Возвращение в Сокольники - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 32

Турецкий попытался было начать издалека, но Юшманов, как человек деловой и рассудительный, тотчас же потребовал суть дела, и Турецкому пришлось рассказать о том, ради чего он пожаловал.

Рассказывая, он волновался, перебивал себя. Юшманов слушал его внимательно, прерываясь лишь для того, чтобы взять со стола увесистую зажигалку и прикурить очередную сигарету. Не забывая всякий раз предложить и Турецкому.

– Знаешь, это, наверное, очень хорошо, хотя и очень неожиданно, что ты пришел, – сказал наконец Юшманов, когда понял Турецкого. – Я, честно сказать, не ожидал. Прошло столько времени, и ты вдруг вспомнил…

– Пойми, дело не в том, что я вспомнил, – перебил его Турецкий. – Дело в том, что я сам узнал! Только сейчас все узнал. И понял, что происходило. Увы, только теперь. Стыдно, понимаешь, Сергей?

– Все равно хорошо, – сказал Юшманов. – Но все-таки вот ты рассказал, а я так и не понимаю: чего ты сейчас хочешь от меня?

И этот простейший вопрос поставил Турецкого в тупик.

– Ничего, – даже растерялся он.

– Как – ничего? – удивился Юшманов. – Такого ж не бывает! Все чего-то хотят. Да ты не робей. Мы же все-таки, пусть отчасти, свои люди. Разве это плохо?

– Нет, правда, – сказал Турецкий, – я ничего от тебя не хочу. Я пришел только для того, чтобы рассказать…

– Не верю, – улыбаясь, сказал Юшманов.

– Не верь. Твое право.

– Но так не бывает! – воскликнул Юшманов. – Ты же небось искал меня, шел ко мне, тратил свое время, свои силы. И вдруг – просто так? Ни-за-чем? Тебе что, больше делать нечего?

– Не совсем так… – ответил Турецкий.

– Вот-вот! – оживился Юшманов. – Тогда докладывай! Я ж чувствую!

– Я пришел для того, чтобы, наверное, успокоить свою совесть, – сказал Турецкий. – Это ведь тоже небескорыстная цель? Веришь?

– Может быть. И что – все?

– Да.

– Ну хорошо, Саша, считай, что совесть свою ты успокоил. А дальше?…

– Что – дальше? – спросил Турецкий.

– А еще ты пришел для того…

– Все! – отрезал Турецкий. – Больше ни для чего. Хотя, если честно, совесть свою я так и не успокоил.

– Это почему?

– Не знаю. Все равно я перед тобой виноват. Ты даже сидел…

– Вообще-то я догадывался, что все было обставлено тогда должным образом. Конечно, меня, я в данном случае говорю только о себе, подставили. Видимо, я кому-то сильно намозолил глаза… Но я никак не ожидал, что кинуть меня мог и ты.

– Но пойми же!…

– Да ничего теперь не надо объяснять! – отмахнулся Юшманов. – Что уж я, полный дебил, что ли? И потом, у меня нет причины не верить тебе. Ты ж ведь, как я понимаю, не нарочно?

– Да о чем ты!

– О том самом… Возможно, если бы ты тогда иначе сформулировал свои оценки, ничего б такого и не случилось, хотя… Нет, не верю я в разные случайности. Одна, другая, третья – глядишь, вот и выстраивается железная закономерность. Верно?

– Поверь мне, Сергей, я искренне жалею и сочувствую тебе… Ну а дальше-то что было?

– Ты про взятки, что ль?

– Да какие там взятки! Бред сумасшедшего!

– И тем не менее… Сидел я тут недалеко, под Шатурой. Строили зону на шестьсот гавриков, а нагнали все шесть тысяч, представляешь?

– Кошмар!

– Кошмар, между прочим, не там. Там как раз, как ни странно, не страшно. Попал – и попал. Сиди! Деваться некуда. Все за тебя наперед решают. Свободы нет никакой, зато и ответственности – тоже. Хуже стало потом, когда вышел. Вот тут помучился… С работой сразу не получилось, а жрать хочется каждый день. Жена ушла – обычная история. Банальщина. Чуть снова на нары не загремел. И знаешь, что выручило?

– Ну откуда же?

– Тюремные связи! Они меня выручили. Ведь на зоне достаточно нормальных мужиков. Вначале деньгами мне помогли. Вроде даже раскрутился, начал свой бизнес, что-то пытался сделать. Но все выходило по мелочевке, надоедать начало. Работаешь, работаешь, и деньги есть, но такие, знаешь, что, ей-богу, лучше плюнуть и нигде не работать. Что такое в нашей жизни сейчас полторы тысячи долларов? Копейки! И вот вдруг встречаю одного паренька, у которого отец заворачивает теперь очень серьезными делами. Из бывших, ну ты понимаешь…

– С пареньком тоже сидели?

