Чистовик - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 4

— Меня мало чем удивишь, — философски сказал таксист, выглядывая в опущенное окно старой «волги». — Ты платишь, я тебя везу. Хоть в Москву.

В Москву?

Мне вдруг безумно захотелось назад. Домой, в Москву. В шумный мегаполис, где затеряться проще, чем в пустыне. А станут ли там меня искать? Может быть, погоня с тем и связана, что я не смирился, не начал вести прежнюю обыденную жизнь, а кинулся на поиски? Я как-то сразу поверил в это. Поеду сейчас назад, в Москву — и кошмар развеется. Вернусь на работу в «Бит и Байт», получу выволочку за прогул, помирюсь с Анькой…

Забуду Настю.

— Нет, — сказал я. — Мне в Харьков.

— Сколько?

Я понимал, что он имеет в виду. Но ответил неожиданно для самого себя:

— Как поедем-то? Сразу на Курск или через Знаменку?

Какая еще Знаменка? Я и про то, что дорога через Курск идет, не знал!

Водитель еще раз осмотрел меня. Куда внимательнее. Видимо, то, что он видел, и то, что я говорил, друг с другом не вязалось — будто на телеканал «Наше кино», где шли какие-нибудь «Девчата», наложилась звуковая дорожка фильма «Девки», идущего по каналу для взрослых.

— А фигли через Знаменку? — спросил водитель.

— Короче, — предположил я.

Нет, не предположил. Знал!

— Короче, да дольше. В Кромах застрянем… Ты орловчанин, что ль?

— Можно и так сказать. — Я улыбнулся. — Ну, за сколько повезешь-то?

Водитель вздохнул. Сплюнул через открытое окошко, неохотно сказал:

— Ну… я ж обратно никого не найду… Давай за семь?

По неизбывной московской привычке я мгновенно решил, что речь идет о сотнях долларов. И сказал:

— Шеф, ну это свинство, так ломить…

— Ну шесть тысяч, раз земляк. — Водитель покачал головой. — Меньше не повезу!

— Поехали. — Я глянул в сторону вокзала, обошел машину и сел на переднее сиденье. До меня дошло, что в провинции крупные суммы считают не сотнями долларов, а тысячами рублей.

— Деньги вначале заплатишь, — предупредил водитель, не спеша заводить машину. — Я домой заеду, жене оставлю.

— Разумно, — согласился я и достал принадлежавший некогда Коте бумажник. Отсчитал шесть тысячных. Водитель аккуратно сложил их, спрятал в карман и повернул ключ зажигания. Спросил:

— А что на поезде-то не едешь?

— Отстал.

— Ну да. — Водитель усмехнулся. — Отстал… Вон хвост поездной из-за деревьев торчит… А то могу до Курска довезти, быстрее поезда. Хочешь? Там сядешь в свое купе баиньки…

— До Харькова, — настойчиво повторил я.

— Мое дело простое, баранку крутить. — Водитель пожал плечами. — Но учти, если у тебя документы не в порядке или вдруг наркоту-оружие на границе найдут… это все твои проблемы.

— Нет у меня никакого оружия, — ответил я. — И наркотиками никогда не баловался. С такими мыслями — и пассажира берешь?

Водитель кивнул:

— Беру. Жить-то надо… И стекло опусти, ты мне тут все пивом провонял… гайцы остановят — заманаюсь доказывать, что не я пил.

Дорогу до Курска я не запомнил — спал. Едва водитель отъехал от своего дома, где вручил деньги заспанной жене, как я отключился. Снилась всякая белиберда, которая даже не запоминается, но оставляет после пробуждения тяжелое гадостное ощущение.

Проснулся я уже на выезде из Курска. Водитель остановил «волгу» на заправке, сходил в магазинчик и купил пару банок холодного кофе. Остановка разбудила меня лучше любых колдобин на трассе Орел — Курск. Я заворочался, щурясь посмотрел на вернувшегося водителя. Булькал бензин, наполняя бак. Булькала упакованная в жесть кофеиносодержащая жидкость — назвать ее «кофе» язык не поворачивался, — стекая по пищеводу и наполняя желудок. Вкус вынуждал думать об этом напитке исключительно в скупых медицинских терминах.

— Будешь? — спросил водитель. Похоже, он убедился, что я не собираюсь нападать на него с целью завладеть машиной, — и подобрел.

— Тут туалет есть?

— Там, в магазинчике.

— Пойду ноги разомну…

Вернувшись, я взял предложенный кофе, открыл, сделал глоток. Мы вывернули с заправки на трассу. Начинало светать. Я закурил, опустив стекло до отказа. Воздух был прохладный и свежий — здесь зима еще не вступила в свои права, я снова вернулся в позднюю осень.

