Колибри (СИ) - "Росса" - Страница 42

- Маленький мой, я всё понимаю, гормоны и прочее, но так нельзя себя вести.

Он повернулся ко мне и, вглядываясь блестящими от слёз глазами в моё лицо, тихо произнёс.

- Прости. Я люблю тебя.

Глава 23

Олег.

Поговорил с белочкой. Сам понимаю, что звучит это странно, такое чувство, что я запойный алкоголик, словил белочку и вот теперь с ней разговариваю. Тем не менее, поговорив с белочкой, носящей гордое имя Евгений, уже собрался отключать ноут и сообщить Родьке, что в понедельник мы едем в Мирск, но не успел. Пришёл ещё один вызов. Алекс? Странно, он вызывает меня в очень, ну очень редких случаях.

Я ответил на видеовызов и уставился на мальчишку, сидящего посреди огромной кровати. В его позе была какая-то застывшая безнадёжность и просто физически ощущаемое отчаянье. Он не смотрел на меня, ничего не говорил, просто сидел, обхватив коленки. Время текло, он молчал, я тоже. Наконец, Алекс издал судорожный вздох и поднял на меня глаза.

- Я признался ему в любви, а он мне не поверил.

- А он должен был поверить? Ты же и сам в это не веришь, - я старался говорить тихо и вкрадчиво, чтобы не спугнуть.

- Верю… Я знаю, что я чувствую…- его глаза гневно блеснули, а я позволил себе усмехнуться.

- Кто-то всего неделю назад что-то похожее говорил в отношении Женьки. А теперь удивляешься, что Люсьен тебе не верит?

- Но что мне сказать, чтобы он поверил?

- Ничего. Здесь определяют не слова, а поступки. Не говори – действуй. Докажи, что ты говоришь правду, – я откинулся на спинку стула, и пристально посмотрел на сжавшегося в клубок Алекса.

- Я думал, ты поможешь мне, - и снова нотки отчаянья.

- Ты сейчас напоминаешь мне ребёнка, - вздохнул я, - который жаждал получить игрушку, но она – игрушка, оказалась очень строптивой и в руки не давалась. Тебя это злило, но поделать ты ничего не мог. Судьба, посмотрев на это, сжалилась над тобой и послала тебе другую игрушку. Такую же красивую, а самое главное, как ты думал, покладистую. Поэтому для тебя трагедией оказалось узнать, что игрушка имеет свой собственный характер и ни в какую не хочет идти у тебя на поводу. Ты кричал, топал ногами, требовал, но заставить непокорную игрушку играть по своим правилам не смог, расплакался и побежал к взрослым за помощью. Уж они-то точно заставят игрушку поступать так, как надо тебе.

- Он не игрушка – он человек, которого я люблю. – Алекс решительно вскинул голову и сжал губы.

- Ты кого в этом убеждаешь? Себя или меня? Меня не нужно, мне абсолютно безразличны твои чувства к Люсьену. А вот если себя… То мы вернулись на круги своя. Ты не веришь в то, что говоришь, а значит, и Люську убедить не сможешь. Я не люблю давать советы, они как правило, оборачиваются против того, кто их даёт, но тебе скажу. Притормози! Отойди в сторону. Разберись сначала в своих чувствах. Позволь всему идти своим чередом. И повзрослей, наконец! Научись отвечать за то, что делаешь и что говоришь, или хотя бы научись мириться с последствиями своих поступков. В них виноват только ты.

Я понимал, что говорю жестокие вещи и Алекс ждал от меня совсем не этого, но мне не хотелось жалеть его. В жизни не всё бывает гладко. Ему это надо понять. Я смотрел, как он вытирает слёзы и улыбается, глядя на меня.

- Спасибо тебе! Ты прав. Я знаю, что ты прав. Не знаю смогу ли воспользоваться твоим советом на все сто процентов, но очень постараюсь. И он поймёт. Хотя… Не важно. Спасибо.

Алекс отключился, а я ещё долго смотрел на погасший экран. Как легко разбираться в чужих жизнях и как трудно навести порядок в своей.

Мы с Родькой с того момента, как приходил Женька, почти не разговариваем. Между нами словно натянута струна. Она дребезжит от натуги и ждёт момента, чтобы оборваться.

В замочной скважине повернулся ключ. Родька прошёл в комнату и, не посмотрев на меня, плюхнулся в кресло.

- Устал, - прикрыл глаза и откинулся на спинку.

- Женька звонил. В понедельник мы едем к нему в Мирск. – я взял с маленького столика журнал и стал листать, чтобы хоть чем-нибудь занять руки.

- Зачем? – Родька открыл глаза и внимательно посмотрел на меня.

- Не знаю, - пожал плечами и продолжил перелистывать страницы. – Да это и не важно.

- Знаешь, - голос у Родьки был безжизненно пустой, - мне иногда кажется, что тогда семь лет назад ты должен был выбрать его, а не меня. Вы понимаете друг друга без слов. Я никогда так не умел.

- Не уметь и не хотеть – это разные вещи.

- Может быть, нам разойтись на время? - в груди всё сжалось от пронзительной боли, но я не подал и виду, лишь снова пожал плечами.

- Может…

- Ты так спокойно об этом говоришь, - Родька вцепился в подлокотники кресла с такой силой, что у него побелели пальцы.

- Ты спросил, я ответил. Заметь, я не сказал, что мне без тебя будет лучше. Будет плохо, очень, но если тебе нужно побыть вдали от меня, я потерплю.

- Пойдёшь на жертву? – он рассматривал меня, как будто впервые видел.

- Именно, на жертву, я уже сказал, что мне без тебя будет плохо, но и смотреть на то, как ты мучаешь себя у меня тоже нет сил. Ты принял решение, изменить ничего нельзя. Оказался не таким благородным, как о себе думал? Не смог принять абсолютно чужого для тебя ребёнка? Ну и что с того? Люди не совершенны. Если бы было по-другому, мы бы были богами, - я захлопнул журнал. – Меня не напрягает твоё решение, но вот то, из-за чего ты его принял, заставляет нервничать.

- Прости? – он недоумённо посмотрел на меня.

- Мы вместе семь лет, а ты всё ещё во мне не уверен. Это обидно. Неужели за всё это время я так и не смог заслужить доверия с твоей стороны? - я хотел сказать это спокойно, но в голосе невольно проскользнула горечь.