Орден последней надежды. Тетралогия (СИ) - Родионов Андрей - Страница 63

«Ишь пригрелся на теплом месте, – с осуждением думаю я. – Тебя бы на пару лет на „скорую“, живо бы набрался необходимого опыта. А то торчат до седых волос в учениках, дискредитируют профессию».

– С детства мечтал лечить людей, – терпеливо говорю я, – а мечты обязательно сбываются, хоть и не так, как ты себе представлял.

Клод произносит какую?то длинную фразу на певучем языке, я в растерянности молчу. Девушка переходит на другой язык, третий. Тонкие брови ползут все выше и выше, наконец графиня презрительно улыбается:

– Да что вы за доктор такой?

– Дипломированный, – сухо заявляю я.

А что, мой фельдшерский диплом вполне может быть засчитан здесь в качестве докторского. Вот освободим Париж, открою там лучшую врачебную клинику, стану доктором медицинских наук и почетным академиком Сорбонны. Так уж случилось, что на данный конкретный момент я самый компетентный медицинский специалист во всем мире. Но не будешь же это объяснять самоуверенной девчонке, что, спесиво задрав хорошенький носик, плавно вышагивает рядом? Та или поймет не так, или примет за сумасшедшего, есть и худший вариант – за колдуна.

В принципе, здесь смотрят на алхимиков, астрологов, гадалок и магов сквозь пальцы, иногда пытаясь извлечь некую пользу из тайных знаний. Уточнить счастливый день для свадьбы, узнать, когда отправляться в дальнее и опасное путешествие, да мало ли что захочет узнать человек? Но стоит проползти гадкому слушку, что ты якшаешься с темными силами, как недремлющая инквизиция мигом берет тебя на заметку. Святые отцы не так просты, как о них рассказывают. Они не будут тут же вламываться в дом и устраивать обыск, сначала присмотрятся и понаблюдают, а потом уж решат, имеется в слухах рациональное зерно или нет.

Чтобы раз и навсегда закрыть тему, с металлом в голосе я добавляю:

– Врачебная коллегия Тулузы признала меня полноправным лекарем, разрешив оказывать медицинскую помощь на всей территории Французского королевства, а буде его границы раздвинутся, так и в новых пределах.

Разумеется, я говорю чистую правду. Меня вполне официально произвели во врачи, «легенду» готовили францисканцы, настоящие мастера своего дела. Я с изумлением узнал, что прошел семилетний курс обучения в гильдии врачевателей Тулузы, о чем имеется соответствующая запись в местном муниципалитете.

– Если вы настоящий врач, как вы можете не знать испанский, немецкий или латынь? Чему же вас там учили?

Вот ехидна! Не успеваю я открыть рот, чтобы достойно ответить на злобные происки, как та продолжает:

– Я, кажется, догадалась: из?за бушующей войны был набор на обучение по сокращенной программе, на военных ветеринаров! Гребли всех подряд, невзирая на желание и способности. Вот вы и не успели ничему научиться, бедняжка. Ничего, я попрошу герра Штюбфе, он подучит вас хоть чему?то за оставшееся время.

«Ах так, – стискиваю я зубы, – ну ладно».

– Говорят ли вашей образованной светлости что?нибудь следующие слова: «хинди руси пхай?пхай» или «харе Кришна, харе Рама»? – холодно любопытствую я и тут же поясняю: – Это на хинди, главном языке Индии. Есть такая страна на Востоке, сама не очень большая, размером примерно как вся Европа. Зато народу там проживает раза в три?четыре больше, чем во всей Франции.

Клод недоверчиво сдвигает тонкие брови.

– Если желаете, могу изъясниться на языке Великого княжества Литовского или Золотой Орды, – радушно предлагаю я. – Вместе эти две страны по площади намного больше всей Европы. Вторую еще иногда называют царством пресвитера Иоанна.

Если на ломаном хинди я бросил пару фраз из чистого баловства, то ведущий язык остальных двух держав – русский. Да и население там процентов на девяносто – восточные славяне.

Презрительно фыркнув, Клод спасается бегством: высоко задрав точеный носик, она отворачивается и, подобрав пышные юбки, гордо выступает к выходу из дворцового парка. Почему?то мне кажется, что она впечатлилась моими познаниями. Некое тревожное ощущение беспокоит меня: непонятно, отчего я не могу спокойно сносить ее шпильки?

