Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Подлая «элита» России - Мухин Юрий Игнатьевич - Страница 20


20
Изменить размер шрифта:

В отличие от Запада, дворяне по отношению к крестьянам имели прав не более, чем ротный командир на своего солдата. Солдату, чтобы оставить часть, нужно спросить разрешение своего командира. И крестьянину, чтобы покинуть своего помещика, нужно было получить у того паспорт. А как уже писалось, крепостной мог заняться любым делом, в том числе уехать за границу, стать купцом или промышленником на Аляске.

Если на Западе рыцарь мог повесить своего крепостного крестьянина, имел право первой ночи, тот был фактически его рабом, хотя и вел самостоятельное хозяйство, то в России это было немыслимо. Вот свидетельства о наших ближайших соседях – поляках, взятые мною из «Истории кабаков в России» И. Прыжова, а им – из подлинных документов:

«В 1517 году князь Александр Пронский и жена его милости княжна Федора Сангушковна выдали арендное условие благородному пану Бурлацкому и славному пану Абрамку Шмойловичу, жиду Турийскому, по которому они получили в аренду город и замок Локачи (в повете Владимирском) на три года за 12 000 злотых со всеми доходами, со всеми людьми тяглыми и нетяглыми, со всеми жидами и получаемыми от них доходами, с корчмами и с продажею всяких напитков, с правом судить крестьян и наказывать виновных и непокорных по мере вины даже смертью».Или: «Григорий Сангушко Кошерский с женою отдают все свои имения, ничего себе не оставляя, славному пану Абраму Шмойловичу и жене его Рыкле Юдинне и его потомкам, со всеми доходами, с корчмами, шинками и продажею всяких напитков, с данью медовою, деревом бортным и с правом наказывать непокорных денежною пенею и горлом карать».

Как это – «горлом карать»?! Российский дворянин мог только восстановить дисциплину, выпороть крестьянина за проступки и в крайнем случае вернуть его царю – отдать в солдаты или сослать. Но ни посадить в тюрьму, ни тем более убить крестьянина дворянин не мог. Это было делом отца-царя, делом только его суда. Зато крестьяне могли подать в суд на помещика и порою доводили дело до того, что самого помещика ссылали на каторгу. И даже после того, как начальные принципы отношений между дворянами и крепостными были втоптаны в грязь, фактически они сохранялись в мировоззрении народа.

Салтыков-Щедрин, описывая свое детство, рассказывает об одном помещике, своем родственнике, который был очень жаден. Жаден настолько, что по ночам регулярно ходил воровать овощи на огороды своих крепостных крестьян. Те его там ловили и… били морду. Что помещику, впрочем, плохо помогало. Здесь хорошо чувствуется отношение между дворянами и крестьянами. Они обязаны отработать барщину, но то, что их, – это их, и, защищая свою собственность, в средствах они не стеснялись.

Когда этот помещик умер, его крепостная любовница украла все деньги и передала их своему, уже свободному, сыну. Сын помещика, вернувшись из армии, попытался заставить отцову пассию вернуть деньги, с каковой целью начал пороть женщину, но та скоро потеряла сознание. Ее снесли в «холодную», а утром обнаружили, что она умерла.

Узнав об этом, крестьяне тут же пожаловались в судебные органы, и хотя судебно-медицинская экспертиза определила, что женщина умерла не от порки как таковой, что у нее не был поврежден ни один орган, тем не менее следствие длилось три года, и когда дело дошло до Петербурга, там определили лишить сына помещика дворянского звания и сослать навечно в солдаты. Жена описанного выше сына помещика была очень жестока по отношению к своим крепостным и кончила тем, что ее задушили подушками ее же горничные.

