Крещендо (СИ) - "Старки" - Страница 24

Уже когда я уходил домой, ко мне и подошёл Эсэс, отвёл в сторонку, побеседовать:

- Это ты его так? – тихо спросил Серега.

- Я.

- Ну, мы так и поняли, а то он ничего не говорит… Как ты сам-то?

- Норма-а-ально…

- Али, ты не переживай сильно-то! У него со всеми секс только один раз! Он коллекционер! Вот увидишь, он к тебе больше не пристанет!

- Боюсь, наоборот…

- Поверь, я его хорошо знаю. Он добьётся своего и успокаивается, ищет новую жертву.

- Тем более! Он не добился «своего».

- Не добился? Хм… Всё равно, ты не уходи из группы, всё будет нормально… Ты нам нужен. Тем более что мы так и не записали твою партию для «Неба».

- Запишем.

Эсэс хлопнул меня по плечу и сказал, что они уезжают в «Пели-кан» за инструментами и оборудованием. И репетиций не будет пару дней, точно. Отдых!

Отдых у меня получался какой-то неполноценный. С одной стороны: не два, а три дня никто в студию и не зовет. Времени на Грига и на школу стало достаточно. Исправил алгебру, Нина Андреевна обещала четверку за четверть. Сдал зачет мадам Дудуле, написал два сочинения по литре: себе и Титу. Если Петруша, как классный руководитель, заинтересован в хороших показателях класса, то, может, тоже четверочку поставит! Так, глядишь, и неплохой дневник отцу покажу! Каждый день прогоняю Бартока, выучил наиболее сложные фрагменты третьей сонаты Грига, осталось соединять и оттачивать. Теперь у меня есть фонограмма фортепиано, а потом отец приедет, намекнул, что тоже решил посмотреть эти сонаты, значит, возьмётся за меня.

Но с другой стороны, заметил за собой, что в школе на переменах выискиваю глазами Мая. Если вдруг вижу его, глупое сердце начинает бухать, с трудом отвожу взгляд от его унылой фигуры. Он со мной не общается, не подходит, не смотрит в мою сторону. Ни-че-го! Как будто нет меня! Меня это тревожит. Почему он себя так ведёт? У меня есть объяснение! Всё это презрительное меняневидение – роль. Роль ожидающего. Он терпеливо ждет, когда я подойду к нему сам. Он ждет, когда я приду к нему за скрипкой. Приду и сделаю всё, что он хочет. И тогда он возьмёт реванш за эти раны на лице и на спине, за мой отказ играть в плавках для него, за те две недели, которые он с таким трудом пережил, за то, что я не отдался на растерзание. Он чувствовал себя униженным тем, что раскрылся. И теперь готовился к реваншу.

А я каждый вечер на грани того, чтобы пойти к нему и позволить взять этот реванш. Во-первых, мне нужна моя скрипка. Мне нужен её голос, тепло её корпуса, резь её струн. Пусть это назовут шизофренией, но я зависим, привязан, влюблен. Однажды ревел, когда представил, что Май просто из любопытства взял Лидочку и решил поиграть на ней, он же умеет какую-то гамму! Из любопытства! Это как из любопытства подруге друга под юбку заглянуть и потрогать. Лидочка не выдержит этого, её струны, особенно первая, лопнут от горя. Во-вторых, мне нужен… Май. Его слова в ту ночь въелись в моё сознание и ничем их не вытравишь. «Хочу тебя, упрямый паршивец!» Никто никогда меня не «хотел», не целовал, не добивался. Он единственный.

Что меня останавливает? Во-первых, уверенность в том, что Май как был ублюдком, так им и остался, что сделает мне только больнее; во-вторых, надежда, что Май опомнился, изменился и отдаст мне Лидочку просто так, без порно. Разрывает меня это противоречие, не отпускает. Какой тут отдых? Мучение.

В четверг в школе подошёл Эсэс и попросил прийти в семь в студию. Понимаю, что Серега меня зовет от имени Мая. Тому трудно было самому подойти?

На репетицию опоздал, несся от Гельдовича. Вижу, Май на крыльце курит вместе с Капитошей. Ударник первым увидел меня и крикнул, выдавая с головой своего дружка:

- О! Вот и аленький цветочек! А ты дёргаешься, ноешь! Я ж сказал, придет! Здорово, Али! – жмет мне руку. - Там тебе чипсы притаранили! Пойдемте уже ковать шлягеры! Задрало ждать!