— Странный ты, — буркнул вдруг водитель. — Вроде и наш… и не наш. Не бандит, а деньги швыряешь не считая. Уснул вот… А если бы я тебя по голове тюкнул — и в кювет?

— Я же вижу, что не тюкнешь, — сказал я.

— Видел он… — Водитель хмыкнул. Машина неслась по ночному шоссе. Потряхивало — отремонтированная весной дорога к зиме уже была разбита.

Откуда я знаю, когда чинили дорогу? Откуда знаю расстояния между городами?

В конце концов, откуда мне известно, что жену водителя зовут Оксана, она моложе его на десять лет и проводит остаток этой ночи в постели соседа — с молчаливого попустительства своей матери, живущей с ними…

А вот имени водителя я не знаю.

Какие-то остаточные способности функционала? Проявляющиеся случайным образом?

— Странный ты, — вновь повторил водитель.

— Знаю.

— Тебе что важнее, парень, быстрее до Харькова добраться — или не чувствовать себя лохом?

Я хмыкнул:

— Вопрос… Хорошо бы, конечно, и то, и другое. Но добраться — важнее.

— Тогда я тебя высажу в Белгороде на автовокзале. И даже до местного таксиста доведу. У них на границе все схвачено, провезут быстро. А нас с тобой будут часа три мурыжить. Обойдется тебе удовольствие рублей в пятьсот.

— Ага. — Я кивнул. — Понял. И за сколько бы ты меня до Белгорода довез? Если бы я сразу так договаривался?

— Да тыщи за три — легко! — с нескрываемым удовольствием произнес водитель.

— Ясно. Ну, будет мне наука.

Некоторое время мы ехали молча. Потом водитель сказал:

— Пожалуй, пятихатку в Белгороде я за тебя заплачу.

— Почему? — поинтересовался я. — Не требую же…

— Я таксист, а не хрен с горы. — Водитель вытянул из пачки «Кэмэла» сигарету. — Это моя работа, я в ней хочу честным быть. Ну… — он искоса глянул на меня, — поторговаться, денег зарядить побольше — это все правильно. Хохлу — так я бы еще накинул… Но раз ты не ругаешься, денег назад не требуешь, то и я поступлю по совести. Я вот думаю, что если у нас все люди начнут работать увлеченно, с уважением к своей профессии — все наладится.

Мне захотелось рассмеяться. Но я промолчал, даже кивнул, соглашаясь с этим достойным настоящего функционала лозунгом.

Странное дело — вот такие короткие знакомства. Обычно они происходят в дороге, но порой ждут нас и в родном городе. Мы с кем-то встречаемся, говорим, едим и пьем, иногда ссоримся, иногда занимаемся сексом — и расстаемся навсегда. Но и случайный собутыльник, с которым вы вначале подружились, а потом наговорили друг другу гадостей, и скучающая молоденькая проводница, с которой ты разделил койку под перестук колес, и, в более прозаичном варианте, катавший тебя несколько часов таксист — все они осколки неслучившейся судьбы.

С собутыльником вы разругались так, что он зарезал тебя. Или ты — его.

Девушка-проводница заразила тебя СПИДом. Или же — стала верной и любящей женой.

Таксист так увлекся разговором, что въехал в столб. Или же — застрял в пробке, ты куда-то не успел, получил выговор от начальства, пришлось менять работу, уехать в другую страну, там встретить другую женщину, разбить чужую семью и бросить свою…

Каждая встреча — крошечный глазок в мир, где ты мог бы жить. И ловкий чиновник Саша, и провинциальный водитель, которому по ночам жена наставляет рога, — это все твоя неслучившаяся судьба. Мне они интересны.

Особенно когда я узнал, как легко стираются из жизни наши судьбы.

Зябко заложив руки в карманы (все-таки даже здесь, на юге, было холодно), я шел по утреннему, только просыпающемуся городу. Как обидно, что я не спросил у Василисы адрес… Хотя откуда я мог знать, что он мне понадобится?

В какой-то забегаловке с легким налетом украинского колорита я заказал себе порцию вареников, полтарелки борща, кофе и, поколебавшись, рюмку коньяка — согреться. Как ни странно, но вареники оказались ручной лепки и вкусные, к борщу прилагалась аппетитно пахнущая чесноком пампушка, кофе был приличным эспрессо, а коньяк (или скажем честно — украинский бренди) не вызывал рвотных позывов. К тому же в кафе стали забегать молоденькие девчонки какой-то повышенной по сравнению с Москвой симпатичности. Я всегда считал, что в Москве живут очень симпатичные девушки, но Харьков явно был вне конкуренции. На пятой или шестой девчонке, вызвавшей сильное желание с ней познакомиться, я счел за благо допить кофе и выйти под мелкий противный дождик.