Выйти замуж - Нестерова Наталья Владимировна - Страница 19

– Часто, очень часто, – говорил он, – приходится сталкиваться не только с тем, что отцы плохо выполняют свой отцовский долг, но и вовсе не признают своих детей. Конечно, всякое может произойти в жизни. И дети рождаются нежеланными. Но! Если уж случилось – будь добр, раздели ношу, помоги воспитывать члена общества. А так мы, милостивые государи, подрываем всяческие основы бытия: родители бросают во младенчестве детей, а те их в старости. Рушится связь поколений, все, к черту, рушится, что с Россией сделали...

Жена сообразила, что его уводит не в ту сторону, ткнула локтем в бок и вернула разговор на прежнюю колею:

– Мы недавно создали специальную генетическую лабораторию, которая как раз занимается установлением отцовства. По клеткам крови и ДНК. Совершенно новый и абсолютно объективный метод. Ошибки практически исключены.

– Что вы говорите? – восхитился Женя. – А в чем суть методики?

– Почему ты заинтересовался? – насторожилась Люся.

– С научной, исключительно научной точки зрения, мама. У Строевых вечный незапланированный приплод. Должны же и кобели нести ответственность.

– Участки ДНК уникальны, – рассеянно пробормотала ученая дама, – могут совпадать только у родственников. А кто эти Строевы?

– Наши родные, – ответил Дима, – по материнской линии.

Люся метала на них грозные взгляды.

– Попробуйте щучки фаршированной, – сказала она таким тоном, словно отправляла детей в угол, – остывает!

В дверь позвонили.

– Я открою, – поднялся Женя.

– Нет, я открою сама, – возразила Люся тем же строгим голосом.

Братья вполне могли, как уже бывало, развесить по городу объявления, и сейчас повалит народ делать попугаям прививки или понесут по десять рублей для участия в народной лотерее.

На пороге стояли два симпатичных паренька, двойняшки.

– Здравствуйте, здесь живет Михаил Борисович? – спросили они хором и с прибалтийским акцентом.

– Здесь. А вы кто?

– Мы по личному делу. Нам нужно поговорить с ним.

– О чем поговорить? – не отступала Люся.

Подростки мялись, переглядывались.

– Мы хотели бы ему лично сказать.

– Нет, сначала скажите мне. Михаил Борисович занят.

– Может быть, мы в другой раз придем? – спросил один из близнецов.

– В другой раз не получится, – сказала Люся, – завтра он уезжает.

– Далеко?

– Далеко и надолго, на всю жизнь. Так зачем он вам?

– Мы его дети.

– Кто-о? – хлопнула глазами Люся. – Из Израиля?

– Нет, из Таллина.

– Да, – пробормотала опешившая Люся, – в Израиле мальчик и девочка.

Она была так поражена, да еще эти разговоры о детстве-отцовстве, что повела близнецов прямо в гостиную, не догадавшись вызвать бывшего мужа в другую комнату.

– Миша, к тебе. Из Таллина.

– Молодые люди, вы ко мне? – благодушно улыбнулся эмигрант. – Чем могу служить?

– Нам бы лучше наедине, – сказал один из юношей.

– Да какие секреты? – Михаил Борисович развел руками. – Здесь все свои, медики. Ну что там у вас?

Он подумал, что мальчишки пришли на подпольное лечение по чьей-нибудь рекомендации. Вот сейчас он и докажет, что подобным промыслом не занимается.

– Дело в том, – замялся один из пареньков, – в том...

– Ну, смелее!

– Что вы наш отец, – вставил другой.

– Я-а?

После этого вопля на несколько секунд установилась гнетущая тишина. Оленька застыла с прижатыми к подбородку руками. Ее жест комично повторила двухлетняя дочка, любившая обезьянничать и сидевшая в этот момент у Жени на коленях. Сам он закусил как от сильной боли губу. Изо рта замминистра вывалился кусок лосося. Слышно было, как потрескивает лакированный макияж его жены.

– Постойте, постойте. – Михаил Борисович встряхнулся и протрезвел. – Что вы такое несете? Вы меня с кем-то спутали.

– Мы с вами давно хотели встретиться, – потупив глаза, сказал один близнец.

– Но мама была против, – добавил другой.

