Недотепа - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 64

— Развал и запустение… — мрачно сказал Щавель.

— А может, он помер давно? — робко подал голос Иен.

— Нет, — отрезал Щавель. — Король дважды в год посылает всем отставным рыцарям доверенного курьера с подарочками. Ну, чтобы убедиться, жив рыцарь или нет.

Они въехали в парк, волшебник огляделся и указал Иену на отдельно стоящее здание.

— Вон конюшня. Устрой лошадей на ночлег.

— А ежели нас не примут? — спросил Иен. — Может, не спешить?

Щавель оглянулся на темный, ночной лес, посмотрел в небо, где уже пробивались первые звезды. И твердо сказал:

— Примут. Не нравятся мне эти места, не дело ночевать тут на воздухе.

Дверной молоток был оторван и валялся на пороге. Щавель, не говоря ни слова, поднял его и постучал в дверь.

Долгое время было тихо. Иен с Халанбери успели дойти до конюшни и завести туда лошадей. Наконец послышались шаркающие шаги и дверь немного приоткрылась — толстая цепь не позволяла протиснуться в образовавшуюся щель. На Щавеля молча уставился пожилой обрюзгший мужчина с мечом в одной руке и фонарем в другой. Бородатое лицо мужчины было суровым и недружелюбным.

Волшебник молчал.

— Ну? — неприветливо спросил мужчина.

— Подковы гну, — ответил Щавель. — Здесь ли проживает доблестный королевский рыцарь Гиран Арадан?

— Здесь, — ответил мужчина, и не подумав снять цепочку.

— Передай Гирану, что его приехал навестить старый боевой друг.

Мужчина нахмурился и поднял фонарь повыше, изучая лицо Щавеля. Внезапно его брови поползли вверх, челюсть отвисла.

— Го… господин Радион… Радион Клевер?

— Радион Щавель! — с легкой обидой поправил его волшебник. А мужчина уже снимал лязгающую цепь и широко открывал дверь.

— Господин волшебник! Господин Кле… Щавель! Вы меня не помните? Как же так! Черная Переправа, вита-манты зомбаков на нас погнали, я от троих отбивался, думал, конец уж мне… А тут вы… обратили внимание, снизошли, огненным кольцом меня окружили…

— Постой-постой… — Щавель нахмурился. — Тамин?

— Тимин, господин волшебник. Хазар Тимин, оруженосец Арадана.

— Ха! — Щавель заключил мужчину в объятия. — Ти-мин! Да ты же был совсем юнец!

— Время, господин волшебник, — вздохнул мужчина. — Время никого не щадит… У меня нынче внук в оруженосцах, ему восемнадцать, как и мне в ту пору было… А вы совсем не изменились!

— Это магия, — смутился волшебник. — Сам понимаешь… мы медленно стареем…

— Понимаю, господин волшебник. Как уж не понять. — Хазар Тимин утер проступившие слезы. — Сорок лет прошло, а вы как встарь… все такой же культурный, умный, обходительный… Эх… как я рад вас видеть. Да вы проходите, проходите! — засуетился он. — И мальчик пусть проходит. Сынок ваш?

— Ученик.

— Тоже хорошее дело. Как же вас занесло в нашу-то глухомань?

Щавель и Трикс вошли в большую темную залу. Огромная люстра под потолком обросла паутиной и пылью, пол нуждался не только в мокрой тряпке, но и в метле, мебель была большей частью накрыта серыми ветхими чехлами.

— Мы тут по-простому совсем, — говорил, не умолкая, Тимин. — Я с женой — вот и вся прислуга. Сын с дочкой давно уже в Дилон уехали, там живут… внучков редко когда вижу…

— Живете тут втроем? — уточнил Щавель.

— Вчетвером. Мы с женой, господин Арадан и сын его, Кодар.

— У Арадана был сын? — удивился Щавель. — Помнится, он жаловался… хм.

— Раньше-то не было, — охотно сообщил Тимин. — А после того как вы его на Черной Переправе подлечили — он весь будто помолодел. Женился второй раз, он же вдовый был… И пятнадцать лет назад обзавелся наследником…

— Ой ли? — Щавель с сомнением посмотрел на Ти-мина.

— Клянусь! — пылко воскликнул бывший оруженосец. — Здесь мы жили, чужих мужчин не водилось, только господин Арадан и я. Ну и сын мой, только он тогда совсем малец был. Арадана сын, не сомневайтесь… да они и похожи как две капли воды. Жаль, жена господина Арадана в родах померла, бедняжка… ох, как он ее любил, а как она его любила!

