Дневной дозор - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 48

— «Наутилус», — сказала Светлана, чуть сдвигая наушники. — «Падший ангел». Действительно, в настроение…

— Знаешь, — подчеркнуто серьезно сообщил Антон, — считай меня суеверным, но я не сомневался, что выпадет «Hay». Очень люблю эту песню.

— Давай слушать вместе, — попросила Светлана, усевшись на диван.

— Давай, — согласился Антон и мысленно поблагодарил человека, который изобрел наушники-бусины без дужки.

Они долго сидели рядом, обнявшись, у каждого в ухе звучал крохотный «Наутилус». Им было и горько, и хорошо втроем — ему, ей и падшему ангелу.

— А когда я вошел в здание аэровокзала, — говорил Шагрон, — там никого уже не было. Почти на входе, чуть правее, там, где багажный зал, только-только закрыли портал. Штаб Светлые уже свернули, я их еле чувствовал, на самой периферии. То ли грузились в машины, то ли уже отъехали.

— А Братья? — спросил Эдгар.

— А вот с этими вообще непонятно что. По-моему, кто-то из них погиб. Остальных Светлые иммобилизовали и взяли с собой.

— Зачем? — удивился Дениска, даже от кофе оторвался. — Почему они их на месте-то не почикали?

— Да ты что, это же Светлые! — Даже растерялся от вопроса Юра. — Раз Братья сдались, то они их просто арестовали. Передадут Инквизиции, наверное… Садисты. Лучше бы сразу убили.

— По-моему, он все-таки ушел, — сказал Николай, бездумно поигрывая разряженным жезлом. Сила, еще совсем недавно заключавшаяся в жезле, за несколько мгновений растопила снег на посадочной полосе аэропорта, растопила и высушила. — А, Юр? Ты как?

— Когтя я не чувствую. Его нет в Москве.

— Но как он мог уйти? — Анна Тихоновна говорила, все время поджимая губы, и от этого становилась похожей на строгую школьную учительницу. — Из лап Гесера? Не верится мне что-то.

— Не знаю, — отрезал Юра. — Но там что-то произошло.

— А не мог он воспользоваться порталом? — осторожно спросил Эдгар.

— Порталом? — фыркнул Юра. — А ты можешь пользоваться порталом?

— С трудом, — признался Эдгар. — Силенок не хватает.

— О! — со значением сообщил Юра, неопределенно ткнув пальцем в потолок. — К тому же после стычки на бульваре наш герой напоминал выжатый лимон.

— Зато после стычки в аэропорту выжатый лимон напоминала волшебница Светлых, — невинно заметил Николай. — И пусть меня кто-нибудь попробует убедить, что она отдала силы добровольно.

— А в самом деле, — оживился Шагрон. — Если вдуматься, энергетическая картина событий во Внуково очень смахивает на вульгарный вампиризм. Все такое лиловое было…

Юра скептически покачал головой:

— Не произвел на меня хохол должного впечатления — признаюсь вам. Чтобы отъесть Силу у Светлой на глазах Гесера, надо быть по меньшей мере Завулоном. И иметь право на воздействие первой ступени…

— Какое право? — взорвалась Анна Тихоновна. — За прошедшие сутки со стороны Светлых зафиксировано три грубейших нарушения Договора, включая одно нападение с применением Силы! Светлые забыли, что такое — право!

— Анна Тихоновна, — проникновенно сказал Эдгар. — Инквизиция дала Светлым очередную индульгенцию. Пока их действия направлены на возвращение похищенного артефакта — Договор приостановлен. До момента, когда Коготь Фафнира будет передан Инквизиции, Ночной Дозор вправе творить все, что хочет. Собственно, мы в состоянии войны. Как в сорок девятом — вы должны помнить.

В комнате стало тихо, как в космосе.

— И ты молчал? — неодобрительно спросила Анна Тихоновна.

— А зачем было нервировать молодежь? Извини, Дениска. Мы и так в проигрышном положении. Шефа нет — раз, Коготь нам приписывают — два, да плюс еще не слишком удачные два года позади… Сколько раз мы были вынуждены уступать Светлым за эти два года? Пять, десять?

