Выбор оружия - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 3

Он положил перед генеральным прокурором три машинописные страницы, над которыми просидел почти всю минувшую ночь, стараясь сделать текст как можно более кратким и убедительным. Это была докладная записка, адресованная Президенту России и секретарю Совета Безопасности.

Генеральный прокурор внимательно проглядел и не без иронии поинтересовался:

– Вы уверены, что они будут это читать?

– Не очень на это рассчитываю, – признался Турецкий. – Для меня важно было это написать. Могу только надеяться, что мою докладную записку прочитает кто-нибудь из людей, полномочных принимать ответственные государственные решения.

– До выяснения всех обстоятельств дела я буду вынужден отстранить вас от работы.

– В этом нет необходимости. – Турецкий положил на стол генерального прокурора заявление об увольнении по собственному желанию, загодя приготовленное на случай, если разговор примет именно такой крутой оборот.

Генеральный прокурор нахмурился.

– Вы в самом деле хотите уволиться из прокуратуры?

– Нет. Но этого, как я понимаю, хотите вы.

Генеральный надолго задумался. Наконец сказал:

– Я дам вам знать о своем решении. А сейчас не смею вас больше задерживать.

Турецкий встал.

– Подожди меня в моем кабинете, – обратился к нему Меркулов. Они уже лет пятнадцать, если не больше, были друг с другом на «ты», но сейчас, в напряженной атмосфере кабинета генерального прокурора, нескрываемо дружелюбное меркуловское «подожди» могло означать лишь одно: если для Турецкого этот тяжелый разговор закончен, то для генерального вторая половина его еще впереди – и она вряд ли будет намного легче.

Ждать Турецкому пришлось не меньше часа. Когда Меркулов вернулся наконец в свой кабинет и водрузился за необъятным письменным столом, он будто не заметил вопроса, сквозившего в напряженном взгляде Турецкого. Благодушно поинтересовался:

– Ну и как, проветрился в Гармише? Как там Альпы?

Турецкий лишь пожал плечами.

– Альпы как Альпы.

– Пивка баварского попил? На лыжах покатался?

– Какие лыжи? – удивился Турецкий. – Лето в Альпах – мертвый сезон.

– Люди-то хоть интересные были?

– Были и интересные. Ханс Юнге был из Франкфурта-на-Майне – помнишь, с которым мы дело об убийстве банкира Алмазова разматывали? – См. роман Ф. Незнанского «Контрольный выстрел» (М., 1996).» Франц Шмидт из гамбургской криминальной полиции. Боб Портер из Лондона. Совершенно потрясающий малый. Семь языков. И все – на «Файф левел». На «Пятом уровне» – на уровне носителей. По-русски говорит, как коренной петербуржец из хорошей семьи. Кто еще? Кэт Вильсон из нью-йоркской полиции. Тоже – три языка, включая русский, хоть и не на «Файф левел». Афро-американка, как сама сказала. Негритянка или мулатка. В двадцать четыре года уже лейтенант, начальник отдела по расследованию убийств. Это как Володя Яковлев из МУРа. На наши деньги получается – подполковник. Чертовски красивая. Но нрав как у дикой кошки.

– Приручить не пытался? – поинтересовался Меркулов. – Или побоялся, что исцарапает?

– Слушай, Костя, кончай ты мне душу мотать! – взмолился Турецкий. – Что ты обо всем этом думаешь?

Меркулов помедлил с ответом.

– Заварил ты кашу. Ну что я могу сказать? Все правильно, Саша. Хорошо просчитано. Кроме одного. Вот твое заявление. И вот что я с ним делаю…

Он разорвал листок на четыре части и бросил обрывки в корзину для бумаг.

– Что это значит? – спросил Турецкий.

– Это значит, что с сегодняшнего дня ты находишься в отпуске. Приказ подписан генеральным прокурором. Сколько у тебя осталось неиспользованного из очередного отпуска?

– Недели три.

– Вот эти три недели ты будешь в обычном отпуске. А затем – в отпуске без содержания, по семейным обстоятельствам. Табельное оружие сдай.

– Удостоверение тоже сдать?

– Зачем? Ты же не уволен. И даже не выведен за штат. Просто находишься в отпуске. Правда, в старину такой отпуск называли опалой.

– И сколько продлится моя опала? – хмуро спросил Турецкий.

Меркулов покачал головой.

– Этого тебе сейчас не скажет никто. И чем она закончится – тоже…