37

Между прочим, это мое антисоветское настроение выразилось еще в том, что, когда в 1923 году был поставлен вопрос об экономическом объединении Туркестана, Бухары и Хорезма в целях координации действий, я был ярким противником этого экономического объединения, считая, что это экономическое объединение есть преддверие к еще большему усилению влияния Советской России и советизации Бухары.

Дальше, когда в 1924-25 годах был поставлен вопрос о национально-территориальном размежевании советских республик Средней Азии, я был против этого размежевания. Но быть открыто против размежевания означало ставить тогда себя открытым врагом, на что я не мог итти. Вот почему я под маркой сторонника национального размежевания оказался во главе Узбекского советского государства.

Вышинский.Значит, сманеврировали?

Ходжаев.Сманеврировал, сдвурушничал.

В узбекской парторганизации известна «группа 18-ти». Организатором этой группы был я. Когда проводилась земельная реформа, в целях наделения землей бедняцких слоев населения Узбекистана, в этот период значительно оживилась кулацко-байская верхушка. Кроме того, часть ответственных работников Узбекистана была недовольна этой реформой. Я использовал это недовольство и начал формировать группу узбекских националистов.

Вышинский.Это какой год?

Ходжаев.Это, примерно, середина 1925 года. Эта группа «18-ти» решила провести известное давление на партию. Исходила она из того, что крупных работников не так-то уж много в Узбекистане. Если эти 18 человек, наиболее видные люди, в виде протеста подадут в отставку, то этого достаточно будет для того, чтобы партия пошла на известные уступки байству и кулачеству. Этим путем хотели захватить партийное руководство в Узбекистане. Мы рассчитывали в этом своем маневре тогда на одного из руководителей Компартии Узбекистана Икрамова; рассчитывали, зная, что он в период 1918-20 годов, будучи еще молодым человеком, участвовал в буржуазно-националистических организациях Туркестана.

Вышинский.В каких организациях?

Ходжаев.Это была пантюркистская организация, которой руководил Рыскулов. Мне было известно, что Икрамов принадлежал к этой группировке, но почему-то Икрамов с нами не объединялся, а мы с ним не вели никаких непосредственных переговоров. Мы оказались битыми на съезде. После этого опять мы решили законспирироваться, подали заявление, что мы ошибались, неправильно поступали, что мы согласны проводить линию партии.

Вышинский.Второй раз сманеврировали?

Ходжаев.Второй раз сдвурушничал. Между 1925-1928 годами у меня происходило сближение с Икрамовым на почве практической работы. Икрамов работал в ЦК, я — в Совнаркоме. Это сближение привело к тому, что я узнал, что у Икрамова есть своя националистическая группа, которая называется «Милли Истиклял», что значит «национальная независимость». Мы с ним не то что объединились, но начали контактировать нашу работу.

Вышинский.Подсудимый Икрамов, вы были членом подпольной националистической организации в 1928 году?

Икрамов.Да.

Вышинский.Эта организация называлась «Милли Истиклял»?

Икрамов.Да.

Вышинский.Значит, в этой части показания Ходжаева правильны?

Икрамов.Правильны.

Вышинский.Ходжаев был членом подпольной националистической фашистской организации «Милли Истиклял»?

Икрамов.Нет, Файзулла Ходжаев не был. У Ходжаева была своя организация.

Вышинский.Значит, Ходжаев был в своей организации, а вы в своей. Обе организации буржуазно-националистические, фашистского типа?

Икрамов.Правильно. Но что контакт сами установили, — это неправильно. Контакт установлен под нажимом правого центра.

Вышинский.То есть?

Икрамов.Под нажимом Бухарина и под непосредственным руководством Антипова сконтактировали работу двух националистических организаций.

Вышинский.В чем же у вас разногласия с Ходжаевым?

Икрамов.Я говорю, что не в 1928 году, а в 1933 году, под нажимом Бухарина.

Вышинский.А в 1928 году не контактировали?

Икрамов.Нет.

