Орден последней надежды. Тетралогия (СИ) - Родионов Андрей - Страница 45

За неделю я трижды наведываюсь в замок Л’Иль?Сюрж, раз за разом устраиваю засады у дома местного торговца свиньями, все безрезультатно. Кстати, версию хищных зверей я отверг сразу. Не настолько уж плохи местные охотники, чтобы не найти следов зверя. Цыган, странствующих торговцев и бродяг я, по размышлении, тоже отметаю. За каждым чужим человеком здесь следят десятки подозрительных глаз, это во?первых. А во?вторых, после учиненного полгода назад самосуда, босяки и оборванцы обходят округу за тридевять земель.

Нет, здесь орудует человек из местных, только вот кто он, этот затаившийся оборотень? В наш просвещенный век каждому семилетнему клопу прекрасно известно, что на самом деле никакой нечистой силы не существует, а многочисленные черные и белые маги, гадалки и прочие наследственные целительницы – ловкие мошенники, которые дружно разводят доверчивых дурачков на немалые бабки. Но как только солнце заходит, а из низин наползает густой влажный туман, невольно думаешь: а вдруг?

Тот способ, каким сам я попал в пятнадцатый век, лишь доказывает, что нет правила без исключения, а потому присутствие некой нечистой силы вполне можно допустить. Не такой уж я простак, чтобы целиком полагаться на силу нагрудного креста: у всех исчезнувших среди бела дня детей был такой, сильно он им помог?

Отправляясь на ночные прогулки, под одежду я поддеваю легкую кольчугу, за пояс сую пару пистолетов, которые работящие братья Бюро сделали по моим чертежам. Один из пистолетов я зарядил серебряной дробью, второй – увесистой пулей. Два дня я упорно тренировался на дальнем полигоне, рядом с новой пушкой, которую испытывали неутомимые братья. Заряжал и разряжал пистолеты, палил по мишеням с места и в движении. Усилия не пропали даром, теперь с пятнадцати шагов я без промаха всажу пулю в лоб движущейся мишени. С дробью получилось еще удачнее: если выстрелить шагов с пяти?семи, не поздоровится сразу троим врагам, особенно если встанут покучнее.

Наконец мое внимание привлекли лежащие к западу пустынные холмы, сплошь поросшие терновником, за которыми на добрый десяток лье раскинулась страшная Невильская трясина. По преданию, семьсот лет назад император Карл Великий разбил в здешних местах армию некоего злобного некроманта, повелителя свирепых лангобардов. На поле боя длиннобородый чародей лоб в лоб столкнулся с племянником императора, неистовым рыцарем Роландом, что уже тогда слыл самым искусным бойцом Европы. В смертельном поединке паладин отсек магу голову и пронзил черное сердце копьем, в древко коего был вбит гвоздь из креста Господня.

Туловище злобного некроманта ярко вспыхнуло зеленым пламенем, а отрубленная голова отворила веки и жутким голосом прокляла спорные земли, где полегли лучшие воины лангобардов. Напоследок почерневшая голова предсказала, что тысячу лет туда не ступит нога честного христианина. Ужасная говорящая голова пророчила беды и несчастья до тех пор, пока сквозь кольцо оцепеневших от необъяснимого страха воинов не пробился наконец бледный священник. Дважды окропил он голову святой водой и вознес молитву Пресвятой Деве, лишь тогда стих поток брани и угроз. К сожалению, эта мера ничуть не помогла, и случилось, как и было предсказано.

Ночью, пока все франкское войско крепко спало после тяжелой трехдневной битвы, на небе погасли звезды. С тихим плеском начала прибывать холодная как лед вода, а очнувшиеся в полной тьме франки обнаружили себя по колено в жидкой грязи, которая медленно ползла все выше и выше. Вконец обезумев от ужаса, воины и истошно ржущие кони пробивались сквозь наваленные всюду горы трупов, бежали куда глаза глядят. А мертвецы, подняв головы, молча смотрели на живых горящими, как уголья, очами.

Во всем войске лишь Карл Великий сохранил хладнокровие: император франков приказал поднять боевой стяг и встать вокруг него людям с пылающими факелами. Медленно, по пояс в прибывающей воде, Карл двинулся на север, а священники шли у его стремени и громко читали молитвы. Это ли помогло, или что другое, но большая часть паникующих успокоилась и присоединилась к Карлу.

