Женские фантазии (Герой моих грез, Фантазия) - Браун Сандра - Страница 33

При следующем его глубоком толчке тело ее выгнулось дугой, и она потеряла представление о времени. Бедра ее повиновались требованию его чутких рук. Она спешила навстречу каждому толчку, требуя еще и еще.

И когда ее захватил поток ощущений, настолько интенсивных, что она уже не могла совладать с собой, ей оставалось лишь закусить губу, чтобы сдержать крик наслаждения. В тот же миг Элизабет ощутила мощь его разрядки внутри себя.

Как долго они лежали в полном изнеможении? Секунды, минуты или целую вечность? Тед очнулся первым. Он повернулся на бок, приподнялся, опираясь на локоть, и посмотрел на нее.

— Ты красивая, — сказал он, все еще задыхаясь.

— Ты так думаешь?

— О да… — протянул он улыбаясь.

Его неторопливая ласка соответствовала протяжной интонации. Указательный палец обрисовал ее подбородок, опустился вниз, к горлу, затем исследовал ключицы. Оттуда он продолжил путешествие по груди, поднимаясь к соскам и опускаясь в долину между двумя вершинами. Он провел пальцем вдоль белого маленького шрама — следа растяжки.

— Я дважды рожала, — словно оправдываясь, напомнила ему Элизабет.

Но Тед ничего не имел против.

— А как же, — с улыбкой сказал он.

Не торопясь, лениво он стал рисовать круги вокруг ее сосков, всякий раз подбираясь ближе, пока оба не ответили на ласку. Склонив голову к одному из них, он лизнул его, затем, обхватив губами, нежно потянул. Элизабет сладко застонала.

— Тебе нравится? — спросил он, снимая губами бусинки пота с разгоряченного тела.

— Да…

— Хорошо. И мне нравится. Очень нравится.

Он накрыл губами ее второй сосок и потянул достаточно решительно, чтобы подарить наслаждение, но не так сильно, чтобы причинить боль. Тед чуть-чуть сдавил его зубами.

— Я мечтал об этом, когда ты разбудила меня тогда. Во сне я видел твою замечательную грудь.

— Ты говорил…

— Последнее время ты мне снилась несколько раз, но наяву ты лучше — такая сладкая. Еще никогда мне не снилось ничего лучшего.

Элизабет думала, что Джон Берк — романтик, но по сравнению с ним Тед был просто Сирано де Бержерак. У него была душа поэта и плотские аппетиты султана.

— Ты потрясающий любовник, Тед. Тебе кто-нибудь говорил об этом?

Он поднял глаза, думая, что она его дразнит. Но когда понял, что Элизабет говорит серьезно, ответил в том же духе:

— На меня очень редко жаловались женщины.

— И сколько их было?

Элизабет пожалела о сказанном, но слово не воробей.

— Извини. Забудь. Я не имею права спрашивать об этом.

Помолчав немного, Тед тихо ответил:

— Я купил «Тедди» для тебя.

Она лишилась дара речи.

— Да-да, для тебя. У меня сейчас нет никого, кроме тебя.

Он приподнял ее грудь снизу вверх, закрыв ее ладонью, и заговорил, лаская:

— Когда я вернулся из Вьетнама, моя невеста предпочла мне другого парня. На самом деле она ушла к нему задолго до того, как я вернулся, но у нее хватило ума и сострадания не писать и не говорить мне об этом. С тех пор я предпочитал кратковременные связи. Вынужден признать, что использовал женщин, брал от них то, что мне требовалось, а взамен отдавал лишь столько, сколько считал нужным, дабы не испытывать угрызений совести. Как только чувствовал, что отношения заходят слишком далеко и налагают на меня обязательства, я исчезал. В этом не было ничего страшного, поскольку общим у нас была только похоть. Да, я не святой. Никогда не стремился казаться таковым. Так что женщин у меня было много. Но честно говоря, мне нравилось быть холостяком.

Он помолчал и добавил, пожав плечами:

— Возможно, я боялся влюбиться и обжечься еще раз. Как бы там ни было, мне нравилась моя жизнь, и я ничего в ней не желал менять. Потом я переехал сюда. Твои дети оказались такими славными, что я начал сомневаться в правильности своего выбора. То и дело мне самому хотелось завести ребенка.

Тед глубоко вздохнул и признался:

— И еще, конечно, дело было в тебе. Временами я ловил себя на том, что выглядываю из-за деревьев на дорогу, услышав, что ты подъезжаешь. Как только видел, что ты направляешься в сторону моего дома, я находил повод, чтобы оказаться рядом. Наверное, чтобы убедиться, что ты и вблизи такая же хорошенькая, как издали. Но ты никогда не заводила разговор, так что я не хотел навязываться. И когда, оставшись один, начинал думать о тебе, то всякий раз говорил себе: я должен радоваться, что никто не бросается мне на шею. Я благодарю провидение за то, что оно послало твоего котенка на дерево. Так у меня появился повод к сближению.

