Девятый император - Астахов Андрей Львович - Страница 23

В тот год на севере Лаэды началась эпидемия неизвестной болезни. Сразу в пяти деревнях люди стали худеть, терять сон и аппетит, их преследовали страшные видения. Потом начинались лихорадка и бред. Жрецы Единого и лекари ничем не могли помочь больным. Тогда-то и появился в одной из деревень молодой маг по имени Джел, заявивший, что болезнь эта ему хорошо знакома – и исцелил сначала одного, потом другого, третьего… Аина получала жизненную энергию людей, восстанавливала свои силы; Джел получил деньги и славу великого врача. О чудесном враче заговорили по всей стране. Через год Джел уже получил кафедру в Гесперополисе. Император Лоэрик даже не подозревал, как близко к нему подобрался его злейший враг.

Аина была уже достаточно сильна. Вот только солнца она еще не могла выносить. Грозная Дева-из-Бездны мечтала о новом теле, в котором ей стали бы доступны плотские радости, но вселиться в живое тело она не могла, а завладеть мертвым означало навлечь на Джела ужасные подозрения. Маг между тем сделал просто потрясающую карьеру. Он уже был частым гостем в Красном Чертоге и даже исцелил старого Шендрегона, дядю императора. Вскоре он стал придворным лекарем императора.

– Крылья смерти уже раскрылись над ним, – сказал он об императоре Аине. – Я заставлю его проклясть день, когда он вынес моим близким смертный приговор.

Однако Лоэрик умер так внезапно, что даже Джел был разочарован. Император скончался во сне на пятьдесят пятом году жизни. Никому даже в голову не пришло обвинять в этом лекаря. Тогда Джел решил, что его месть падет на Ялмара, сына почившего правителя. Однако месть пришлось отложить – появилась опасность, о которой маг не задумывался прежде.

В окружении Ялмара был скроллинг по имени Йол ди Крифф. Он появился при дворе внезапно – говорили, что ди Крифф при прошлом императоре впал в немилость, а теперь вот вернулся в Лаэду, чтобы разыскать близких. Именно он почувствовал неладное. Потомок проклятых магов, заточивших Аину ап-Аннон, он был очень опасен. Дева-из-Бездны еще недостаточно восстановила свою мощь, чтобы биться со скроллингом.

Покончить с императором было нетрудно. Ей подсказала решение любовь императора к охоте. Вряд ли кому придет в голову заподозрить происки темных сил в несчастье на охоте. Много охотников гибнет в стычке с диким зверем. А вселяться в зверя для Аины было привычным делом. Джел требовал от нее покончить и с семьей Ялмара, но она не успела – вдову и сына императора взяли под охрану скроллинги. А дальше случилось и вовсе неожиданное событие – бывшая императрица Эйверия умерла от чумы в Таории, и принц, как говорили, умер вместе с ней. Племянник Ялмара Шендрегон стал императором, Джел ди Оран стал при нем канцлером, а Аина ап-Аннон продолжала ждать удобного часа.

Тщеславие и глупость Шендрегона помогли ей. Она больше не тень, исторгнутая из пустоты. У нее есть тело, и Сила ее растет. Скоро, скоро откроются семь врат Безмолвия, и тогда вся империя будет под властью ее легионов. Весь мир станет ее добычей…

Но есть одно досадное препятствие – сын Ялмара. Проклятый щенок не умер тогда, в Таории. Что ж, тем хуже для него. Йола ди Криффа она убила милосердно – скроллинг был достойным противником, и она оценила его упорство и мужество. А мальчишка пытается скрыться от нее. Не понимает, глупец, что от взора Темного мира укрыться нельзя!

Закат стал красным, когда Тасси, покинув свои покои, направилась в одиночестве в нижний ярус дворца – там с древнейших времен хоронили прах лаэданских императоров и великих воинов.

Йол ди Крифф покоился под скромной плитой из серого гранита недалеко от гробницы сестры Ялмара, высокородной принцессы Беренгарии. Тасси вошла в ограду гробницы, принесенным с собой углем начертила на надгробной плите ди Криффа знаки Оживления и Воплощения, потом написала шесть имен Заммека. При этом она улыбалась – приятно думать, что тот, кто был твоим самым непримиримым и опасным врагом, теперь будет тебе служить.

– Саккем – уал – Заммек, мо – не – шеш – аиха – туми! – провозгласила Тасси, закончив писать. – Карами – тар – Заммек ай ну! Призываю тебя, Заммек! Мне нужна твоя помощь. Заммек, дай мне свою силу!