— Пораженческих настроений, значит, избегаем? — ехидно осведомился Юра. — Молчим в тряпочку? Ограждаем молодежь от пагубных влияний? Ну-ну…

— Что — ну-ну? — огрызнулся Эдгар. — Лучше бы посоветовал, как быть дальше.

— Шеф тебя за старшего оставил, — равнодушно сказал Юра. — Ты и думай.

— Вы с Колей отказались, вот и назначил. — Эдгар стал угрюм и неприветлив. — Бойцы, тоже мне…

— Эй, мальчики, ну-ка заткнитесь! — Анна Тихоновна даже побагровела от возмущения. — Нашли время! Мои ведьмы и то дружнее работают!

— Ладно, проехали, — отмахнулся Юра. — Что делать дальше, спрашиваете? А ничего. Хохол не мог убраться из Москвы далеко. Коготь, я так думаю, у него. Если он ничего пока не предпринял, значит, еще не время. Ждем, пока он вернется. Не может он не вернуться — Коготь должен попасть в Москву в ближайшие двое суток. Иначе вероятностный пик пройдет, и он станет просто сильным артефактом, не более.

Николай одобрительно покивал.

Эдгар внимательно взглянул на магов — на одного, на другого.

— Тогда ждем, — вздохнул он. И добавил: — Да. Хитер наш хохол оказался. Хитрее Гесера.

— Не кажи гоп, — посоветовал Коля. — Так на Украине говорят…

— Анна Тихоновна, — попросил Шагрон несколько заискивая. — Велите девочкам кофе сварить. Шевелиться после всего неохота…

— Лентяй ты, Шагрон, — покачала головой Анна Тихоновна. — Ну, да ладно, уважу, раз отличился. Примером для остальных будешь.

Шагрон довольно осклабился.

К моему жуткому удивлению, в палатке всю ночь было тепло. Спали, конечно, не раздеваясь — я только куртку снял да ботинки и забрался в предложенный спальник. Палатка принадлежала бородатому Матвею, и при желании в ней могли поместиться и трое, и четверо. Но нас было только двое. В соседней палатке, от которой нас отделяло метров двадцать, сразу после того как все разбрелись от костра, некоторое время сладко постанывала именинница в чьих-то крепких объятиях, значит, тепло было не только у нас. Странно. Мне, человеку южному, всегда представлялось, что зимой в лесу холодно и мерзко.

Я ошибся. В лесу, может, и было холодно и мерзко. Но человек умеет принести с собой тепло и уют. И приносит всюду, куда приходит. Правда, природе для этого приходится слегка потесниться, но это уже совсем другой вопрос. Отдельный…

Матвей проснулся первым. Выполз из мешка, повозился у входа с модерновыми альпийскими ботинками (не чета моим говнодавам), расшнуровал вход и выбрался наружу. Меня сразу лизнуло морозцем. И одновременно я ощутил на груди то продолговатое, что подбросили мне викинги в аэропорту. До сих пор я не взглянул на это толком — не представилась возможность.

И еще я сообразил, что за ночь ничем не подпитываемый защитный кокон истаял. От этой штуковины ощутимо веяло Силой. Даже не Силой — СИЛОЙ. Будь здесь хоть один Иной, он непременно почувствовал бы Коготь.

Я вытащил из-за пазухи продолговатый и чуть изогнутый… футляр, что ли? Вроде ножен для кинжала, только раскрывающийся на манер двустворчатой морской раковины. Если, конечно, бывают такие раковины в море: длинные — сантиметров тридцать—тридцать пять — и узкие.

Футляр был заперт в сумраке, поэтому обычный человек ни за что не сумел бы его открыть. Щурясь, я подобрался поближе к выходу и чуть откинул полог, чтоб стало светлее.

Внутри, на вишневого цвета бархате, и впрямь покоился иссиня-черный коготь какого-то огромного зверя. Он казался острым, как черкесский кинжал — с вогнутой стороны. Длинный желоб тянулся вдоль всего когтя, напоминая кровосток. Широкий край выглядел изломанным или искромсанным, словно коготь этот вырубали из чьей-то лапы очень бесцеремонно и грубо. Да, так оно, вероятно, и было.