Недотепа - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 11

Трикс гордо промолчал, улегся на дно лодки и обнаружил, что это не слишком-то удобное место для сна. Первую ночь он спал как убитый, сраженный своим горем, но вот сегодня… сегодня ему точно не уснуть… невозможно уснуть на сырых холодных досках, которые больно врезаются под ребра…

Когда он проснулся, было совсем светло. Его разбудил плывущий в воздухе звон колоколов.

Трикс с трудом распрямился, сел на лавку и огляделся. Лодка была наполовину вытянута на берег и укрыта в высоких камышах, вдали виднелись каменные башни.

Дилон! Великий город, где живет, по слухам, сто тысяч человек!

А где же Иен?

— Иен! — Трикс встал, разминая затекшие ноги. — Иен!

Тишина.

Куда девался оруженосец?

Трикс спрыгнул на берег и обнаружил перед собой небольшую глинистую площадку, на которой были старательно выцарапаны буквы. Чтобы надпись случайно не затоптали, она была огорожена несколькими сломанными и воткнутыми в глину стеблями камыша.

С нарастающим удивлением Трикс начал читать: ИЗВЕНИ! ПЕРЕТЬ К ХАСУ ГЛУПО. ТЫ КАК ХОШЬ А Я КУПЦАМ НАЙМУС! ПОКА!

— Ну и как ты наймешься? — спросил вслух Трикс. Надпись ответить не могла и Трикс растер ее ногой.

Потом оглянулся и посмотрел на мешок. Тот явно отощал.

— Мы же хотели побрататься, — сказал зачем-то Трикс, развязывая мешок.

Исчезла одна курица и один каравай.

Ну и свиток с печатью барона, конечно же.

Трикс порылся в карманах. Нет, денег у него Иен забирать не стал.

Вроде как даже и сердиться было не на что. Трикс же сам заявил, что рекомендательное письмо ему не нужно!

— Вот дурак, одно слово — неблагородный, — печально сказал Трикс. Ему подумалось, что хитрый и неблагородный Иен ухитрился за один день стать ему… ну, почти другом. Вначале стать, а потом перестать… — Когда верну себе трон, то прикажу тебя поймать и выпороть! — пригрозил Трикс шумящим на ветру камышам. С трудом оттолкнул завязшую в глине лодку, выгреб от берега. С надеждой посмотрел на заросший осокой, камышом и пушицей берег.

Нет, Иен не показался на берегу, полный раскаяния и умоляющий простить его бегство…

С тяжелым сердцем Трикс вывел лодку на стремнину. Великий город Дилон ждал его милей ниже по течению.

В Дилоне Трикс бывал дважды, но оба раза в детстве — лет десять назад (с тех времен запомнился только вкус разноцветной сахарной ваты и смуглый огнеглотатель, потешающий народ на какой-то площади) и четыре года назад (как ни странно, но опять запомнилось изобилие сладостей и капризная Тиана, которая от каждого заезжего мальчишки знатного рода требовала ее развлекать).

Но теперь-то Трикс был взрослым и серьезным человеком, со-герцогом в изгнании, который многое слышал и читал о главном городе княжества! Позволив течению медленно нести лодку вдоль набережных, обложенных каменными плитами шоколадного цвета, Трикс, с достойным его положения интересом, изучал раскинувшийся по обоим берегам город.

Устье реки, плавно расширяясь, тянулось среди бурых холмов, застывшей патокой спускавшихся к воде.

Правый берег был удивительно наряден. Купола храмов белыми сахарными головами поднимались среди яркой леденцовой россыпи крыш. Кое-где вонзались в небо башни магов, украшенные причудливыми барельефами, будто пирожное — кремовыми завитушками. Но больше всего взгляд приковывал княжеский замок на вершине холма — могучие стены и пузатые оборонительные башни цвета жженого сахара; грозный могучий донжон из зеленовато-серого, будто фисташковая халва, камня…

Левый берег населяла беднота и взгляду там было почти не за что зацепиться — сплошная мешанина мелких коричневых домишек, будто великан раскрошил в ладонях козинаки и высыпал на склон…

Но удивительнее всего были мосты, под которыми проплывала лодка, — на вид невесомые, полупрозрачные, будто мармелад, они были созданы великими магами сотни лет назад из упругого разноцветного стекла. Когда восходящее солнце просвечивало сквозь мосты, на мутные воды реки ложились огромные цветные блики — красные, синие, зеленые, лимонные…