Капитоша, смачно сплюнув на бетон, запульнул в кусты окурок и резво смылся внутрь. Теперь очередь Мая что-то говорить. Но он не торопится. Длинно затягивается, смотрит мне в глаза и выдувает дым мне в лицо:

- Да, я дёргался! – говорит стальным тоном, надо же прокомментировать капитошину информацию! – Думал, что ты не придёшь! Начал уже генерировать идеи, как за тебя взяться!

- Просто - попросить!

- Ммм? Так вроде проверял этот способ раньше, не срабатывало!

- Не так просил.

- Ты опять?

- Всё, я молчу!

- Хочу, чтобы ты послушал новую песню. Постарайся несильно меня критиковать и язвить! Мне нужен твой совет по аранжировке, по бэку, и может, ты сделаешь контрапункт в первой октаве, что-нибудь нагнетающее.

- Опять про любовь?

- Услышишь…

В студии тишина, все сидят, руки сложив на коленках. Ждут нас. Май взял акустическую гитару, сел на табуретку, напротив нас. На одном из капитошиных барабанов разгладил листок с текстом. Вздохнул и взглянул на меня с какой-то просьбой в глазах. Предупредил, чтобы я был снисходительным? Или что?

- Рабочее название «Про войну» или «Стреляй». Хочу, чтобы на последних запевах была истерика, но начало почти романтичное, но все равно в аллегро, такт - четвертушка. Вот… Ну, слушай… те.

Он запел под простой бой, начиная очень низко, аж в соль-бемоль, но на второй части куплета ушёл на октаву выше, получался романтический герой, который борется с чувством и истязает и себя, и любимую:

Во мне идет война: люблю и ненавижу.

Любовь тяжка и ненависть постыдна.

Я вырежу тебя из сердца, словно грыжу,

Моя душа останется фригидной

Какая это странная забава -

Брать на прицел любимое лицо!

Какая это сладкая отрава -

Губами пить любимых губ кольцо!

Стреляй в меня,

Казни меня,

Добей меня,

Любимая.

Иначе я

Казню тебя,

Добью тебя,

Любимая.

В конце только отрывки текста:

- Стреляй… Казни… Добей… Люби!

И я… Казню… Добью… Люблю!

Капитоша уже во время первого знакомства с песней стал палочками бить по воздуху. Остальные смотрели на Мая, не отрываясь. Когда тот закончил практически криком, повисла тишина.

- Класс! – сказал Серега.

- Убойно! – произнес Кабыкин.

- Давайте быстрее репетировать! – это Капитоша.

- Хит! – воскликнул Жека

- Ващще! – подтвердил Кир

- Сильно! – согласился Никита, и все повернулись ко мне:

- Слово «иначе» нужно заменить, это звучит как «ибо» или «отрок» и для рока не подойдет, – пискнул я.

- И это всё, что тебе не нравится? – настороженно спросил Май. Я кивнул, так как решил, что пару диезов я все-таки вставлю по ходу репетиций. А пока о мелодии говорить не буду. Еще казнит, добьёт, убьёт…

Май просветлел, внутри зажёгся огонек, и по венам разлилась энергия. Он начал деятельно руководить процессом освоения новой песни. Сегодня только схематически нотки разбирали. Особая проблема с Кабыкиным, тот неуч, ему нужно всё показывать. А что до меня, так я предложил пунктирный штрих и твёрдое стоккато на припев. Соло пусть делает сам, а я на скрипке длинно на легато подложу основные аккорды. Разбор основных табов и переходов занял больше часа, поэтому домой опять поздно. Я решился поговорить с Маем, раз уж репетиция прошла неплохо. Смело подошёл и спросил, не довезет ли он меня до дому.

- Ты же боишься! Тем более подморозило!

- А ты осторожней меня вези!

- Ладно, погнали.

Ни фига не осторожно, мчался как идиот. Пару раз я даже кричал ему в шею что-то матершинное. А когда подъехали к дому, Май вообще заорал на меня:

- Ты чего щиплешься–то! Мы же накрыться могли!

- Я неосознанно, от страха! – блею я.

- Ты что-то хотел сказать мне? – перебивает он.

- Май… послезавтра приезжает мой папа. А в воскресение концерт… Мне нужна скрипка…

- Ты знаешь, что делать!

- Май! Хотя бы на время! Достаточно уже издеваться надо мной! Я… я… измучился, ты сломал меня, мне так плохо…

- Мышонок! Я приготовил тебе точно такие же слова… Спасибо тебе за репетицию! Я поехал!