Ходжаев.Мне кажется, Икрамову хочется кое от каких фактов отмахнуться. До того периода, как мы пошли на союз с правыми, мы с Икрамовым, главным образом, были руководителями, по существу говоря, широкой антисоветской работы. В чем она заключалась? Во-первых, в том, что мы поставили перед собой задачу захвата нашими националистическими кадрами целого ряда советских организаций в Узбекистане, таких органов, как Наркомпрос, чтобы школы иметь в своих руках, университет иметь в своих руках, печать, плановые организации, Наркомзем и так далее. И должен сказать, что эту задачу мы осуществили.

Вышинский.Кто мы?

Ходжаев.Я и Икрамов. В нашем лице были две националистические организации, о которых я говорил.

Вышинский.Обвиняемый Икрамов, в этой части вы согласны с показаниями обвиняемого Ходжаева?

Икрамов.Согласен.

Вышинский.Подсудимый Ходжаев, откуда вам известно, что организация Икрамова тоже действовала?

Ходжаев.Я в предварительных показаниях указывал конкретные факты. В 1928 году от имени Икрамова ко мне явился некий Бурнашев, ближайший помощник Икрамова.

Вышинский.Подсудимый Икрамов, то, что Ходжаев говорит, что к нему приходил Бурнашев от вашего имени говорить, — это факт?

Икрамов.Факт.

Вышинский.Дальше.

Ходжаев.В конце 1929 или начале 1930 года были арестованы два ближайших друга Икрамова и участники организации — Рамзи и Бату.

Вышинский.Кем они были?

Икрамов.Рамзи был руководителем научно-исследовательского института, а Бату — в Наркомпросе был главным по культурным делам.

Вышинский.За что они были арестованы?

Икрамов.За участие в националистической контрреволюционной организации.

Ходжаев.И вот, когда произошел арест этих людей, первый, к кому обратился Икрамов по поводу ареста этих лиц, был я.

Вышинский.Почему?

Ходжаев.Потому, что он струсил, он думал, что дело коснется его. Я перехожу к более существенной части моего показания, которая относится к периоду 1928 года, то есть к периоду составления первой пятилетки. Я не знаю, известно ли суду, что у буржуазных националистов, особенно в Средней Азии, существовала такая теория — организовать замкнутое хозяйство, то есть сделать так, чтобы хозяйство Республики развивалось независимо от других частей Союза. И вот эту теорию мы претворили в жизнь, то есть мы составили первую пятилетку, которая шла вразрез с директивами Союзного правительства и соответствовала установкам националистов на замкнутое хозяйство. Мы планировали хозяйство таким образом, чтобы меньше иметь хлопка.

Этот план был расшифрован в Москве. Правительство не приняло эту пятилетку. По инициативе Сталина был поставлен вопрос о пересмотре хлопковой программы. И вот, для того чтобы сломать эту новую директиву ЦК ВКП(б) и правительства, чтобы не дать хлопка, мы создали новый план, дутый, значительно преувеличенный. Мы стали проводить теорию монокультуры, то есть теорию одной культуры в сельском хозяйстве, как доминирующей культуры, — хлопок. Для этого надо было разбить, разгромить севооборот, уничтожить луга, то есть, клевер, корма, вытеснить на поливных землях не только пшеницу, ячмень, но и такую культуру, как рис. А это означало — вызвать колоссальное недовольство народа, потому что мы представили дело так: план московский, мы, якобы, московские приказчики, мы осуществляем директивы Москвы. — «Недовольны? Так, вот жалуйтесь на Москву». Эту задачу мы поставили.

Вышинский.Провокационную задачу?

Ходжаев.Провокационную задачу, поставили ее сознательно и осуществляли в течение ряда лет.

К чему это привело? Это привело действительно к уничтожению севооборота, это привело к снижению поголовья скота, это привело к снижению шелководства. Это привело, в конце концов, и к снижению самой урожайности хлопка. И поэтому Узбекистан годами не выполнял планы по хлопку.