Рыцари сорока островов - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 46

7. ДОМ

Мы вошли в город под вечер. Спустились по тянущейся с гор дороге мимо садов, без сомнения южных, с усыпанными огромными красными яблоками деревьями. Не удержавшись, я сорвал пару.

Шагая по теплому, нагретому за день асфальту, мы вгрызались в сочные, безумно сладкие плоды и время от времени начинали беспричинно хохотать. Впрочем, почему беспричинно? Мы были на Земле. Дома. Мы вернулись.

Окраину мы увидели издали. Какой-то микрорайон — девяти и двенадцатиэтажки с неторопливо загорающимися квадратиками окон. Я еще не знал, что мы будем делать — стучаться в первые же квартиры, искать отделение милиции или рассказывать о себе ученым. Но это тоже ничего не значило.

Мы были дома.

Перед одним из зданий, в пустынном, узком дворике, я увидел ухоженную круглую клумбу. Инга шла чуть впереди, не глядя на меня…

Искушение оказалось слишком велико. Я торопливо сорвал несколько цветов. Бледные осенние хризантемы, пожухшие от близости автодороги, казались мне прекраснейшими в мире цветами. Догнав Ингу, я взял ее за руки.

— Инга… Там ведь не было цветов, на островах… Ну, в общем… Возьми…

Мы замерли, неловко держась за руки. Нас разделял лишь крепко сжатый обоими букет. Я чувствовал тонкие, теплые пальцы, касающиеся моей ладони.

— Инга, я никогда не дарил цветов…

Мы смотрели друг другу в глаза. И даже в темноте я видел свое отражение в ее зрачках. Совсем рядом. У самого лица.

— Я никогда никого не целовала, Дим…

Я даже не почувствовал ее губ. Я был словно в тумане, я проваливался в бездонную пропасть, кружилась голова и тело буравила мелкая дрожь. Запах ее волос, запах яблок, невесомое, сладкое касание губ — все сливалось в один бушующий круговорот.

— Дима…

— Инга…

Мы оторвались друг от друга, как умирающий от жажды отбрасывает полупустую флягу. Боясь захлебнуться…

Инга растерянно обернулась, кивнула на скамеечку у подъезда. Спросила:

— Сядем?

Мы не искали места для новых поцелуев. Ярко освещенная фонарями скамейка была для этого неподходящим местом. Нам нужно было опомниться от первого…

Вокруг была тишина и наползающая ночь. Лишь изредка шумели проносящиеся по дороге машины, звук был приглушенным и виноватым. Даже они не хотели нам мешать. Мы молча смотрели друг на друга. Словно видели в первый раз. Или — в последний.

Шаги и торопливый разговор, прерываемый визгливым хохотом, послышались с тротуара. Я скосил глаза. И увидел, как к подъезду направляется компания мальчишек. Им было лет тринадцать-пятнадцать, кто-то чуть старше, другие помладше. Веселая, хохочущая, обнимающаяся компания. Я чуть повернулся, разглядывая их со смутной, неясной нежностью. Я чувствовал себя старше этих ребят на пять, десять, сорок лет. На сорок островов…

Ребята приблизились, и разговор смолк. По нам заскользили любопытные, насмешливые взгляды. Конечно, с нашим видом… Я подтянулся, прикрывая скамейкой дурацкий деревянный меч, висящий за спиной.

Один из мальчишек вдруг резко остановился и шлепнулся на скамейку рядом с Ингой. Через секунду вся компания, только что направлявшаяся в подъезд, облепила скамейку. Все молчали. Несколько ребят жевали резинку, один медленно доставал из кармана рубашки помятую сигарету. Он повернулся ко мне, лениво спросил:

— Спички будут?

— Не курю, — невольно улыбнувшись, ответил я.

У мальчишки даже лицо изменилось от удивления. Он взглянул на своего соседа.

— Что он сказал?

— Он сказал, что не курит, Валек, — послушно повторил тот.

Валек посмотрел на меня еще удивленнее. И сказал:

— Слушай, зачем тебе такая козочка, если ты не куришь?

Все заржали. А у меня комом перехватило дыхание. Ну почему? Почему?

— Убери руку! — звенящим голосом сказала Инга.

Я дернулся. И почувствовал, как несколько сильных рук сжали мне плечи.

— Убери руку! — повторила Инга.

Ее сосед лишь ухмыльнулся, не снимая ладони с коленки. В следующую секунду Инга привстала, чуть разворачиваясь… Со сдавленным криком пацан полетел на землю.