— А я-то думал, что справился только с зубами, — задумчиво сказал Щавель. — Надо будет найти те заклинания и поработать с ними… это же золотое дно… Хорошо, Тимин! Веди нас к Арадану.

Тимин неожиданно замялся.

— Господин рыцарь уже лег почивать… быть может, завтра с утра? Возраст…

Щавель поморщился.

— Ну… как скажешь. Не поможешь моим слугам устроить коней на ночь?

— Коней? — неожиданно напрягся Тимин.

— Да, да! Коней. Животные на четырех ногах, с хвостом и большими зубами, используются для верховой езды и перевозки грузов! — Щавель раздраженно пристукнул посохом, от чего по полу пробежал сноп искр. — И помоги им занести продукты в дом. Мы тут по пути устыдили ваших крестьян, собрали налог… Что ж вы их так распустили-то?

— Не стучали бы вы палкой, господин маг, — опасливо посмотрев на пол, сказал Тимин. — Тут всюду пыль, вспыхнет ненароком… Сейчас помогу, конечно. А вы наверх поднимайтесь, по лестнице, жена в гостиной ужин накрывает…

Когда слуга вышел, Щавель мрачно посмотрел на Трик-са и покачал головой:

— Что-то здесь не то, ученик. Что-то здесь нечисто. Трикс был с ним совершенно согласен.

Второй этаж усадьбы оказался почище и поухоженнее, чем первый. Хлопотливая пожилая дама накрыла на стол (Триксу показалось, что половина продуктов была из тех, что привезли они), Тимин обошел всю гостиную, зажигая свечи в люстрах и расставляя в темных уголках канделябры, потом разжег огромный камин. Сразу стало уютно. Иен и Халанбери пристроились в углу, на устилавших пол старых коврах и старались не показываться.

Тимин привел наследника рыцаря Арадана — бледного тихого юношу, ровесника Трикса. Тот, пряча глаза, пожал руки Щавелю и Триксу, предложил быть в усадьбе как дома и произнес заученные, идущие скорее от ума, чем от сердца фразы — о боевом братстве, о том, что «много наслышан о вас от папеньки» и о скудости приема, вызванной бедностью, а не жадностью.

Щавель похлопал юношу по плечу, изрек столь же дежурные слова о скрепленной в сражениях дружбе, о схожести Кодара с отцом — «узнаю, узнаю этот дерзкий взгляд, эти волевые губы!» и о том, что дорог не роскошный прием, а искреннее гостеприимство.

По мнению Трикса, не отрывающийся от пола взгляд юноши никак нельзя было назвать дерзким, ну а губы у него были не более волевыми, чем два раскисших вареника. Да и можно ли было ожидать иного от парня, прожившего всю жизнь в глухой провинции, с престарелым отцом и немолодыми слугами? Трикс даже попытался завязать с ним разговор, но Кодар отвечал односложно, шуткам улыбался невпопад, иногда просто не слышал вопросов — словно думал о чем-то своем.

Так что ужин прошел без особого веселья — даже бутылка старого и, похоже, хорошего вина из рыцарского подвала никого не развеселила. После еды Тимин принялся хлопотать, устраивая гостей на ночлег. Щавелю и Триксу отвели комнату для гостей — там была и огромная кровать под балдахином, и узенькая койка в алькове — явно предназначавшаяся для ребенка. Иена и Халанбери Тимин отвел в комнату для слуг, пустующую, похоже, уже много лет.

Заперев на засов дверь, Щавель молча обошел комнату, особое внимания уделив шпингалетам на окнах, а также проверив шкафы и заглянув под кровать. Ничего опаснее старого ночного горшка он не обнаружил, но это его не успокоило.

— Ложись не раздеваясь, — велел он Триксу. — И постарайся не уснуть.

— Что-то случится? — робко спросил Трикс.

— Конечно, — набивая трубку, ответил Щавель. Он уселся на кровати и загасил свечи в канделябре. Легкий красный отсвет тлеющего табака совсем не разгонял темноту. — Понимаешь ли, ученик, все в мире подчиняется законам логики и красоты. После того как мы наткнулись на деревню со странными крестьянами, проехали по темному лесу в вечерний час, встретили старого оруженосца, который увиливает от ответов, — все уже предрешено.