– А теперь она умирает, – тихо сказал первый.

– Какая еще мама? – раздраженно вскрикнул Михаил Борисович.

– Может, посадим? – спросил Дима.

– Что? А? – не понял Михаил Борисович.

– Я говорю, может, посадим сироток, – пояснил Дима, – что они кольями торчат?

Близнецов усадили на диван. Они зажали ладони между колен и опустили головы.

– Нет, нет, давайте разберемся, – попытался усмехнуться Михаил Борисович. – У меня никогда не было чужих детей, только свои.

– В Тель-Авиве, – заметил Женя.

– Вы помните свою поездку в Юрмалу в семьдесят шестом году? – спросили близнецы.

– Я прежде в Прибалтике каждый год отдыхал.

– Ну не до такой же степени, – негромко сказал Женя.

– Что он, собака Строева? – так же тихо отметил Димка.

– Вы тогда познакомились с нашей мамой. Она потом все ждала, ждала вас.

Близнецы говорили по очереди, один начинал фразу или даже предложение, а другой заканчивал.

– Надеялась.

– Она гордая, не сообщила вам, что мы родились.

– Воспитывала одна.

– У нас только фотографии были.

– Вы на них похожи, мы вас сразу узнали.

– И еще мама один раз нам вас...

– ...издали...

– ...показала.

– Плакала...

– ...но к вам броситься не пустила.

Оленька всхлипнула. Женя участливо повернулся к жене и принялся вытирать ей слезы на щеках.

На стол легли снимки. Михаил Борисович помоложе и в плавках. Михаил Борисович обнимает симпатичную блондинку. Михаил Борисович держит ее на руках на фоне волнующегося моря.

– Ведь это ты, – констатировала Люся.

– Я, – согласился Михаил Борисович.

– А это кто? – Она указала пальцем на блондинку.

– Знакомая, то есть я не помню, не помню, как ее зовут.

– Маму зовут Ирма, – подсказали близнецы.

– А вас, ребятки? – спросил Женя.

– Миша и Гриша.

– Поесть, наверное, хотите? – предложил Дима.

– Постойте, как это – поесть? – занервничал Михаил Борисович. – В смысле, поесть – пусть, но дети – нет, не может быть.

– Да что там, – грубовато махнул рукой Женя, – случилось, так надо нести ответственность. Правда, господин замминистра?

Но вопрос не вывел того из оцепенения. Медицинский начальник и его жена сидели китайскими болванчиками и механически-кукольно переводили глаза то в сторону одного участника разговора, то другого.

Перед Мишей и Гришей поставили чистые тарелки, и они принялись с завидным аппетитом поглощать дары морей и рек. Люся не успевала подкладывать.

Михаил Борисович нервно ходил вдоль стола, трещал суставами пальцев, что-то бормотал, вспоминал, высчитывал и только время от времени вскрикивал:

– Нет, это не тогда! Не может быть! Черт возьми, ничего не помню!

Сейчас он уже походил не столько на вальяжного дипломата перед заграничной поездкой, сколько на контрабандиста, у которого таможенники обнаружили бриллианты в подкладке пиджака.

Наконец близнецы насытились. На столе остался сиротеть только тихоокеанский селедочный хвост. Михаил Борисович собрался с духом.

– Я не подлец, – сказал он хрипло, – никогда не поступал бесчестно по отношению к женщинам.

– Да, это верно, – заметил Дима.

Венеролог на выпад внимания не обратил.

– Все это совершенно неожиданно, – продолжал он, – но я готов, готов понести... Хотя, признаться, не чувствую никакого голоса крови.

– Ну, кровь можно в лабораторию сдать, – сказал Женя и вопросительно посмотрел на жену замминистра.

Она что-то промычала и принялась толкать мужа локтем в бок.

– Нет, нет, не уходите, – взмолился Михаил Борисович. – Мы сейчас во всем разберемся.

– Без ДНК тут не разобраться, – покачал головой Дима. – А в самом деле, Михаил Борисович, задержитесь на два денька, сдайте анализ!

– У нас большая очередь, – процедила сквозь зубы замминистерша.

– Н у, по знакомству, по блату так сказать? – скривился просительно Димка.

– Спасибо, нам ДНК не нужно, – сказал невежественный не то Гриша, не то Миша.