Подумаешь, да она на десять лет меня моложе, а по жизненному опыту – на пятьсот. Ей и в жизни не представить, что такое самолет или подводная лодка, телевизор или Интернет. А если бы Клод хоть раз увидела широкоформатный фильм на экране размером с пятиэтажку, то язык проглотила бы точно. Я, помню, чуть не проглотил.

Следующим утром меня вызывают к герцогу. Людовику Баварскому на днях исполнилось шестьдесят два, в пятнадцатом веке более чем преклонный возраст. Но владыка Баварии, полжизни проведший в военных походах, и не думает собираться на пенсию. Пока я скромно стою у замерзшего окна, напротив трофейных доспехов, герцог, подобно гигантскому шмелю, безостановочно кружит по кабинету. От зычного рева дребезжат стекла, я незаметно морщусь, а личный секретарь герцога даже глазом не моргнет, записывает за хозяином как проклятый.

Как и прочие покои в замке, кабинет прямо кричит, что здесь обитают властители, повелители и прочие сатрапы. Все позолочено, в парчовых тканях, трофейных сарацинских коврах и дорогущем фарфоре. Даже огромный камин облицован итальянской плиткой, что вывезена из раскопанного римского поселения. Правда, в кабинете герцога эта мишура отодвинута на задний план дорогим оружием, в изобилии развешанным по всем стенам чуть ли не до потолка.

Самая любопытная часть декора – это трофейные доспехи, добытые потом и кровью на войнах и рыцарских турнирах. За бурную жизнь герцог успел поучаствовать в двухстах с лишним турнирах и тридцати двух военных кампаниях. Разумеется, если бы в кабинете присутствовали все трофейные доспехи, под него пришлось бы отвести дворец целиком. Здесь же оставили железную шкуру восьмеро герцогов, два короля, три восточных полководца с трудными именами и, внимание, архиепископ Туринский, гордость коллекции Людовика.

Сразу замечу, что под захваченные знамена, штандарты, знаки и стяги в замке отведено специальное просторное помещение.

– Да, вот еще, – добавляет герцог требовательно. – Раз уж деревня Домреми дотла разорена бургундцами, необходимо вновь ее заселить. Подберите пять десятков бывших воинов. Из тех, что вышли в отставку, но ввиду недостаточного жалованья так и не смогли купить себе дом, а потому ютятся у детей и родных. Всем предоставить деньги на постройку домов и обзаведение хозяйством… Найти приличный дом для семьи Трюшо, там будет постоянно проживать… – Герцог делает паузу, поднимает голову и спрашивает деловито: – А кстати, кто будет там проживать, хранить память о народной героине и отвечать на вопросы любопытствующих? Имейте в виду, в деревню обязательно потянутся паломники.

– Слушаюсь, ваша светлость, – почтительно отвечает секретарь, лихорадочно перебирая исписанные листы. – У нас имеются родители самого почтенного вида, вы их уже видели, а также подобрана двоюродная сестра нашей… э?э… Жанны.

Невысокий худощавый человек решительно кивает сам себе, старательно продолжает:

– Девушки дружат с детства, ваша светлость, ну прямо не разлей вода! Кузина выучила назубок дюжину утвержденных лично королевой Изабеллой историй о мелких забавных и печальных, но весьма поучительных происшествиях, что произошли с девочками в детстве. Тем не менее рассказы рисуют облик очень привлекательный, светлый и даже, не побоюсь этого слова, одухотворенный.

– Ну?ну, прохвост, – рыкает герцог, – лично проследи, чтобы девка вконец не завралась! Никаких там ангелов, что вились как мухи вокруг хижины при ее рождении, и тому подобной ерунды. Все должно быть просто и элегантно, как… – Он поискал подходящее слово, тут же нашел, для убедительности ткнув пальцем: – Как вот этот клинок! Не то не получит от меня не только мужа, но и обещанного приданого!

– Слушаюсь, мой господин, – низко кланяется секретарь.

– Затем, – уверенно продолжил инструктаж герцог, – проследи, чтобы все переселенцы могли на Библии поклясться, что знают семью Трюшо на протяжении долгих лет. Кто там священником?