Непрошеная повесть - Нидзё - Страница 64

Было начало четвертой луны, деревья покрылись зеленой листвой, вид был чудесный.

Прежде всего я пошла к Внешнему храму. Здесь, в Ямада-но хара, роща криптомерии и впрямь вызывала желание дождаться первого кукования кукушки, как писал о том Сайге:

Я увидела большое здание, предназначенное для жрецов разных рангов, — перед началом богослужения они совершали здесь обряд очищения. Мне говорили, что в храмы Исэ не допускают буддийских монахов и монахинь в их черных рясах, и потому, не зная как быть, я спросила, где и как мне поклониться богине.

— Вы можете пройти до вторых ворот и в большой двор за воротами… — сказал один из жрецов. Все кругом выглядело очень величественно. Из помещения вышло несколько человек, судя по одежде — жрецов. «Откуда вы?» — обратились они ко мне. «Я пришла из столицы в поисках благодати…» — ответила я.

— Вообще-то буддийская ряса не должна бывать здесь, — сказали они. — Но вы, как видно, устали, поэтому боги простят нас. — Меня пригласили войти в дом и обошлись со мной приветливо и любезно.

— Пойдемте, я покажу вам храм. Внутрь входить запрещается, но вы сможете поклониться богине издали, — сказал один из жрецов.

Мы прошли к священному пруду, над которым склонились ветви вековых криптомерий, здесь жрец торжественно совершил обряд очищения и удалился, держа в руках ритуальный священный жезл. «Увы, душа моя так греховна, что навряд ли этот обряд способен ее очистить…» — с грустью думала я.

Перед тем как уйти к себе, в маленькую хижинку неподалеку от храма, которую мне удалось отыскать, я спросила, кто тот добрый человек, который сопровождал меня.

— Меня зовут Юкитада, я третий помощник главного жреца, в моем ведении находится все хозяйство храма, — ответил один из моих собеседников. — А тот, кто сопровождал вас к священному пруду — Цунэёси, младший сын первого помощника.

Тронутая добротой жрецов, я сложила стихотворение, написала его на куске священной бумаги и послала жрецам, привязав письмо к ветке священного дерева «са-каки»:

Ответ Юкитады гласил:

Я провела семь дней в молитвах при Внешнем храме, стараясь постичь великую тайну — смысл собственного существования. Жрецы то и дело присылали мне свои стихи, то и дело устраивали поэтические собрания, где мы слагали стихотворения-цепочки. Заниматься поэзией было отрадно, но здесь, как и в любом синтоистском храме, негде было читать сутру, совершать буддийские обряды. В нескольких те [132] от храмов Исэ находилась, однако, маленькая буддийская кумирня — Услада Закона, Хораку-ся. Я провела там целый день, читая молитвы, а когда стемнело, попросилась на ночлег в небольшой монастырь Каннон-до, тут же, поблизости, где обитало несколько буддийских монахинь, но они резко мне отказали и безжалостно выставили за дверь.

Отломив ветку вечнозеленого дерева, растущего возле входа, я привязала к ней свое стихотворение и послала монахиням. Ответных стихов они не прислали, но тотчас же позвали назад и оставили ночевать. С этой ночи мы подружились.

По прошествии семи дней я собралась ко Внутреннему святилищу. Цунэёси, жрец, сопровождавший меня в первый день пребывания в Исэ, прислал мне стихотворение:

Я ответила:

Жрецы Внутреннего святилища отличались особым пристрастием к поэзии. Они уже прослышали, что во Внешнем храме остановилась на богомолье поэтесса, и ждали меня — со временем, дескать, эта поэтесса обязательно придет на поклонение и во Внутреннее святилище… Я немного смутилась, узнав об этом, но делать было нечего, и я распростилась с Внешним храмом.

Я поселилась в местности, которая зовется Ямадой. Рядом находилось жилище одной благородной дамы. В один прекрасный день молодая служанка принесла мне от нее послание:

Эта дама была вдовой Нобунари, жреца второго ранга. В письме говорилось, что она непременно навестит меня. Я ответила:

Летней ночью я пошла во Внутреннее святилище, когда луна еще не показалась на небосводе. Сюда тоже не допускали паломников в черных буддийских рясах, я смотрела на храм издали, с берега священной речки Мимосусо. Вокруг святилища богини были во множестве расставлены деревья «сакаки», и, кроме того, его окружала ограда в несколько рядов, так что оно казалось далеким и неприступным, но когда я увидела горизонтально срезанные концы балок, скрещенных на фронтоне святилища, в знак того, что здесь, именно в этом храме, охраняется благополучие императора, я невольно была взволнована, и молитва «Да пребудет здравым и невредимым драгоценное тело!» сама собой невольно слетела с уст.