Трикс почувствовал, что у него почему-то урчит желудок, хотя, отчалив от камышей, он успел слопать почти полкурицы. Хотелось чего-то сладкого. Интересно, с чем это могло быть связано? Неужели с тем, что великий князь Дилон, основатель города и могущественный маг, был по преданиям невероятный сладкоежка? Говорят, что, умирая, он вселил свою душу в построенный им город…

Уже проплывая под последним, двенадцатым мостом, Трикс сообразил, что так можно и миновать столицу — еще немного, и вольно разлившаяся река вынесет его в эстуарий… хорошо, если там подберут рыбаки, а то и не выгребешь против течения.

Он схватился за весла и через четверть часа непривычной работы, наградившей его первыми в жизни мозолями (благородные потертости от рукояти меча и вульгарные потертости от тесных ботинок вряд ли стоит брать в расчет), нос лодки глухо стукнул об увешанный тростниковыми матами дебаркадер. Старая баржа, поставленная на прикол на самой окраине Дилона, уже многие годы была облюбована рыбаками. В ветхих надстройках, где когда-то хранили товары, нынче перекупщики скупали и сортировали рыбу.

— Чего привез? — звонко выкрикнул пацаненок лет семи-восьми, подбежав к лодке Трикса и приплясывая на месте от избытка энергии. Босые пятки отбивали сумасшедший столичный ритм. — Ага? Чего привез, чего привез?

— Себя, — буркнул Трикс, выбираясь на дебаркадер и захлестывая веревку о деревянный кнехт, выглядевший понадежнее прочих. Утратив к нему всякий интерес, мальчишка кинулся обратно к перекупщикам. — Эй! — Трикса внезапно осенило. — Стой, пацан!

— Ага? — Мальчишка немедленно вернулся. Был он темноволосый, загорелый дочерна, с облупившимися плечами, полуголый, в одних лишь штанах до колен: рваных, но зато выкрашенных в ярко-оранжевый цвет. Дилон славился дешевизной красок. — Чего?

— Лодку хочу продать, — буркнул Трикс.

— Ага. — Пацан бросил на лодку быстрый взгляд и кинулся вдоль дебаркадера, звонко выкрикивая: — Продается ялик, целый, сработан в со-герцогстве года два назад, сосна горная, просмолен хорошо, весла имеются, один золотой — две серебряных!

Трикс только почесал в затылке, с удивлением поглядывая на свой ялик. Потом вытащил мешок и стал ждать. Сильно воняло рыбой. Мимо протащили щелястый деревянный ящик на жердях, в котором мокрой грудой лежало что-то шевелящееся, с широкими шипастыми щупальцами и шероховатой щетинистой шкурой. Из складок мокрого и шевелящегося на мальчика посмотрел свирепый сиреневый глаз.

Не прошло и пяти минут, как к Триксу подошел бородатый невысокий рыбак в грубой холщовой робе и светлой широкополой шляпе. Посмотрел на ялик. Присел, потрогал дерево. Спрыгнул и переступил по дну лодки, что-то для себя проверяя. Спросил:

— Далеко украл?

Трикс подумал секунду и решил не спорить:

— Хозяева не явятся.

Рыбак сплюнул за борт и сказал:

— Золотой.

Но Трикс, преисполненный внезапным доверием к оценке, данной мальчуганом, помотал головой:

— Золотой и две серебряные! Хорошая цена.

Рыбак выбрался на дебаркадер. С сомнением посмотрел на Трикса. Потом опустил руку в карман робы и достал пригоршню монет.

— Ладно, договорились… Серебром возьмешь?

— Возьму, — согласился Трикс.

— Ты уж извини, меди нет, — пробормотал рыбак, отсчитывая ему двенадцать полновесных монет. — Мальцу, понятно, серебром где попало сверкать не стоит…

Не успевший удивиться тому, что простой рыбак в столице может запросто достать из кармана двенадцать серебряных монет, Трикс даже не сразу осознал, что его назвали мальцом. Забросил на плечи мешок с остатками провианта, не проверяя, сгреб деньги и побрел к сходням.

— Ага! — Пацан в оранжевых штанах подбежал к нему и требовательно схватил за руку. — А мне?

Трикс не стал спорить и молча вручил ему серебряную монету.