Ранним утром их глазам предстала ужасная картина: на месте поля битвы раскинулось черное болото с непролазными топями. В глубине темных вод остались богатые трофеи, сундуки с золотом и драгоценными камнями, великолепное оружие и многое, многое другое. Говорят, что император мельком глянул на оставшееся войско, плюнул в болото и молча развернулся к городу Парижу, уже тогда ни в чем не уступавшему великому Риму.

Что интересно, до сих пор в болоте тонут коровы, а заблудившихся ночью людей влекут в самую глубь трясины блуждающие синие огоньки и чарующие звуки музыки. А на Проклятые холмы выходят призраки погибших в битве христиан и тянут за собой путников в глубь болота, чтобы показать, где лежат их до сих пор не погребенные тела. А потому там совершенно нечего делать честным католикам!

– Спасибо, господин кюре, – искренне благодарю я. – Значит, там точно нет никаких лечебных трав?

– В тех богом проклятых местах? Забудь о них навсегда! – отечески советует священник.

Как только я выслушал легенду, тут же мысленно сделал стойку. Что?то отец Жильбер разволновался не на шутку, когда я поделился с ним, где хочу поискать целебные одуванчики и колокольчики. Лицо раскраснелось, глаза забегали, тут же приплел каких?то злых чародеев и даже некромантов. Отчего?то кюре не желает, чтобы приезжий послушник шлялся по заброшенным холмам, почему бы это?

Похоже, вот оно! Прекрасно известно, что главное для преступника – создать вокруг своего логова атмосферу загадки, ужаса и тайны. Отсюда вывод: если где и искать логово маньяка, так это в Проклятых холмах. Так я и поступаю. Уже через пару часов я начинаю разведывать местность в холмах и чуть было не попадаюсь в ловушку: тяжелая зазубренная стрела из настороженного самострела должна была бы влететь мне прямо в живот.

Что заставило меня отпрыгнуть в сторону в нужный момент, не знаю. Вот так в природе и происходит выбраковка негодных экземпляров: жестко, зато эффективно. Немного поразмыслив, я решаю больше не соваться в ловушки. Тут явно что?то скрывают, а потому надо подождать, пока не явятся хозяева плохого «места». Они явно знают все ловушки, а потому проведут меня без всяких хлопот. А пока что я решаю проследить за деревенским кюре.

Через пару недель осторожных наблюдений всплывает интересный факт: отец Жильбер, чьим гостем я имею честь быть, в вечернее время пару раз наведывался в район холмов для приватной беседы с неким господином, с ног до головы закутанным в плащ.

При этом оба ведут себя так осторожно, что мне, как ни старался, не удается подслушать ни единого слова. Вы скажете, мало ли какие могут быть секреты у местного священника с неизвестным мне дворянином? В сонной деревне Пулак кипят не меньшие страсти, чем при королевском дворе. К примеру, деревенский лавочник Пьер регулярно встречается с некими загорелыми личностями, в обмен на увесистые кошельки деляга получает явно контрабандный товар.

Мельник бегает на интимные свиданья к жене бондаря, женатый горшечник встречается в лесу с юной дочкой торговца свиньями. Смазливая сочная Полетт по ночам бегает на сеновал к юному Александру, где со слезами жалуется на злого мужа, какой постоянно награждает ее колотушками. Влюбленный по уши простак громко возмущается, невдомек дурачку, что его ловко подталкивают к убийству опостылевшего старого мужа. Та же Полетт одновременно крутит еще с двумя мужчинами, ну и так далее.

В конце концов, круг подозреваемых сужается у меня до одного человека. Я решаю, что только священник имеет возможность заманивать к себе детей: кто из нас опасается доброго пастыря, что ласковым словом и отеческой укоризной ведет нас по жизни? Выбрав подходящий момент, я обшариваю дом кюре от чердака до фундамента. К тому моменту, как отец Жильбер возвращается с воскресной мессы, я уже знаю, что не ошибся в нем.

Нет, подзатыльники отца Мориса не прошли даром! Бывший вор научил меня чуть ли не профессионально отыскивать тайники. Таковых в доме священника ровно четыре. В первых двух хранятся серебро и золото, не очень много. В третьем, искусно вделанном в стену, отыскивается кое?что поинтереснее, это «Черное Евангелие» в фирменной обложке из человеческой кожи. Небрежно повертев в руках запрещенный гримуар, какой в простонародье не совсем правильно называют сатанинской Библией, я сую увесистый том обратно. Будь я библиофилом, ни за что не выпустил бы книгу из рук, а так…