Дневной дозор - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 26

С глупой, но довольной улыбкой я вошла к себе в комнатку. Медленно, лениво разделась, стоя перед зеркалом. С наслаждением провела руками по бедрам, выгнулась, будто сытая кошка.

Сумасшедшая ночь. Волшебная ночь. Я, пожалуй, сделала все безумства, которые только способна совершить влюбленная женщина с мужчиной. И даже то, что раньше мне не нравилось, этой ночью обретало дразнящую радость.

Неужели я влюбилась?

Быть того не может…

В человека? В обычного человека, пусть даже понимающего меня, как никто в мире?

Быть того не может!

— Тьма, пусть он окажется Иным, — прошептала я. — Молю тебя, Великая Тьма…

Опасные игры — просить изначальную Силу о таких мелочах. Хотя… не верю, что Тьма способна услышать простую ведьму. Вот Завулон, наверное, способен до нее докричаться…

Завулон.

Я села на кровати, уткнулась лицом в ладони.

Пару дней назад ничто не доставило бы мне большей радости, чем его любовь. А теперь?

Конечно, он сам предложил мне развлекаться. Конечно, ему плевать на банальные человеческие догмы, да еще такие, из репертуара Светлых. Да что такое для него измена? Что такое ревность? Да он слова не скажет против, если даже мы с Игорем…

Стоп! Куда это меня несет?

— Алиска, ты сдурела… — прошептала я.

Неужели я так недалеко ушла от людей? Неужели я способна — страшно вымолвить — выйти замуж? За человека? Варить ему борщ, стирать носки, рожать и нянчить детей?

Как говорится — днем в Дозоре, ночью в позоре…

А ведь могу.

Я замотала головой, представляя себе реакцию девчонок. Нет, ничего необычного в самом факте нет. Большинство ведьм замужем, и как правило — за людьми. Но…

Одно дело обворожить мужика побогаче, повлиятельнее, какого-нибудь олигарха, на худой конец — депутата Думы или бандита городского масштаба. А простого молодого парня, студента, без денег и связей? Тут такие шуточки посыпятся… и ведь небезосновательно, вот что ужасно!

Но я ведь не из-за секса с ума схожу!

Что ж со мной такое?

Словно инкуб очаровал…

Я вздрогнула от чудовищной мысли. А если Игорь — обычный инкуб? Коллега… да еще из числа примитивных Темных!

Нет. Невозможно.

Инкуб почувствовал бы во мне Иную. Темную Иную, пусть даже временно лишенную Силы. И никогда не стал бы практиковаться на ведьме, понимая, какой окажется расплата. Я же его в порошок сотру, едва вернется Сила, и выяснится, что любовь была наведенной…

Любовь? Значит, все-таки, любовь?

— Ох, Алиска… — прошептала я. — Дура ты дура…

Ну и пусть — дура!

Я достала из сумки чистые трусики и пошла в душ.

До самого вечера я носилась, как угорелая. Все шло нескладно, но это меня ничуть не тревожило. Я даже поругалась немного с начальницей лагеря, выбивая своим девочкам места получше на кинофестиваль. И выбила, и, кажется, даже улучшила свою репутацию в ее глазах! Потом распределяли доставленные откуда-то из города Николаева темные стекла — для просмотра завтрашнего затмения солнца. Всем отрядам выдавали по пять стекол, а я как-то исхитрилась получить шесть. Не ожидала, что на Украине кто-то додумается их выпускать, но раз уж додумались…

Потом был пляж — и надо же было так случиться, что мальчишечьи отряды сегодня отправились на какую-то дурацкую экскурсию! Мне даже море стало не в радость. Но в какой-то момент я посмотрела на Наташку, поймала ее печальный взгляд, и оценила комизм ситуации. Не я одна была дура, нас было две. Девочка, скучающая по своему мальчику, и едва ли доходящая в своих фантазиях хотя бы до поцелуев, и я, вытворявшая ночью такое, что даже в порнушном закоулке Горбушки не найдешь… Крайности сходятся, одним словом.

— Скучаешь? — тихонько спросила я. Наташка на миг будто ощетинилась, возмущенно глянула на меня… и вдруг вздохнула:

— Ага… Вы тоже скучаете?

Я молча кивнула. Девочка чуть поколебалась, и спросила:

— А вы до утра с ним были?

Врать я не стала, тем более, что рядом никого больше не было. Только спросила:

— Следила?