Тед провел пальцем по ее щеке.

— В тот миг, когда я взглянул на твое лицо, ты вскружила мне голову. И всякий раз, когда я видел тебя, мне хотелось затащить тебя в постель и делать вот это. — Голос его понизился до чувственного шепота. — В ту ночь, когда застиг тебя возле гидранта, я едва остановился, чтобы не овладеть тобой прямо там же, возле стены.

— И зачем было сдерживаться?

Тед выглядел озадаченным.

— А что, не надо было?

— Честное слово, не знаю. Ну почему ты хотя бы не попытался?

Тед отвел взгляд, словно решал, стоит ли говорить правду или нет. Наконец он принял решение:

— Потому что мне казалось, я хочу тебя только как женщину, а ты заслуживала большего.

Элизабет отвернулась. Его грубая откровенность оскорбила ее.

— Почему же ты тогда пришел на следующий день в магазин?

— Потому что не смог устоять перед искушением. Искушением увидеть тебя при дневном свете и убедиться, что ты мне не приснилась.

Он наклонился и поцеловал ее в губы.

— Нет, не приснилась, — тихо повторил он.

Еще раз поцеловав Элизабет, Тед сказал:

— Итак я появился в магазине, зная, что хочу тебя, но я не был уверен, что и ты испытываешь ко мне те же чувства. Вот и решил прощупать тебя на предмет ревности.

— Ты поступил мерзко, отвратительно!

— Как бы там ни было, мой метод сработал, — загадочно улыбаясь, ответил он. — Ты не согласна?

Элизабет плотно сжала губы, отказываясь отвечать.

— Ну ладно, считай, что мы квиты. И ты мне устроила веселый вечерок, когда пошла на свидание с этим Адамом Кавано. Признайся, вернувшись со свидания, ты специально дразнила меня, заставляя ревновать. Что, разве не так?

— Чуть-чуть. Я была обижена. По-моему, с твоей стороны было настоящим свинством явиться ко мне в магазин, чтобы купить скандальное неглиже для своей возлюбленной.

— Возлюбленной…

Тед усмехнулся, повторив это старомодное слово. Редко кому пришло бы в голову употребить его в наше время.

— Пожалуйста, в любое время можешь надеть свой «Тедди» и чулки. Они все еще завернуты в ту самую розовую бумагу, хотя пару раз я вынимал их из упаковки и играл с ними.

— Какое извращение!..

— Может быть. Я представлял твою грудь, заполнившую кружевные чашечки, твои соски, упиравшиеся в кружева…

Он целовал ее долго, рука его легла на талию, затем опустилась на живот. Он медленно накрыл ладонью темнеющий треугольник. Элизабет покраснела от смущения, когда он, перестав целовать ее, перевел взгляд туда, куда погрузились пальцы.

— Как мягко и приятно, — прошептал он. И это было только началом.

— Это… ты имел в виду… когда вешал… гамак… сюда?

— А ты могла бы придумать ему лучшее применение?

Элизабет вздохнула:

— Нет, пожалуй.

Полчаса назад Тед попросил:

— Проводи меня домой.

Элизабет подумала было, что он спятил, но, поскольку ей не хотелось, чтобы эта ночь кончалась, приняла предложение. Она накинула рубашку, он надел джинсы на голое тело, а остальную одежду взял с собой. Тихо, крадучись, чтобы не разбудить детей, они выбрались из дома. Элизабет раньше не замечала, как предательски громко скрипит дверь. Оба в испуге замерли, услышав этот противный звук. Тишина… Никто не проснулся. Переглянувшись, словно нашкодившие дети, они засмеялись и спустились с крыльца.

Наслаждаясь забытым чувством, радуясь возможности вновь ощутить себя непослушными детьми, решившими поиграть во взрослые игры, они на цыпочках пошли по холодной влажной траве к соседнему дому. По дороге они несколько раз останавливались, чтобы поцеловаться. Неслышно открылась калитка, ведущая во двор к Теду. Неожиданно Рэндольф предложил испробовать гамак, который он пару дней назад повесил между деревьями. Элизабет, смеясь и шутливо отталкивая его, сказала, что не желает принимать участие в подобных испытаниях. Пусть, мол, найдет других подопытных. Тед подхватил ее на руки и понес, она смеялась и дрыгала ногами, ругая его на чем свет стоит, нисколько не стесняясь в выражениях. Тед, услышав из ее уст непристойности, только развеселился и, назвав ее самой замечательной женщиной, сотканной из противоречий, чмокнул в нос и с размаху швырнул в гамак.