Спасти посольство - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 34

— Подожди, да у меня для тебя кое-что есть…

Из большого нагрудного кармана куртки он достал половину лепешки и плитку шоколада — НЗ на всякий случай, чтобы перехватить на ходу. Развернув обертку и фольгу, протянул угощение. Пес с деликатной осторожностью принял шоколад и мгновенно его проглотил. Потом так же поступил с лепешкой и, виляя хвостом, умильно смотрел на своего благодетеля. Но глаза все равно были печальны.

— Больше ничего нет, извини, — развел руками Шаров. — Удачи!

Он откинулся на стену и прикрыл глаза, оставив небольшую щелку для наблюдения. Овчарка отошла в сторону и легла в тени неподалеку, положив голову на лапы так, чтобы видеть человека. Но он уже ничем не мог ей помочь.

Минуты тянулись медленно, часы еще медленней. Ждать пришлось довольно долго, но наконец он ощутил присутствие живого существа. Ни шагов, ни движения — просто появилось чувство, что приближается еще один человек. И точно, на площадь бесшумно выскользнула маленькая худенькая фигурка в халате и в чалме.

— Салам алейкум, Касым! — Шаров встал навстречу.

— Алейкум салам, Безбородый!

Они обменялся крепким рукопожатием.

— Ахмад Шах Масуд просил передать тебе, что он перед тобой в долгу, — без всякого предварительного трёпа о добром дне и здоровье сообщил Касым.

— Так и сказал, что в долгу? — переспросил Шаров.

— Нет, извини, Безбородый, он ещё повторил: «В большом долгу!» — Касым многозначительным поднятием указательного пальца подчеркнул важность сказанного.

— Вот так сказал! Он видел пробитое корыто, видел, как бы его изрешетило…

Будто вспомнив о чём-то, афганец суетливо сунул руку в халат и вытащил что-то, завёрнутое в бумагу.

— Вот что Ахмад Шах передал тебе. — Касым двумя руками, торжественно и осторожно, будто держал изделие из тончайшего фарфора, передал пакет Шарову.

Александр Михайлович вскрыл его, извлёк пачку стодолларовых купюр. Тысяч пять! По местным меркам это были фантастические деньги. Касым отвёл взгляд, безразлично уставившись на окружающие развалины. Шаров отобрал треть суммы и, дотронувшись до плеча афганца, протянул ему деньги.

— Это твоя доля, Касым.

Афганец спрятал руки за спину и отступил на шаг.

— Ты слишком щедр, Безбородый. За всю жизнь я не держал столько в руках.

— Бери, бери, Касым, — Шаров продолжал протягивать доллары. — Скоро мы уйдем совсем, и я надеюсь, эти деньги помогут тебе жить дальше.

— Да хранит тебя Аллах! — Касым сдержанно кивнул и засунул деньги за пазуху.

— У меня есть к тебе еще одно дело, Касым! — поколебавшись, все-таки сказал Шаров.

Афганец почтительно склонил голову:

— Я весь внимание, муалим.

— У тебя нет верного человека, который вхож в отряд Хекматияра? Надо выполнить одно задание, но я никак не могу к нему подобраться.

Касым на несколько минут задумался, потом медленно покачал головой:

— У меня нет такого человека, Безбородый, — медленно, взвешивая каждое слово, произнес он. — Только у Бахтияра были там широкие возможности.

— Кстати, — спросил Шаров, — а где Бахтияр? Что-то он не появляется ни у Ахмеда, ни у Махмуда. И на связь не выходит.

Касым удивлённо взглянул на резидента:

— Разве Безбородый не знает? Его убили на базаре в прошлую среду.

— Что?!

Афганец сочувственно покивал и уточнил:

— Шилом закололи!

Шаров ошарашенно молчал.

«Среда, — автоматически отметил он. — День нашей встречи».

— Это точно?

— Друг мой видел его лежащим в пыли.

— И он был мертв?

— Аллах всех делит на живых и мертвых. Сейчас его среди нас нет, и это точно.

— А кто его убил?

— Про то не знаю. Говорят, за ним шла какая-то женщина в хиджабе. А может, это была и не женщина.

Шаров тяжело вздохнул:

— Я знаю, у Бахтияра есть мать и младший брат. Постарайся найти их и свести со мной. Надо отдать им деньги.

— Попробую, — тихо произнёс афганец. — Прощай!

