Андрейка и лодырь Ромашка - Третьяков Юрий Федорович - Страница 9

— Там во дворе — бочки, ящики… Только оглянись сперва, нет ли где Кенгуры…

— Ну, бочки… видел! Дальше!

— Там проулочек есть между магазином и сараем…

— Ладно! Еще что?

— Там большая бочка поставлена, залезешь на нее и кинешь, понял? Смотри, чтоб пацаненка в военной фуражке не было, понял?

— Да чего тут понимать! Или я бессмысленный какой! — гордо ответил Моська, и, взяв сверток, пошел в свой класс, но тут же вернулся: — Это универмаг, что ли?

— Да нет! Бестолковый! «Бакалея» называется… Кафе там вблизи…

— А… кафе! Знаю, знаю! Теперь ясно! Так бы и говорил…

Однако все пошло не как следует…

Избежать встречи с военным карапузом все же не удалось: когда Андрейка вышел на школьное крыльцо, тот уже прохаживался по улице и заулыбался при виде Андрейки. Но Андрейка, напустив на себя рассеянное выражение, похлопал по всем карманам, словно позабыл положить туда что-то важное, поспешно вернулся обратно и вышел из школы уже другой дорогой — через котельную, оставив маленького проныру и вымогателя понапрасну поджидать его у главного подъезда…

А вечером после уроков Моська сразу же, не заходя домой, явился к Андрейке, чтобы сообщить:

— Готово! Положил в самом уголке!.. Но ее там нет! Да ничего: придет, съест…

— Как нет? — обеспокоился Андрейка. — Куда же она подевалась?

— А я знаю? Наверно, выздоровела и убежала.

— Может, ты не разглядел ее в темноте?

— Как же я не разглядел, если до самого конца долез!

— Как же ты мог до конца долезть, когда там даже голова не пролазит!

— Не знаю… Может, это твоя не пролазит, а я сам весь пролез!

— Куда же ты относил?

— Магазин, где пивнушка… Там лошадь во дворе была…

— А нужно — кафе! «Минутка» называется!

— А! Вон где… — сообразил Моська. — То-то я вижу, там никого нету…

— Как же ты видел, когда это совсем разные вещи: то — пивнушка, а то — кафе!

— Ну тебя! — разозлился Моська. — Иди сам! Все ему не так! Чего ни сделаешь, все ему не нравится…

А тут еще к вечеру собрались тучи и несколько раз принимался накрапывать дождик. Все радовались и желали, чтоб он пошел, так как был нужен для полей и огородов.

Андрейка тоже был не против дождика, но чтобы он пошел не сейчас, а подождал до завтрашнего дня, так как собачье убежище сверху было без крыши, и туда сразу натечет вода…

Много раз он выбегал на улицу, чтобы взглянуть на небо.

Моськин брат Федор с ватагой малышей, точно не надоело им за лето вызывать дождик при помощи песенки, скакали и распевали, чтоб он припустил посильней и загнал каких-то гусей, которые дома якобы не боятся грома…

Андрейка запретил им орать и самих разогнал:

— Я дам гусей! Колдуны сопливые! Гуси им понадобились! Тут почище дело…

— Чего ты на них взъелся? — вступилась мать. — Чем они тебя обеспокоили?

— Пускай не орут! Не наколдовывают дождя прежде времени! «Гуси»… Гусям что… А собаки должны, значит, промокать через них?..

— Какие собаки?

— Всякие!

Ночью он проснулся и слушал, не шумит ли по крыше дождь. А потом долго не мог заснуть, представляя, что там теперь делает собака: одна, в холоде, в темноте, даже не поужинав из-за Моськиной бестолковости…

Потом ему пришел в голову один хороший план, и он заснул…

Утром дождя все еще не было, но вот-вот должен был хлынуть. Дул холодный ветер, серые тучи самого дождевого вида неслись по небу в сторону Тюковки… Отец ушел на работу, и Андрейка приступил к выполнению своего плана.

Он походил по двору, осматривая все закоулки, и, вернувшись, спросил у матери:

— Что это там за собака у нас под пол залезла?

— Какая собака? — забеспокоилась мать. — Батюшки! Вот не хватало!.. Где видал?

— Там… Какая-то лохматая… симпатичная такая! Наверное, бездомная… Я иду, а она залезла и сидит…

— Где?

— В самой глубине… Не долезешь никак…

— Уж не бешеная ли!

— Да нет же! Разве бешеные такие бывают? Хорошая собака, веселая! Может, только больная немножко…

— Надо ее прогнать! Ну-ка она там сдохнет?