— Да, эта козочка не по тебе, — задумчиво решил Валек. — Вали отсюда, а мы о ней позаботимся.

— Мальчики, шли бы лучше вы сами… — начал я.

Соскочили все, даже те, кто держал меня.

— Как он нас назвал? — утратившим всякую интонацию голосом спросил Валек. Повторять ему никто не стал. Все смотрели на меня.

— Я, в натуре, твой прикол не понял, — соскакивая со скамейки и подходя ко мне, произнес Валек. — Теперь на метле разъедемся.

— Да ему все поровну, — ехидно сказал кто-то из-за спины. — Он ниндзя, меч таскает. Вот только картонный, боится мусоров дразнить.

По мечу щелкнули пальцем. Тонкое, как фанера, лезвие отозвалось глухим стуком. А Валек шарил в кармане. Когда он вытащил руку, ладонь оказалась обмотанной толстой металлической цепью.

— Извиняться как будешь, чокнутый? Может сразу на мослы встанешь?

— Отвяжитесь, ребята, — попросил я. — Ну отстаньте!

Двое опять приближались к Инге. Остальные собрались у меня за спиной. Валек одним движением раскрутил цепь на полметра, протянул:

— Ну, начнем…

— Инга, спину!

Я крутанулся, выключая ее противника. Второй сразу же метнулся в темноту. Но Валек лишь оскалился, вскидывая руку с оружием. Тяжелые стальные звенья описали дугу рядом с моим лицом. Я пригнулся. Цепь в руках Валька с визгом резала воздух.

— Дима, трое!

Я на секунду повернулся назад. Инга уже откинула первого из нападавших и теперь работала со вторым. Я подпрыгнул, пытаясь достать последнего. Достал. И развернулся к Вальку:

— Хватит?

Он ругнулся. Растерянно, зло. И бросился на меня.

«Ребята, южный мост…»

«Костя уже в замке. От раны…»

«Бросьте оружие!»

«Я сам, я хочу домой…»

Удар. Еще удар. Еще… Я едва успевал уворачиваться. Удар.

«Обоих вас надо было кончать…»

«Мы не берем пленных…»

«Всегда во все времена».

Ладонь сжалась на эфесе. Я почувствовал, как впивается в кожу стальная насечка рукояти. И выдернул меч из затрещавшей перевязи, распарывая тугие кожаные петли.

Лезвие перерубило стальную цепочку, словно гнилую нитку. Крутящийся обрывок сверкнул, уносясь в темноту. Кто-то взвизгнул. Я вскинул меч — привычным, заученным навсегда движением. Валек присел, уходя от удара, даже не присел, а рухнул на колени. И получил удар коленом в лицо. Растянувшись на асфальте, он пытался заслониться растопыренными пальцами.

Перехватывая меч двумя руками, я занес его над дергающимся телом. Услышал истерический, поросячий визг. И перекрывающий его Ингин крик.

— Не смей!

…Синий свет фонарей плясал на лезвии меча. Скорченные тени расползались по сторонам. Я прикоснулся к клинку. Прошептал, не слыша своего голоса:

— Сволочь… Ты и здесь…

Ладонью обхватив лезвие, я плашмя ударил меч о колено. Лезвие хрустнуло.

— Сволочь…

Я ломал клинок, не чувствуя боли в израненных пальцах.

— Сволочь…

Осколки беззвучно падали на грязную, загаженную землю.

— Ты и здесь со мной… Навсегда, да? Навсегда?

Обломок эфеса нелепо торчал из сжатой, окаменевшей ладони. Я ударил рукой по шершавой каменной стене. Выбивая его из кисти. Слепо шагнул в сторону, натолкнулся на скамейку, где сидел минуту назад, замер, глотая горячий влажный воздух.

— Не надо… Димка… Не плачь, ты же сильный… Ты ведь даже там не боялся. Дима… Не плачь…

Инга всхлипывала, прижимаясь ко мне.

— Все пройдет. Правда… Не плачь. Успокойся…

Я опустил голову, зарываясь лицом в ее волосы. И тихо засмеялся. Меня била нервная дрожь, и смех судорожными толчками выплескивался из легких.

— Инга… Как смешно, Инга… Я не могу тебя обнять, у меня все руки в занозах. Инга…

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Автор благодарит Ингу, Диму, Тимура, Илью, Сержана, которые помогали писать эту книгу своими советами и самим фактом своего существования.