Точка отсчета - Николаев Андрей - Страница 81

— А ты помнишь, откуда взялся?— спросил Седов.

— Очень отрывочно. Я был, как бы это объяснить… зародыш. Но я видел и слышал, только я не помню, что. Сохранились отрывочные образы, какие-то звуки, может, это был разговор, но я тогда не понимал ни слова, а теперь от него осталось только эхо. Мне кажется, что я помню доктора Мартенс. Ее голос, ее лицо, даже тело…

— Вот как?

— Да, у нее родинка на левой груди. Правильно? Я помню, что она была ласковая и я чувствовал ее любовь. Странно, да? Меня еще не было, а она меня любила.

— Да, странно…

…некоторые исследования проводил сам, — говорила Ингрид, — и ни я, ни кто-то из лаборантов, их было двое, не допускались в лабораторию. Позже я, — она замялась, явно подбирая слова, — получила право присутствовать, но к тому времени анимат уже существовал.

Седов почувствовал ее быстрый взгляд, посмотрел на нее, но Ингрид уже опустила глаза.

— Ага! — сказал Делануа, — так, стало быть, и вы не знаете…

— Поймите, что извне ничего доставить не могли. Лаборатория находилась под охраной, там была зона высокой стерильности. Мы проходили обработку в течение сорока минут, прежде чем приступить к работе. В том числе и сам О'Брайан.

— А ему и не надо было ничего приносить, — Делануа подался вперед и Седов увидел, как загорелись его глаза и сжались губы, — знаете, почему?

— Нет, — Ингрид отвернулась, — избавьте меня от ваших диких домыслов.

Делануа выбил трубку, откинулся на стуле и посмотрел на Седова. Не торопясь, он вытащил кисет, развязал его и достал щепоть табаку. Он делал все медленно и явно о чем-то думал, пока его руки действовали автоматически.

— Ну, а вы, Седов, хотите послушать мои измышления? — спросил он.

— Почему бы и не послушать для разнообразия. На сон грядущий, — ответил Сергей.

— Ну что ж, — Делануа глубоко вздохнул, как бы приняв решение, — возможно и не надо этого делать, но я все-таки сделаю. Вы, как-никак, самое заинтересованное среди нас лицо. Имейте в виду, что большую часть из того, что будет сказано, я могу подтвердить документально, и лишь некоторые моменты являются предположениями.

— Я весь внимание, — сказал Седов.

— Не слушай его, — сказала Ингрид и Сергей увидел, как она побледнела, — что бы он не сказал, все это — ложь. Он неудачник и все его россказни основаны лишь на зависти к великому человеку…

Она еще продолжала говорить, но Седов вдруг ощутил ее страх, как если бы знал то, что известно ей самой, и боялся, что это откроется. Это касалось не только анимата, не только Сайруса О'Брайана, это касалось и его, Сергея Седова, лично. В какое-то мгновение ему захотелось остановить Делануа — он понял, что может потерять эту женщину, но прервав разговор, он мучился бы каждый миг своей жизни и все равно, рано или поздно, попытался бы узнать, чего она так боится.

— Я хочу знать все, — сказал он, и Ингрид осеклась.

Ладно. Ты сам захотел.

Делануа, наблюдавший за ними, кивнул и разжег трубку.

— Да, думаю, это будет правильно. Итак, Сайрус О'Брайан. Блестящий философ, основавший собственную школу. Каждая его книга становилась культовой, но в если первой, которая называлась «Дифференциация сознания и организма человека», он лишь задавал вопросы, то в последней, и самой известной «Перекресток», он ответил на них, довольно ловко интерпретировав общеизвестные факты и собственные рассуждения. Следующий этап м-м… развития личности О'Брайана — резкий поворот от философии к науке. За пять лет, позволю себе заострить ваше внимание на этом факте, за пять лет он становится одним из ведущих специалистов в области генной и психогенной инженерии и биоконструирования. Потрясающе, не правда ли?

— Есть старая поговорка, — процедила Ингрид, — гениальный человек гениален во всем.

— Это можно оспорить, но я не стану отвлекаться. Его приглашает Бостонский институт молекулярных технологий, предоставляет ему оборудование, ну а он отбирает среди своих последователей наиболее одаренных молодых людей и начинает работу по программе «Эволют». Через год у него появляется исключительно талантливая помощница, аспирантка кафедры структурной генетики Ингрид Мартенс. Всего лишь через полгода она становится его правой рукой, оттесняя учеников, которые начинали с О'Брайаном работы по проекту «Эволют», еще через полтора защищает докторскую диссертацию. Если это не классический пример сублимации…

— Я не стану это выслушивать, — Ингрид резко поднялась с места.

— Хорошо, — Делануа посипел трубкой, — я пока не буду касаться этой темы.

— Какой темы? — спросил Мук.

«Откуда я знаю».

— Но ты чувствуешь. Я вижу, что тебе тоже хочется спросить, но ты не решаешься.

«Помолчи», — оборвал его Седов.

— Примерно в это время проектом «Эволют» заинтересовался Совет Безопасности.

— С вашей подачи! — Ингрид вновь опустилась на стул, но Седов видел, как она напряжена и готова оспорить любой аргумент Делануа.

— В том числе и с моей. Я в то время работал в отделе, отслеживающем потенциально опасные для человечества научные разработки. Кто-то называл нас святой инквизицией, — Делануа взглянул на Ингрид, — но должен заметить, что наш отдел был создан после инцидента в Шэньяне. Помните?

Седов молча кивнул. Исследования по преобразованию планет с преобладанием метана в атмосфере в научном центре Шэньяна в Китае привели к неконтролируемому процессу в атмосфере, ограниченном, к счастью, пределами города. Цепную реакцию, в результате которой обычный земной воздух превратился в желеобразную органическую массу и накрыл Шэньян куполом в полтора километра высотой, удалось остановить только распылением высокотоксичных соединений. Катастрофа стоила жизни четырем миллионам горожан.

— Поскольку я курировал северо-восток США, то мне и поручили проверку проекта «Эволют». Как вы знаете, для Совета Безопасности не существует закрытых тем, и Бостонский институт предоставил мне все сведения по работам О'Брайана. Что меня поразило в первую очередь: при том, что был задействован минимум оборудования, предоставленного под проект, результаты были исключительно высокими. Более того, теоретические выкладки, зачастую состоявшие из нескольких разрозненных фраз околонаучной терминологии, в ходе практических испытаний всегда получали блестящее подтверждение. Подразумевается, что все разработки, конечный результат которых будет внедрен в медицину или иную область, касающуюся здоровья человека, должны многократно проверяться на низших формах жизни, однако это требование Комитета по медицине не выполнялось ни…