Война по всем правилам - Невил Крис - Страница 4

— А не хватит ли жертв? — недовольно пробурчал торговец готового платья.

— Ни в коем случае! В военное время все земляне — как один! — проникаются мыслью, что пределов самопожертвованию нет.

— Ну, раз так поступают земляне, то я пас, — смешался коммерсант. — Так что конкретно нужно сделать для преодоления этого кризиса шпионажа?

— Именно нам, здесь и немедленно, надлежит покончить с ним, — безапелляционно заявил Чанг. — Как сказал наш уважаемый премьер-министр, с самого начала военных действий не было зафиксировано еще ни одного случая шпионажа или саботажа против Диктатуры. Шеф внутренней безопасности чрезвычайно встревожен этим обстоятельством. И в самом деле, ведь на него возложена обязанность бдительно следить за всеми проявлениями подрывных усилии противника, а за отсутствием таковых настроения в его службе просто аховые. А это не может не сказываться на боеготовности и других ведомств.

— А нам действительно так уж нужны эти шпионы?

— Они-то как раз и играют главную роль, — терпеливо разъяснил Чанг. — Все имеющиеся в нашем распоряжении книги о ведении войны дружно сходятся в этом. Из-за вражеских агентов страна вынуждена постоянно находиться в состоянии неусыпной бдительности. Акты саботажа срывают процесс производства вооружении, и без них оно быстро станет избыточным. Подрывные действия противника обеспечивают работой ребят из спецслужб: поставляют им лиц для допросов, в ходе которых удается вырвать у них признания в содеянном, позволяют идейно их перевоспитывать и перевербовывать…

— Вот уж не подозревал, насколько это сложно! — простодушно признался Дрэксил.

— Именно в этом вся прелесть земных войн, — с пафосом воскликнул Чанг.

— Ну и прохвосты эти земляне! — восхитился Дрэксил.

— Хватит разводить тут говорильню, пора браться за дело! Итак, нужны добровольцы. Я обращаюсь к вам, соотечественники: кто из вас желает стать шпионом?

Воцарилось молчание.

— Ну что же вы, — отечески пожурил Чанг. — Неужели так уж никто из вас и не вынашивал изменнических настроений? Не стыдитесь, признавайтесь в этом. Не забывайте, что в войне все средства хороши!

Коротышка Херг, коммивояжер по сбыту застежек-молний из Зкота, робко подал голос:

— Мой двоюродный брат — военный министр у противника.

— Превосходный мотив для предательства! — возликовал Чанг.

— Я так и подумал, — расцвел Херг. — Да, теперь я уверен, что могу взяться за эту работенку.

К этому моменту поезд подошел к станции назначения. Пришлось отомкнуть двери, чтобы участники ассамблеи могли разойтись по своим рабочим местам. Некоторое время Чанг следил взглядом за торговцем застежками-молниями, затем решительно втиснулся в толпу, двинувшись за ним следом.

Буквально тут же он столкнулся нос к носу со здоровенным верзилой в фетровой шляпе и темных очках. На лацкане его пиджака отсвечивала серебром бляха с надписью: «Тайная полиция»…

— Видите этого человека? — возбужденно обратился к нему Чанг, показывая пальцем на отважного коммивояжера.

— Ну и что?

— Это вражеский шпион! Быстрее организуйте за ним слежку!

— Уже сделано, — лаконично отреагировал представитель спецслужб.

— Ах! Вот так и надо…

Мгновение спустя Чанг почувствовал, как ему на плечо опустилась чья-то тяжелая длань, а с обеих сторон его подперли два крепких молодца, оба — в фетровых шляпах, в черных очках и с бляхами «Группа захвата». С ними оказался и тот субъект из «тайной полиции».

— Вы арестованы, — торжественно провозгласил он.

— В чем дело? Что я такого натворил?

— Насколько нам известно, ничего, — снисходительно признал один из членов «группы захвата». — И тем не менее мы обязаны вас арестовать.

— Понимаете, это называется полицейским произволом, — пояснил секретный агент. — Задержание и обыск без предъявления санкции прокурора, бесцеремонное вторжение в частные дома и много еще чего. Времечко-то военное, согласитесь. И в мобилизации всех сил на войну вам придется сыграть особо важную роль.