Он пошел прочь. Через минуту маленькая фигурка затерялась в узких улочках среди зловещих развалин.

Шаров сидел в глубокой задумчивости.

«Кто же мог знать, что мы встречаемся на базаре?» — спрашивал он себя, в деталях перебирая в голове последнюю встречу с Бахтияром. Но ответа не находил. Идя на встречу, как обычно, он тщательно проверялся. «Хвоста» не было, подозрительных людей в чайхане — тоже. Неужели предательство?

Он встал и направился в обратный путь. Из ближайшего переулка вдруг послышался шум: рычание, злобный лай, отчаянная возня. Шаров заглянул туда: стая озверевших псов повалила и рвала на куски его знакомую овчарку, та безуспешно отбивалась — противников было слишком много, и действовали они коварно и слаженно. В воздух летели клочья шерсти и брызги крови. Крепкие злые челюсти вцепились в отчаянно дергающиеся лапы, крупный черный кобель грыз беззащитный живот, одноухий вожак нацелился в горло. Это была не обычная собачья драка, а, скорей, жестокое и целенаправленное убийство. Лязгнули челюсти одноухого, раздался жалобный визг, предсмертный хрип — и все было кончено.

«Неужели учуяли запах шоколада и позавидовали? — подумал Шаров, рассматривая свору убийц. — Или просто из ненависти к домашним собратьям?»

Лохматые звери угрожающе повернули к нему окровавленные морды: похоже, им, как и всем убийцам, мешали свидетели. Поднимать шум не входило в планы Шарова, поэтому он медленно, чтобы не провоцировать нападение, попятился и, только отойдя на достаточное расстояние, повернулся и пошел прочь уже своей обычной походкой. Он не отличался впечатлительностью, но на душе было скверно и мысли крутились вокруг только что увиденной сцены. Что ж, ничего удивительного: дрессированная, привыкшая к людям и хорошему обращению овчарка не могла выжить в этой дикой, ненавидящей всех и вся стае.

«Как и Бахтияр, который дружил с шурави! — пришла неожиданная мысль. — И как Касым, Ильдар и многие другие информаторы и помощники… Мы уйдем, а они останутся. И какими будут их судьбы?»

Между тем на площадь, которую он только что покинул, осторожно выскользнул мальчишка лет двенадцати в рваной одежде и грубых сандалиях из резиновой покрышки. Он подобрал скомканную обертку от шоколада, понюхал ее, сплюнул отделившуюся слюну и сунул в карман не по размеру больших, подпоясанных веревкой штанов. Потом заглянул в переулок, где дикие псы заканчивали свою кровавую трапезу. Они не обратили на него никакого внимания.

Возвращаясь в город, Шаров решил заехать на заправку. У блокпоста царило необычное оживление: стоял старый советский танк «Т-54», советский же БТР и грузовик с вооруженными людьми. Судя по паколям, однотипным курткам и доносящимся обрывкам разговора на дари, это бойцы Ахмад Шаха. Они были веселы и оживленно разговаривали с царандоевцами.

Несколько человек сидели у гусеницы танка на корточках и сосредоточенно ели из большого блюда варёный рис, запивая его чаем, кружки с которым подавал обросший афганец, то и дело выныривающий из открытого башенного люка. Вокруг него вился довольно густой дымок, как будто это был джинн, освобождающийся из своей бутылки. Неосведомленного человека заинтересовало бы: откуда в танке горячий чай? И вряд ли он бы нашел ответ на этот вопрос. Но Шаров знал, что происходит: танкисты открыли в днище десантный люк, разложили на земле костер и повесили над ним чайник. Обычная походная хитрость в этих краях. Возможность пожара и взрыва боезапаса никто в расчет не берет.

Возле грузовика моджахеды тоже ели лепешки, только без чая, и оживленно переговаривались с царандоевцами.

— Видишь, брат, — бородатый мужчина в чалме показывал царандоевцу автомат. — Это я забрал у убитого русского аскера.

Царандоевец улыбался и кивал.

Шаров подошел ближе.

— Неправда, брат. У русских никогда не было египетского и китайского оружия. Вот русский автомат! — Он хлопнул ладонью по АКМС, висящему стволом вниз на правом боку, под рукой.

Мужчина осекся, обвел глазами окружающих. Его товарищи молчали, разглядывая дерзкого русского. Царандоевцы потупились: они обязаны не пускать в город отряды оппозиции, а не брататься с ними.