Спасти посольство - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 10

Скоков сплюнул.

— С таким подходом через десять лет нам от них прохода не будет!

— Ладно, философ, надо возвращаться в часть, — вздохнул Скоков.

— Почему?! А кино, шашлычная, переговоры?

— Ты на себя посмотри! Вся физиономия в синяках и ссадинах, форма грязная, погон оторван… Да и у меня вид не лучше. До первого патруля…

Петров махнул рукой:

— Ладно, возвращаемся. Главное, через КПП проскочить. Почистимся, устроим спарринг и спишем на него разбитые морды.

Они вышли за ворота. У киоска с мороженым их окликнула продавщица:

— Эй, солдатики, а ну, ко мне, бегом! — Движением руки она показала, чтобы ребята зашли с другой стороны, и открыла им дверь.

— Вы что, очумели, что ли, бойцы, — в прокуренном голосе не слышалось даже намёка на прежнее сюсюканье. — Куда вы прете в таком виде? На патруль нарветесь, и «губа» обеспечена. Давайте, умывайтесь, чиститесь!

Она отдёрнула матерчатую шторку рядом с дверью, там стоял умывальник.

— Вот вода, полотенце, зеркало, приведите себя в порядок. Как назло, иголки и ниток нет. А тебе… — она окинула взглядом крепкую фигуру Петрова и широко улыбнулась, блеснув золотой фиксой, — я и постираю, и накормлю. Приходи, я здесь каждый день, да и живу рядом.

— Теперь, видимо, не скоро меня выпустят, — пробормотал Петров, внимательно разглядывая в зеркале побитую физиономию.

Через двадцать минут они привели себя в порядок, оторванный погон Петров прихватил скрепкой.

— Все клёво! — усмехнулся Скоков.

Продавщица вздохнула и серьёзно сказала:

— Клёво ему… Плёво! По центру не шляйтесь! Вон там узкая улочка, идите по стеночке, — она указала в сторону глухого переулка. — Через два квартала свернете налево, в часть свою и упрётесь…

Проскочить незаметно не удалось. На КПП их встретил прапорщик Мурашкин. Он удивленно развёл руками:

— А что случилось? Что так быстро? — И тут же заметил ссадины на лицах, поврежденную форму. Оживился, потёр руки, ухмыльнулся: — Опаньки! Вижу, похулиганить вы успели. Что ж, сейчас доложу дежурному по части, и отправитесь вы, весельчаки, прямиком на гауптвахту!

— За что на гауптвахту? — спросил Скоков. — Мы в парке наших девчонок от целой банды кавказцев отбивали…

— Уличные драки уставом не предусмотрены! — Кривой палец прапорщика назидательно взмыл над фуражкой.

Петров и Скоков опустили головы. Возразить тут действительно нечего! Мурашкин начал по внутренней связи разыскивать дежурного офицера. В это время его позвали к городскому телефону. Он взял трубку, через мгновение высокомерная казенная маска на лице разгладилась, уступая место нормальному человеческому выражению.

— Здравствуй, Катюша… Да ты что?! Где?! Прямо в парке?! — Он весь напрягся, потом резко повернулся к друзьям. — А-а! Да, наши ребята кому хочешь хвоста накрутят… Вот лучше идите с Галкой домой, там кофе и попьете, нечего приключений искать на одно место!

И, положив трубку, вдруг совсем по-другому посмотрел на десантников.

— Так это вы мою сестренку выручили? Целую толпу раскидали? Ну, молодцы, ребята!

Он крепко пожал Петрову и Скокову руки.

— Давайте, мужики, тихо в казарму и приведите себя в порядок, — он сделал паузу, с сомнением покачал головой: — Видок у вас, конечно, тот ещё…

Мурашкин почесал в затылке.

— А ну-ка, — прапорщик поманил ребят за собой пальцем и, открыв дверь подсобного помещения, показал на кучу старых парашютов. — Берите пару штук в охапку для прикрытия физиономий, если кто спросит, скажете, что я поручил. И особо по территории не отсвечивайте. А завтра… Не знаю, как вы объясните свои синяки да ссадины…

— А мы думаем спарринг провести, товарищ прапорщик, — сказал Скоков. — Отработка приемов рукопашного боя. А в спарринге синяк получить — раз плюнуть…

Мурашкин расплылся в улыбке:

— А что, хитро придумано! Даже Пирожков не подкопается!