— Какую же?

— На вас выпал жребий стать великомучеником национальной идеи.

Высоко подняв голову, Чанг гордо двинулся навстречу судьбе.

Вскоре вся планета Мэла была буквально наводнена литературой по военному делу. Среди книг, в частности, были такие шедевры, как «Война и вы» — рассчитано на массового читателя; «Война как сексуальная отдушина» — для элитарных слоев населения; «Врожденная страсть к разрушению» — для философов; «Война и цивилизация» — для ученых. Особым спросом пользовались книги, написанные на основе личного опыта прошедших горнило войны. Среди них — повествование о дерзкой акции саботажа, предпринятой бывшим торговцем застежками-молниями, а также драматическая история о муках и страданиях Чанга.

С другой стороны, война выявила никчемность множества учреждений, а также освободила народ от тяжкого наследия традиций, поскольку наглядно показала суетность и эфемерность всего сущего в этом мире: ведь после массированных бомбардировок все обращалось в прах и пыль — здания, музеи, памятники, да и сами города в целом.

Между тем пухла, как на дрожжах, армия. Солдаты с упоением учились красить, приветствовать строго по «Уставу», материться, дуться в карты и в общем плане обдумывать, как легче переключиться в будущем на гражданку. Постоянные разъезды туда-сюда расширяли их кругозор, давали возможность неплохо отдохнуть, что ценилось ими особенно высоко, поскольку проходило вдали от родного дома.

Впрочем, все мэлиане сходились на том, что война — это, несомненно, одно из самых хитроумных изобретении Земли как с воспитательной точки зрения, так и по доставляемым ею удовольствиям.

Беляков и Келли наблюдали в иллюминатор, как быстро надвигался на них коричнево-голубой шарик Мэлы. Внезапно заголосило радио, причем на частоте срочного вызова. Келли вздохнул:

— Это патрульный корабль с Азолиты. Чего он тут шастает?

— Все ясно: Мэла взята в кольцо блокады. Ведь все планеты, на которых вспыхивают войны, ставятся на карантин. Официально мы теперь не имеем права высаживаться здесь до формального прекращения военных действий.

— Вот ты черт! Но мы все равно сядем.

Келли защелкал рычажками, и грузовоз стал плавно приближаться к запретной зоне.

— Эй вы там, на транспортнике! — завопило радио. — Говорит сторожевой корабль «Мот». Немедленно остановитесь и идентифицируйте себя.

Беляков спонтанно ответил, но на пропендианском языке.

После секундной паузы ему ответили тоже по-пропендиански:

— Внимание, грузовоз! Вы вступаете в запретную зону. Сейчас же заглушите двигатели и приготовьтесь к досмотру.

— Ваш северный диалект пропендианского не понимаю! — заорал Беляков на южнопропендианском наречии. — Раз уж вы неспособны объясняться на нормальном человеческом языке, то нечего и эфир засорять всякой болтовней. К тому же знаем мы, как вы чистите беззащитных транспортников, и пусть меня лучше повесят, чем я хоть в чем-то вам уступлю!

— Повторяю: в этот участок пространства вход запрещен всем судам без исключения, — оборвал его командир патруля на чистом южном диалекте пропендианского.

— Чтоб их!.. — чертыхнулся Беляков. — У них там даже робот-лингвист на борту!

— …в непосредственное подчинение сторожевику «Мот». Приказываю сию же минуту остановиться и приготовиться к инспекционному посещению корабля!

Беляков взглянул на расстилавшуюся под ним громадину планеты, затем молча показал Келли на пульт управления, а сам принялся громко выкрикивать:

— Алло! Алло! Вы меня слышите? Не могу понять, чего вы там бормочете… Вы меня слышите?

— Ни с места, или мы открываем огонь!

Беляков кивнул коллеге. Келли разом врубил все реакторы, и корабль стремительно рванулся вниз, к планете. Повинуясь какому-то шестому чувству, присущему пилотам, Келли вдруг резко сменил траекторию спуска. В тот же миг космонавты почувствовали, как что-то взорвалось в левом секторе, заблокировав его. Но они уже влетели на сумасшедшей скорости в верхние слои атмосферы, корпус грузовоза раскалился докрасна.