Из глубины дворца потянуло горячим воздухом, над надгробиями закружились пылевые смерчи. Упали оставленные на могилах свечи, погас огонь в лампадах по стенам некрополя. Над гробницей Йола ди Криффа заклубился черный дым. Он уплотнялся, принимая очертания человеческой фигуры, пока не сложился в силуэт воина в черном вооружении. Его волосы и борода были белоснежными, лицо – мертвенно-бледным, будто прозрачным, а глаза закрыты.

– Ты пытался убить меня, но теперь ты будешь убивать ради меня, – сказала Тасси. – Мой враг, твоя магия и твоя отвага теперь служат мне. Сила Заммека с тобой, непобедимый воин!

Легат не шевелился. Кожа на его лице просвечивала, как молочное стекло, за которым угадывались очертания черепа. Когда же призрак попытался открыть глаза, то веки его лишь задрожали, и Легат застонал.

Тасси засмеялась.

– Воину не нужно видеть, кого он убивает, – сказала она. – Я отдам твои глаза тому, кто может преодолевать границу между мирами и станет твоим проводником в мире нечестивых. А теперь иди – ты знаешь, что тебе делать!

Призрачный воин склонил голову и вновь стал дымом. Дым поднялся клубами к потолку часовни и растаял под сводами. Тасси довольно улыбнулась. Чтобы Легат был готов убивать, осталось выполнить всего одну вещь.

У себя в покоях Тасси завершила обряд – прочла заклинания Уподобления над парой человеческих глаз, принесенных ей накануне Джелом. Глаза принадлежали какому-то казненному преступнику, но это не имело никакого значения. Вымыв руки в тазу с благоуханной водой, Тасси вышла на балкон дворца. Высоко в закатном небе над Гесперополисом плавал гриф. И Дева-из-Бездны не сомневалась, что угощение, которое она приготовила для грифа, птица увидит даже с такой высоты.

Над Нидариеном, столицей Таории, висел туман смерти. Он вобрал в себя жирный дым костров, на которых сжигали тела умерших, запах дегтя, предсмертные стоны умирающих, плач тех, кто потерял близких. В ночи факелами горели дома зачумленных. В уцелевших домах окна и двери были плотно закрыты; те, кто укрылся за ними в надежде обмануть заразу, ждали своего часа, со страхом прислушиваясь к заунывному пению жрецов и звону колокольчиков на похоронных дрогах.

Императрицу Эйверию похоронили без всяких церемоний. Ее просто завернули в чистое полотнище и закопали во дворе дома, где беглецы провели последние дни. Он сам прочел по ней заупокойную молитву. Это было в четыре часа дня. А в полночь к нему пришел врач и сказал, что мальчик обречен.

– Я ничего не могу сделать, добрый местьер, – говорил врач. – Бубоны вскрылись, и чумной яд уже проник в кровь мальчика. Он не доживет до утра.

– Вы не ошибаетесь?

– Я хотел бы ошибиться, но грозные признаки налицо. Он чуть дышит, пульс едва прощупывается. Это агония, добрый местьер.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Эта чума опустошает Нидариен пятую неделю; за это время умерли тысячи людей, и пока еще ни одного из заболевших не удавалось исцелить. – Врач покачал головой. – Мне очень жаль. Я сделал все, что мог.

– Да, вы сделали все, что могли. Возьмите, вот ваша плата.

– Местьер, я старался не ради денег. И потом, видите? – Врач с горькой улыбкой показал на свою шею. То, что выглядело при первом взгляде как тень под нижней челюстью, оказалось набухшим чумным бубоном. – Деньги мне больше не понадобятся.

– Вы мужественный и честный человек, – он протянул врачу руку, но тот лишь отступил на шаг, не коснувшись ее. – Я все же прошу вас принять деньги. Может быть, ваша семья…

– Моя семья умерла в первую неделю… Мой вам совет – уезжайте из этого города, пока не поздно. У вас еще есть шанс спастись.

– Благодарю за совет. И за труды. Прощайте, храбрый доктор.

– Прощайте, местьер.

Он смотрел вслед уходящему врачу, как смотрят вслед осужденному, которого уводят на казнь. Потом он пошел к ребенку. Мальчик лежал в дальней комнате. Окна были заперты и завешены тяжелыми шторами, на столике у кровати еле теплился масляный светильник. В комнате стоял тяжелый запах – запах разложения.