В душной толчее пивного бара неподалёку от десантного полка пиво можно было приобрести тремя способами: автоматная и ручная розница и оптовый розлив. В окошко автомата, коих было три штуки, вставлялась ёмкость, чаще всего обыкновенная пол-литровая банка, в прорезь закидывался толстенький желтый жетон, и вялая струя жёлтой жидкости медленно бурила пенную шапку, образующуюся сразу же после падения на дно первых капель жидкости. Вместе с пеной банка была заполнена полностью, но живого пива там плескалось чуть больше половины.

Пиво на розлив отпускал худой носатый человек кавказского вида с тонкой полоской щегольских усиков над пухлыми губами. Рядом с пивным краном стояла написанная от руки табличка в деревянной рамке: «Пиво до полного отстоя не брать». Только жёлтой субстанции под шапкой пены в гранёных толстостенных кружках клиентам доставалось опять-таки чуть больше половины — напиравшая сзади очередь не позволяла ждать «полного отстоя» и постоянно подгоняла счастливцев, уже получивших свою, пусть и урезанную, порцию. Да на Руси люди не мелочные — налили, и ладно! Хозяин такому расточительству вовсе не противился. Правда, время от времени он для проформы осуждающе покачивал головой с гладко зачёсанными назад блестящими волосами и говорил в пространство:

— И куда все так торопятся?

Оптовую продажу в посуду клиентов, но не менее трёх литров в одни руки, осуществлял совсем молодой человек лет пятнадцати, по-сыновнему похожий на бармена, высокий и крупный, с большим, как и у отца, носом, напоминающим спинной плавник акулы, плывущей вертикально вверх.

Очередь стояла по всем трём направлениям, но у оптового соска она двигалась чуть быстрее.

Правда, у очередников было чем развлечься: здоровенный рыжий мужик, поставив у стенки пивную кружку, заполненную на четверть объёма двадцатикопеечными монетами, предлагал желающим сыграть «на интерес». Правила очень просты: забросил свою монету в кружку — забирай все, что в ней есть! Не попал — твоя монетка пропала… До кружки всего-то три метра, мелочи в ней рублей на десять, делать все равно нечего — пока-то очередь подойдет… Алкоголь и азарт идут рука об руку, поэтому у рыжего предпринимателя тоже выстроилась очередь. Бросок! Еще бросок! Еще!

Никто! Ни один человек не попал! Рыжий детина время от времени собирал из угла пролетевшие мимо кружки монеты, следя за тем, чтобы на полу их не стало больше, чем в ёмкости.

На открытой веранде капитан Акимов и трое его сослуживцев пили пиво. Кислый пивной запах вместе с вонючим дымом дешёвых сигарет не добирались сюда из помещения, потому что свежий ветерок вмиг разгонял их по всей округе. Зато аппетитный аромат вяленой рыбы ветру не поддавался и приятно будоражил обоняние офицеров. Рыбу привычными быстрыми движениями разделывал на газете капитан Акимов. Жир, обильно вытекающий из серебристых тушек, быстро пропитывал бумагу. На запах оборачивались с соседних столиков, а две кошки, учуяв аромат ещё на входе, сидели с поднятыми к Акимову головами с двух сторон от его стула, пока не получили рыбные головы. Обычная пивная закуска — сушки, облепленные крупными кристалликами соли, в тарелочках из толстой фольги с ребристыми краями — стояла на всех столах, и на столике военных тоже, а вот рыбы, кроме них, ни у кого и не было. На кривоватом столике с подложенной под ножку газетой перед офицерами стояли две полные трёхлитровые банки с тонкой шапочкой пены — офицеров-десантников молодой сын бармена уважал. Из третьей банки капитан Ищенко разливал пиво по кружкам.

Офицеры слушали Акимова.

— Я ведь закончил лётное училище, сейчас был бы майором, командовал эскадрильей… Но — случай…

Капитан делал паузы, когда перерезал рыбьи хребты.

— Заступил дежурным по части, а приятель-лётчик предложил полетать полчаса на транспортнике: три круга всего, ну — почему не полетать? — Он хмыкнул и с досадой мотнул головой. — А через десять минут поднялся сильный боковой ветер, аэродром закрылся, и транспортник посадили на запасном!

Акимов вытер жир с ножа и рук смятой газетой, аккуратно двумя пальцами вытянул из раскрытой пачки сигарету, прикурив, глубоко затянулся и продолжил: