Хранители Молнии - Николс Стэн - Страница 38

Только Элфрей грустил. Мысленно он был с Даригом.

— Если бы я держал его, он сейчас был бы с нами.

— Ты не мог держать сидящего сзади, — постарался успокоить его Страйк. — Не вини себя за то, что случилось.

— Страйк прав, — поддержала капитана Коилла. — Чудо, что мы больше никого не потеряли.

— Чудо, — пробормотал Страйк, наполовину обращаясь к самому себе. — И если кого и винить за погибших, то разве лишь меня.

— Не раскисай! — сказала ему Коилла. — Ты нам нужен с ясной головой, а не размякшим от угрызений совести.

Страйк понял и прекратил обсуждение темы. Он вытащил из кармана звезду.

— Из-за этой странной штуковины у нас возникло много проблем, — сказал Элфрей. — Она перевернула наши жизни. Надеюсь, она того стоит, Страйк.

— Она может стать нашим пропуском из рабства в свободу.

— Может стать. А может и не стать. Мне кажется, ты просто искал причину, чтобы на некоторое время вырваться.

— Даже если так, что в этом плохого?

— Может, ты и прав. Но мне в моем возрасте перемены даются труднее.

— Сейчас время перемен. Меняется все. Почему бы и нам не измениться?

— Ха, измениться! — Хаскер фыркнул. — Слишком много… разговоров о… — Он вдруг начал задыхаться, закачался из стороны в сторону, а потом рухнул, словно поваленный дуб.

— Что такое! — воскликнула Коилла. Все сгрудились вокруг Хаскера.

— Что случилось? — встревоженно спросил Страйк. — Он ранен?

После быстрого осмотра, Элфрей отвечал:

— Нет, не ранен. — Он положил руку на лоб Хаскера, потом проверил тому пульс.

— Так что с ним случилось?

— У него жар. Знаешь, что я думаю, Страйк? Он подхватил ту же болезнь, которая была у Меклуна.

Несколько рядовых попятились.

— Безумец, он пытался это скрыть, — добавил Элфрей.

— В последние пару дней он уже был не в себе, верно? — заметила Коилла.

— Верно. Все признаки были налицо. Но есть еще кое-что и тоже не слишком приятное.

— Говори, — приказал Страйк.

— То, что убило Меклуна, казалось мне очень подозрительным, — признался Элфрей. — Хоть раны его и были серьезными, он все же мог поправиться. Думаю, он подхватил что-то в поселке, который мы подожгли.

— Он ведь даже не подходил к этому месту, — напомнил Джап. — Он не мог ходить.

— Не мог. Но Хаскер мог.

— О боги! — прошептал Страйк. — Он утверждал, что не прикасался к телам. Должно быть, лгал.

— Если Хаскер заразился там, — сказала Коилла, — и заразил потом Меклуна, то не мог ли он заразить и всех нас?

Солдаты отреагировали встревоженным бормотанием.

— Не обязательно, — сказал Элфрей. — Меклун был ослаблен ранами и потому открыт для инфекций. Что касается всех нас, то при заражении признаки болезни были бы уже налицо. Есть кто-нибудь, кому сейчас нездоровится?

Ответом был хор отрицательных восклицаний.

— Судя по тому немногому, что нам известно о человеческих болезнях, — продолжал Элфрей, — самый большой риск инфицирования приходится на первые сорок восемь часов.

— Будем надеяться, ты прав, — отвечал Страйк и перевел взгляд на Хаскера. — Считаешь, он поправится?

— Он молод и силен. Это обычно помогает.

— Что мы можем для него сделать?

— Немного — разве лишь стараться снижать жар и ждать, когда он прекратится.

— Не было печали, — вздохнула Коилла.

— Да, — согласился Страйк, — лишние проблемы нам ни к чему.

— Ему повезло: мы не поступаем в русле его собственных представлений о том, что надо делать с ранеными. Помнишь, как он говорил про Меклуна?

— Ага. Судьба иронична, да?

— Что теперь, капитан? — спросил Джап.

— Будем следовать плану. — Страйк указал на драконов в небе.

Те выписывали в воздухе круги.

— Как только они улетят… если улетят… мы двинемся на Троицу.

Путь освободился через несколько часов.

Драконы, сделав неведомое число кругов над лесом, в конце концов взяли курс на север и скрылись из вида. Страйк приказал, чтобы Хаскера посадили на лошадь и крепко привязали. Лошадь должен был вести рядовой.

Потом отряд отправился в сторону Троицы. По расчетам Страйка, на все путешествие уйдет дня полтора, если на пути не возникнет препятствий.

Теперь, когда Поле Ткачей осталось позади, они могли двигаться более или менее по прямой. Однако сейчас, когда они находились на юге, в наиболее населенной людьми части Марас-Дантии, приходилось соблюдать особенную осторожность. При первой возможности они прятались в гуще деревьев, в ущельях и других естественных укрытиях. И чем дальше на юг продвигались, тем чаще попадались доказательства присутствия человека и сопровождающего его осквернения природы.

Утром второго дня они приблизились к небольшому леску, сейчас почти полностью поваленному. Древесину по большей части вывезли, но много стволов осталось и уже загнило. Пни заросли мхом и наростами. Это означало, что лес повалили по крайней мере несколько месяцев назад.

Росомахи подивились тому количеству усилий, которые кто-то вложил, чтобы достигнуть подобного разрушения. Тревога их усилилась: ведь для того, чтобы свалить такой лес, требуется много рук.

Несколькими часами позднее выяснилось, кому и зачем понадобилась вся эта древесина.

Росомахи достигли реки. Река текла на юго-восток, к горной гряде Караскраг. Поскольку реки были самым надежным инструментом для прокладывания маршрута, орки двинулись вниз по течению. Вскоре заметили, что река стала глубже, а течение замедлилось. А еще через некоторое время выяснилась и причина таких превращений.

Река превратилась в огромное, блестящее озеро, залившее много акров прежней суши. Озеро получилось благодаря гигантской деревянной дамбе, сооруженной — в этом не приходилось сомневаться — из деревьев того самого леса. Дамба одновременно и восхитила Росомах, и вызвала отвращение. Возвышаясь выше самых высоких сосен, она представляла собой барьер в шесть стволов в толщину и тянулась столь далеко, что хороший лучник не мог и мечтать пустить свою стрелу на такое расстояние. Бревна были идеально подогнаны друг к другу. А в придачу строители дамбы не поленились укрепить их, перевязав милями и милями толстого каната. Места соединений были укреплены цементом. Окончательную устойчивость дамбе придавали уходящие в воду, а на берегу — врытые в землю — толстые треугольные опоры.

Вопреки ожиданиям, разведчики не обнаружили никаких признаков присутствия человека. Поскольку Росомахи, не останавливаясь, шли со вчерашнего дня, Страйк приказал сделать привал и выставить часовых.

Элфрей, проверив состояние Хаскера (жар у того усилился), присоединился к остальным офицерам. Надо было определиться с планами на ближайшее будущее.

— Присутствие этой плотины означает, что мы, наверное, уже недалеко от Троицы, — рассудил Страйк. — Столько воды требуется только большому поселению.

— Плотина означает и силу, — добавил Элфрей. — Силу, которую дает контроль над запасами воды.

— Не говоря уже о силе в смысле количества рук, которое требуется, чтобы соорудить такую громаду, — заключил Страйк. — Люди в Троице, наверное, хорошо организованы и многочисленны.

— И все же они игнорируют магическую силу, которую подорвали, изменив ход течения реки, — сказал Джап. — Даже я ощущаю здесь негативную энергию.

— А я вот ощущаю крупную проблему, — произнесла Коилла, переводя разговор в более практическое русло. — Троица — твердыня фанатиков Уни. Бьюсь об заклад, они не питают особой симпатии к древним расам. Как же нам пробраться туда, чтобы попытаться захватить звезду? Или ты, Страйк, решил превратить нас в самоубийц?

— Я не знаю, как лучше поступить. Остается следовать основным правилам военной стратегии: подойти как можно ближе, попытаться найти укрытие и оттуда оценить ситуацию. Какой-то способ должен быть, просто мы пока еще его не знаем.

— А что, если такого способа нет? — спросил Элфрей. — Что, если приблизиться невозможно?