Дворянин служил России, защищал ее. Для этого он должен был быть сыт и вооружен. Его крепостные (а на содержание одного воина требовался труд 10–30 семей) давали ему эту возможность тремя путями. Они могли быть дворовыми, фактически членами семьи помещика. Они могли отрабатывать ему барщину, то есть работать на дворянина оговоренное число рабочих дней в неделю. Они могли быть на оброке – платить дворянину определенную сумму денег, занимаясь тем, чем пожелают. Были крепостные и врачами, и юристами, и художниками, и музыкантами. У графа Шувалова был крепостной-миллионщик, имевший десятки своих судов на Балтике. Платил Шувалову оброк такой же, как и все его крепостные, и не думал выкупаться «на волю», пока его сын не влюбился в дочь прибалтийского барона. Согласитесь, что столь безумная идея – выдать дочь за крепостного – не прельщала барона, ведь сам он мог своего крепостного даже повесить. Шувалов покочевряжился – жаль было терять объект для хвастовства перед другими дворянами, – но судовладельцу вольную дал.

Да, дворянин мог сделать и то, что выглядело продажей, – он мог отдать крестьянина другому дворянину и получить за это деньги. И это действительно выглядело бы продажей, если не учитывать, что крестьянин для дворянина был единственным источником дохода, при помощи которого дворянин защищал тех же крестьян. Передавая источник своего дохода другому, он имел право на компенсацию. Разумеется, что при такой продаже законом исключалось разделение семей. Не был русский ничьим рабом, кроме Родины; да, он был закреплен за дворянином, чтобы обеспечить его готовность к бою за Россию, но и только.

Для полноты рассказа следует упомянуть, что крепостные были в распоряжении еще нескольких сословий или институтов России. Во-первых, в распоряжении собственно государства, то есть ими командовали бюрократы. Во-вторых, крестьяне прикреплялись к монастырям. Дело в том, что монастыри исконно строились как крепости, как военные опорные пункты для русской армии. Почти все они были оснащены вооружением, а такие, как Соловецкий, например, могли выдержать осаду силами одних монахов. Кроме того, обители были своеобразным органом социального обеспечения. Здесь доживали свою жизнь престарелые и увечные солдаты и офицеры. Причем как русские, так и иностранцы, служившие в русской армии. Сначала вышла заминка с вероисповеданием, но потом на него махнули рукой: «Пусть живут в монастырях, а молятся как хотят». К тому же церковь благодаря этим крепостным накапливала изрядный запас денег и материальных средств, которые пускала в дело в трудное для России время. Крепостных церковь не покупала, обычно деревни, приписанные к монастырям, были пожертвованиями царей и дворян.

И в-третьих. Крепостных имели сами крепостные крестьяне. Что здесь интересно, так это то, что свободные крестьяне, а их было около 40 процентов от числа всех крестьян России, крепостных, разумеется, иметь не могли, так как не несли военной службы государству и не имели других способов их приобретения. Юридически не могли иметь крепостных и крепостные, но фактически имели. Делалось это так. Разбогатевший крепостной, решивший вложить деньги в приобретение крестьян, оформлял покупку на своего барина, но крепостными они были его. Поскольку они прятались, так сказать, за его спиной (хребтом), то и назывались – «захребетники».

Хочу, чтобы читающие эти строки уразумели, что русский крепостной – это не то что поляк или чухонец. Это не раб – ни в душе, ни в мировоззрении. Для него помещик был не бог и не царь, а только командир, содержать которого необходимо для своей собственной безопасности. И подчиняться ему нужно тоже только из этих соображений.

Для русского немыслимо, чтобы его не прикрепили к другому русскому воину, а продали разбогатевшему кабатчику, да еще и с правом кабатчика убить своего крепостного. Для русского немыслимо, чтобы его, даже если он солдат, продали за границу. Воевать в составе войск союзников за Россию, воевать за союзников – это понятно. Но быть проданным, как немец, чтобы убивать, бог знает где, индейцев или североамериканских поселенцев, которые ничего России не сделали, – это не по-русски.

Дворяне изначальной России

Крепостных дворянин имел до тех пор, пока служил он и служили его дети. Прекращалась служба – отбирались крепостные. Заметим, служба русского дворянина князю, как и служба человека своей семье, не имела сроков. Уйдя на службу в 15 лет, он мог до глубокой старости просидеть в крепости на границе за тысячи километров от своего имения и так никогда и не увидеть своих крепостных. Тяжелые условия, в которые попала Россия, требовали такой же тяжелой службы ей. Изначальным предназначением дворян в России было не сельское хозяйство: их стезя – военная служба, извечная и непрерывная.