Андрейка понял, что перегнул.

— Да не больная! — закричал он. — Ранена слегка! Скоро выздоровеет!

Мать подозрительно к нему присмотрелась:

— Это не ты ли ее притащил?

Андрейка отвернулся и пробурчал:

— Когда я ее притащу?.. Вы видели, как я ее притаскивал? Сама залезла…

И пошел в атаку:

— По-моему, пускай там побудет, пока выздоровеет! Больных полагается жалеть!.. А ей просто ногу сломал один дуралей там…

— Откуда ты знаешь?

— Да-а…

— Ох, мудрец! — усмехнулась мать. — До чего же человек растет сообразительный да ловкий!

Андрейка шел уже напропалую:

— Пускай поживет, пока хоть болеет. Ну, мам… Ну ладно?

— Да пускай уж… — согласилась мать. — Однако смотри: как первая двойка, сразу твою собаку вон!

— На круглые пятерки буду! — в восторге пообещал Андрейка.

— А по хозяйству помогать?

— По хозяйству… да я… — захлебывался от радости Андрейка. — Как шмель буду! Как начну везде сновать! Прямо все хозяйство переверну кверху ногами! Даже остановить меня будет нельзя! Какие нужно дела — все до одного переделаю прямо вмиг! И даже какие не нужно, тоже все переделаю! Что нужно? Давай!

— Остынь малость!.. — махнула на него мать. — Разгорячился-то как! Ты вон в школу-то гляди не опоздай…

— Ну, ладно… — сразу согласился Андрейка. — А как приду, так потом и начну!

Схватив портфель, он побежал по дороге к Тюковке. Самое главное сделано. А если мать согласилась, то отец и подавно будет согласен. Остается только переселить собаку в Шапкино, но тут — все в своих руках, как говорится!

Хотя, конечно, предстоит много трудностей… Например, как достать ее из проулка? В автобус с ней не пустят: как зимой, когда они с Моськой возили на прививку Моськиного Шара. Пусть катят в своем автобусе, а собаку Андрейка в руках принесет, небольшая тяжесть… А будь и большая, все равно как-нибудь принесет…

Первым делом нужно накрыть собакино убежище сверху от дождя. Там, во дворе, есть доски — стоят к сараю прислоненные без толку, они годятся вполне! А в одном ящике есть пластиковая пленка — большая, подходящая…

Андрейка, не боящийся трудностей, весело бежал бегом по дороге, поглядывая на небо, чтобы обогнать тучи и явиться в Тюковку раньше дождя…

Дождь гнался за Андрейкой по пятам: то догоняя, то отставая, когда Андрейка припускался во весь дух, потом пугал, начиная стучать по листьям, но ни догнать, ни испугать Андрейку так и не смог. В Тюковку они явились вместе: Андрейка и дождь, который припустил не на шутку.

Андрейка заглянул к собаке. После лекарственного и витаминного лечения она сильнее поздоровела и уже переползала с места на место. Хвост распушился и начал понемножку закручиваться вверх.

Пока собака завтракала, Андрейка соорудил ей крышу, положив сверху доски и накрыв их пластиковой пленкой: лей теперь дождь! Но тучи, видя, что Андрейку взять на испуг не удалось, проплыли дальше, выглянуло солнце, и все кругом засияло.

Стоя на бочке и глядя вниз на собаку, Андрейка развеселял ее разговором:

— Ты чего там? Теперь уже недолго… В Шапкино поедем! Хочешь туда? Правильно! Вот где хорошо-то! А зачем с подстилки слезла? Лезь назад! Кому говорю! А то не выздоровеешь. Вот так… Будешь не слушаться — не возьму… Ага, боишься. Это я шучу, не думай… Вместе будем жить каждый день!

А собака во все стороны махала хвостом, который у нее выздоровел уже полностью, улыбалась и взлаивала, стараясь показать, что с нетерпением стремится в Шапкино.

— Вот он! — раздался вдруг во дворе ликующий голос военного карапуза.

Андрейка вздрогнул, спрыгнул с бочки, но было уже поздно: ворота загораживал Кенгура, противно хихикая, точно Дуремар, поймавший Буратино, и приговаривал, как в прошлый раз:

— Ага, попался! Вот когда ты попался!..

Видно, он мимоходом забрел сюда по доносу обидчивого военного карапуза, так как руки у него были заняты большим свертком, откуда виднелось какое-то барахло из крашеной марли и разноцветной бумаги.