– С ним-то нет, но связи прежние, с зоны. Вижу, и он мается. Связи у него у самого огромные, деньги есть, а как раскрутиться – не знает. Ну мы вместе с ним и попробовали. И вот наконец получилось. Дело закрутилось по новой, уже по-настоящему. Пошли деньги, очень большие деньги. Не буду тебе описывать, кто я и что. Денег теперь навалом. Снова женился. Все удалось. Не так-то уж все и плохо, как ты видишь. И не вини себя ни в чем, Саша. Ты не судьба моя, ты просто «важняк». Вот и все. Знаешь, если бы я был человеком помельче, я конечно бы взял у тебя сейчас твои телефоны, предлагал дружить, но, Турецкий, мне ничего не нужно ни от тебя, ни от моей прежней жизни.

– А я ничего и не предлагаю, – сказал Турецкий. – Я пришел просто так.

– Я больше тебе скажу, Турецкий. Страшно подумать, кем бы я был, если б тогда меня не вытурили с работы, если б я не сел! Спасибо не говорю, но можешь считать себя моим благодетелем. Моим невольным благодетелем. Да, я сидел! Но зато это помогло мне вовремя уйти из этой долбаной прокуратуры. Ну скажи, разве тебе в прокуратуре хорошо?

– По-разному.

– По-разному, согласен! Но когда открываются новые возможности, когда жизнь совсем другая пошла, разве настоящий мужик станет сидеть в прокуратуре? Кем бы я был сейчас? Ну пускай даже «важняком»! Вот ты «важняк». И что это значит? Ты удовлетворен?

– Смотря в каком смысле…

– Да что ты, Саша! «Смотря в каком смысле»! Как профессор мне отвечаешь! Ну неужели же тебе не хочется чего-то большего?

– Ну например? Поясни.

Юшманов задумался.

– Ты на какой тачке ездишь? – спросил он. Это было, видно, первое, что пришло ему в голову.

– На «шестерке», – ответил Турецкий.

– Что?! – не поверил Юшманов. – Ты шутишь!

– Нет, не шучу.

– Ты, «важняк», ездишь в этой консервной банке? Нет, точно, ты смеешься!

– Конечно, я мог бы позволить себе что-нибудь и получше, но как-то руки не доходят, вот и все.

– Ну ладно, машина – бог с ней, машина не показатель! – снова задумался Юшманов. – А квартира?

– Да, – пожал плечами Турецкий, – у меня нормальная двухкомнатная квартира. Мне и семье хватает… – Подумал, что не стоит, наверное, рассказывать о своих семейных проблемах. – Но при чем же здесь все это?

– А при том, Турецкий! – сказал Юшманов. – При том! Дело ведь не в принципах! Конечно, я знаю, как важно быть принципиальным. Важно потому, что у каждого человека есть желание быть значительным. Читал Карнеги?

– Давно.

– Ну вот. А ведь это – одно из важных качеств! И идти на принцип – значит все время доказывать себе: да, я значительный, да, я неподкупный, да, меня уважают коллеги и боятся преступники. Так можно делать год, можно два, но дальше-то что? Скажи мне, Турецкий, дальше-то что?

– Дальше ничего, – ответил Турецкий. – Жизнь продолжается. Вот и все.

– Как жить дальше, когда ты начинаешь развиваться и понимаешь, что на свете существуют какие-то другие, так сказать, общечеловеческие ценности? Я тебя отлично понимаю: «шестерка». Ты не бедный. Ты скромный. Но мне мой «линкольн» разве нужен лишь ради престижа? Разве только ради того, чтоб покрасоваться перед соседями? Как думаешь?

– Не знаю.

– Кстати, сказать, кто у меня соседи?

– Зачем?

– Ну и ладно. Все равно не поверишь. Нет, Турецкий, мне все мое имущество нужно совсем для другого. Шестикомнатная квартира нужна для того, чтобы моим детям было где играть и учиться. Жить, Турецкий! Сколько той жизни осталось?! Нужно спешить. Вот в чем дело. Да я, если ты хочешь знать, все равно бы отсидел. Не тогда – так после. Не может такой человек, как я, оставаться в рамках нашего закона. Закон, права! Чушь собачья! Все, что у меня есть, все, что я имею, все это нужно только для одного: для того, чтоб продолжить меня! Понимаешь?