Девятый император - Астахов Андрей Львович - Страница 70

– Так, – Прокоп понял, что Ратислав не врет, по крайней мере, про старика и девушку. – Говоришь, старика того черт зарубил?

– Зарубил. Его еще дядя Хейдин по языческому обряду схоронил, на костре сжег.

– А девушка где?

– Она у Липки живет. Там ее брат лежит больной, они обе с ним сидят.

– Откуда знаешь, что те, кого вы побили третьего дня, разбойниками были?

– Так оно просто, дяденька. Вели они себя, как разбойники. Вломились в дом, шарпать начали, велели Липке раненого их лечить, а потом приставать к ней стали… ну, знаете, зачем, – Ратислав густо покраснел. – Когда дядя Хейдин их побил, раненый схватил Заряту, зарезать его грозился, коли его не отпустим. Тут я его и свалил стрелой.

– Ты, я погляжу, знатный лучник, – заметил Прокоп.

– Да уж, какой есть.

Прокоп задумался. Рассказ мальчишки подтверждал то, что дружинник уже знал от Лариона – Субар с каким-то бродягой взбаламутил людей, убил Шуйцу, и вся ватага ушла разбойничать. Из Кувшинова до Чудова Бора не больно далеко – значит, шайка Субара могла оказаться здесь в поисках поживы. Но вот в то, что один немолодой уже воин и сопливый паренек могли перебить отряд из четырех опытных воинов, казалось Прокопу невероятным. Еще больше поразила Прокопа история про слепого дьявола. Сочинить все это парень не мог – значит, правда? Есть только один способ проверить слова юноши: взглянуть на девчонку, которая была со стариком-воином. Прокоп почти не сомневался, что Ратислав говорил об Акуне, и его огорчило известие о гибели старого воина. Хоть и проиграл он тогда поединок старому милду, но не держал на Акуна обиды – такому противнику уступить было не стыдно. Жаль, Акун бы им сейчас пригодился.

– Судить бы вас надо за то, что гридней новгородских посекли, ну да ладно, – вымолвил Прокоп после долгого молчания. – Знаю я достоверно, что разбойники, о которых ты речь ведешь, сами эту дорогу непутевую выбрали, вот и сложили свои глупые головы. Вы защищались, стало быть, суду не подлежите. Если, конечно, вы татей тех сонными не порезали.

– Той драке все село было свидетелем, – ответил Ратислав. – Кого хошь спроси, подтвердят.

– Ладно, хватит об этом! – Прокоп внимательно посмотрел на юношу. – Коли ты такой воин лихой, пойдешь ко мне в отряд?

– А можно? – Ратислав даже задрожал от радости.

– Почему нельзя? Воины нам нужны, а у тебя и оружие есть. Утром поедешь с нами в Новгород, я тебя воеводе Збыславу Якуновичу представлю. Покамест меньшим отроком побудешь, а там и в большую дружину перейдешь. Посмотрим, каков ты лучник.

– Да я с радостью. Жизни не пожалею!

– Верю. Куда ты?

– Пойду, Липке расскажу, что ты меня на новгородскую службу берешь, – Ратислав так спешил поделиться своей радостью, что не закрыл за собой дверь. Прокоп сам прикрыл ее, чтобы тепло из избы не уходило.

– Врет малый, – уверенно сказал Постник. – Что-то тут нечисто.

– Подождем до утра. Все равно деваться некуда. Воеводу спасать надо. А мальчишка, коли врет, все равно попадется на своей лжи. И тогда я с ним по-иному потолкую.

– Он твердо это решил?

– Да, – Липка подала Хейдину чашку с горячим травяным чаем. – И я скажу: слава Богу!

– А я поблагодарю своих богов.

– Ты бы поспал. Время уже за полночь.

– Не спится что-то, – Хейдин отхлебнул ароматный чай. – Зарята сказал сестре, что проснется с первым лучом солнца. Не хочу пропустить этот момент.

– До утра еще долго. Посидеть с тобой?

– Ты бы лучше поспала.

– Мне все равно к раненому идти. Плохой он совсем. Не знаю, смогу ли я ему помочь. Он…

– Что?

– Я когда его осматривала, услышала ненароком, что он в бреду говорит. Он все время повторял одно имя. Знаешь, какое?

– И какое же?

– Руменика.

– Ты не ослышалась? У вашего народа есть имя Руменика?

– В том-то и дело, что нет. Чаю, воевода раненый с сестрой Заряты тоже знаком. И влюблен в нее.

– Выходит, они уже встречались. Надо будет расспросить Руменику.

– Тут все так переплелось – ничем не распутаешь. Еще налить тебе?

– Налей, Липка, – Хейдин произнес ее имя, будто пропел. Девушка засмеялась.

– Смешной ты, Хейдин, – сказала она. – Седой вон уже, а нравом прям юноша. Веселый такой, легкий. Будто всю жизнь свою порхал, как мотылек, с цветка на цветок, и ни разу жизнь тебя своим холодом не обдавала.

– Обдавала, и еще как! – Хейдин посадил Липку себе на колено, поцеловал ее. – Тем больше мое сегодняшнее счастье. С тобой я снова чувствую себя восемнадцатилетним. Будто вернулись те годы, когда вся моя жизнь была впереди, и я ждал от нее чуда.

– Слушала бы тебя до самой смерти! – прошептала Липка, закрыв глаза. – Тут ратник седобородый, что подле раненого все сидит, удивился, что ты мой муж. Он поначалу тебя за отца моего принял. Спросил, чего за ровню замуж не вышла. Наверное, он сам никого никогда не любил. Женился, потому что прочие парни женились – отставать от них ему было невместно. Так и живет с женой, как все живут, потому что положено.

– Липка, не хотел я говорить об этом с тобой, но придется. Ты ведь меня старосте вашему дядей представила. Как же мне теперь называться твоим мужем?

– Пустое, – Липка совсем по-кошачьи потерлась щекой о ладонь ортландца. – Скажу, что соврала вначале. Они поймут. А будут гадости говорить, ты им рты позатыкаешь.

– Не хотела бы со мной уехать отсюда?

– Куда? Я здесь родилась, здесь мой дом, здесь на погосте мамка моя лежит. Как я их оставлю?

– Липка, я должен открыть тебе одну тайну.

– Да? – В глазах девушки промелькнула тревога.

– Это касается меня и… Заряты. У мальчика, которого ты называешь своим братом, необычная судьба. Он пришел в твой мир из другого мира, и там он по праву рождения занимает очень высокое положение. И он должен будет вернуться обратно. Понимаешь?

– Конечно, понимаю. Он вернется в сторону, в которой родился.

– Это очень далекая страна, Липка. Она дальше всех стран, которые ты знаешь.

– Я догадалась об этом давно. Что еще?

– Некоторое время назад, – это было в тот день, когда вы с Зарятой меня встретили, – я точно так же, как некогда Зарята, прошел в ваш мир. Перед этим я дал слово одному хорошему человеку, что я найду и буду защищать Заряту от врагов. Этот человек сделал так, что я попал в твою… сторону. Так я встретил тебя.

– Что дальше?

– Я думаю о том, что случится утром. Проснувшись, Зарята изменится, станет совсем другим. Я не знаю, каким он будет, куда дальше поведет его судьба. Но я… мне придется его сопровождать. Если только он сам не освободит меня от данного мною слова.

– Ты пытаешься сказать мне, что оставишь меня, – спокойно сказала Липка. – Я предчувствовала это. Женское сердце – оно чувствительное.

– Нет-нет, ты не поняла меня! Я не хочу терять тебя. Ты единственная радость, дарованная мне богами, мое главное счастье, и я никогда тебя не оставлю. Я лишь прошу тебя отправиться со мной в мой мир, если мне придется вернуться туда.

– Совсем запутался! – Липка с улыбкой погладила щеку Хейдина пальцами. – Неужто не пойду с тобой, если позовешь? Думаешь, эта изба мне милее тебя? Без тебя мне теперь не жизнь. Всюду пойду с тобой.

– Любимая моя! – Хейдин прижал ее руку к губам, потом начал целовать ее лицо, глаза, губы. – Такого счастья я недостоин. Ты – прекраснейшая из женщин, единственная, самая дорогая моему сердцу.

– Не раскаешься? – лукаво спросила Липка.

– В чем? Я искал тебя столько лет. Я буду любить тебя до самой смерти так же горячо, как люблю сейчас.

– А если Зарята отпустит тебя, останешься здесь, со мной?

– Останусь! – не раздумывая, ответил Хейдин. – Правда, я воин, а не крестьянин. Ну ничего, научусь пахать землю, разводить овец. Когда-то я мечтал бросить службу и стать фермером. У меня есть возможность осуществить эту мечту.

– Ты воин. Кукушка не станет соловушкой, соловушка не станет вороном. Воина я и полюбила.