— Мне ночью страшно было, — тихо сказала девочка. — Я проснулась, мне такая гадость снилась… я к вам пошла, а вас не было в комнате.

— До утра, — призналась я. — Он мне очень нравится, Наташка.

— Любовью занимались? — деловым тоном спросила девочка. Я погрозила ей пальцем:

— Наташа!

Она ничуть не смутилась. Наоборот, понижая голос сообщила, будто закадычной подружке:

— А у меня с моим ничего не выходит. Я ему сказала, что если полезет целоваться, я ему в глаз дам. Он и говорит: «Больно надо!» Почему мальчишки такие глупые?

— Поцелует, — пообещала я. И мысленно добавила: «Постараюсь».

В самом деле, чего уж может быть проще? Завтра я обрету свои способности, и рыжий веснушчатый паренек будет ходить за Наташей, глядя честными влюбленными глазами. Почему бы не порадовать своего лучшего донора?

— А что тебе снилось? — спросила я.

— Гадость, — коротко ответила девочка. — Я уже не помню, правда. Но что-то гадкое-гадкое!

— Про твоего младшего брата? — спросила я.

Наташка наморщила лоб. Потом ответила:

— Не помню… А откуда вы знаете, что у меня есть братишка?

Загадочно улыбнувшись я вытянулась на песке. Все в порядке. Сон был выпит дочиста.

Вечером я не выдержала.

Просто поняла — больше не могу. Отыскала Галину и попросила присмотреть за моими девчонками пару часов.

Странный у нее был взгляд. Нет, не обиженный, хотя она явно все поняла, а виды на Игоря имела сама. И не злой. Скорее, печальный, как у несправедливо наказанной собаки.

— Конечно, Алиса, — сказала она.

Беда с так называемыми «хорошими людьми». Им плюй в лицо, переходи дорогу, топчи ногами — а они терпят.

Хотя, конечно же, это очень удобно.

Я двинулась к домику четвертого отряда. По пути спугнула из кустов двух мелких мальчишек, коптивших осколки стекол на костерке из пластиковых одноразовых стаканчиков. Впрочем, спугнула — это громко сказано. Пацаны насупились, напряглись, но занятия не прекратили.

— Завтра всем дадут специальные стекла, — миролюбиво сообщила я. — А этими — порежетесь.

— Специальных мало, — резонно возразил один из пацанов. — Мы сами закоптим, стаканчики здоровски дымятся.

— А края лейкопластырем заклеим, — добавил второй. — И все дела!

Я улыбнулась, кивнула им, и пошла дальше. Хорошее поведение у ребят. Независимое, самолюбивое. Правильное.

Уже подходя к летнему домику, и уже слыша звуки гитары, я увидела Макара.

Парнишка стоял у дерева, вроде бы и не прячась, но так, что со стороны домика его видно не было. Просто стоял и смотрел на Игоря, сидящего среди своих ребятишек. Услышав мои шаги он резко обернулся, вздрогнул… и опустил глаза. И я все поняла.

— Подглядывать нехорошо, Макар.

Мальчик стоял, кусая губы. Интересно, что он собирался делать? Подстроить Игорю какую-нибудь гадость? Вызвать на дуэль? Или просто сжимал в бессильной злобе кулаки, глядя на взрослого мужчины, накануне занимавшегося любовью с понравившейся ему женщиной? Глупый, глупый мальчик… тебе на сверстниц надо заглядываться, а не на взрослых, длинноногих, обворожительных ведьм.

— Все у тебя еще будет, Макар, — негромко сказала я. — И девушки, и ночь на морском берегу, и…

Он поднял голову. Посмотрел на меня — насмешливо и даже снисходительно. «Не будет» — говорили его глаза. Не будет моря, не будет обнаженной красавицы на кромке прибоя. Все будет по другому — дешевый портвейн в грязной общежитской комнатушке; девица, доступная каждому после второго стакана; потное, преждевременно рыхлое тело и прокуренный хриплый шепот: «куда суешь, ты, салага?»

Я это знала, опытная и циничная ведьма. Он это знал, случайный гость «Артека», недолгий посетитель «территории дружбы и любви». И нечего нам было прикидываться друг перед другом.

— Извини, Макар, — сказала я. Ласково потрепала его по щеке. — Но он мне очень нравится. А ты расти сильным, расти умным, и все у тебя…