Школа для толстушек - Нестерова Наталья Владимировна - Страница 23

– Привет, красотка! – Никита Юсупов широко улыбался. – Новенькая? За этот стол ты напрасно устраиваешься. Он принадлежит начальнице.

Ирина по привычке подняла руку, чтобы поправить очки, вспомнила об их отсутствии и по ходу изменила жест. Она погрозила Юсупову пальчиком:

– Никита! Вам не кажется, что вы допускаете непозволительную фамильярность с руководителем?

Из рук Юсупова выпала колба и разбилась. По комнате поплыл сладковатый эфирный запах.

– Ирина Данииловна? Вы? – растерянно спросил Никита.

Ему вторили коллеги, шумно восхищаясь преображением Ирины. Среди лестных «вы помолодели на десять лет», «потрясающе выглядите», «вам очень идет стрижка» проскочило и завистливо-женское: «Вы из Америки? Их пластические хирурги делают чудеса».

– Друзья мои! – счастливо улыбалась Ирина. – Спасибо за добрые слова! В Америке я не была, операций не делала. Просто немного похудела и сменила прическу. Надеюсь, эти перемены не повлияют на наш производственный процесс. И если мы сейчас же не проветрим помещение, то под действием паров эфира свалимся в забытье. Никита! Вы продолжаете расточительно относиться к реактивам!

Ксюша и Поля встречали Ирину возле института. Им не терпелось засыпать ее вопросами, хотя радостный вид подруги говорил сам за себя. Они зашли в кафе, изучили меню. Диете соответствовал только салат «Шопский» и боржоми.

– Рассказывай! – велели подруги Ирине.

– Еще требуется осмысление, – мечтательно улыбнулась Ирина. – Вероятно, мое чувство представляло собой манифестацию скрытой рефлексии. Подсознание предложило его в качестве защитного средства от глубокого недовольства собой.

– Я ничего не понимаю! – возмутилась Поля.

– Говори по-человечески! – велела Ксюша. – Ты видела Юсупова? Как он на тебя отреагировал?

– Едва не упал со стула, разлил реактивы, потерял дар речи и разевал рот.

– Ура! – в голос закричала Ксюша.

Поля захлопала в ладоши. Официант презрительно глянул на клиенток, пришедших в восторг от овощного салата и минеральной воды.

Ирину допрашивали с пристрастием. Но добиться от нее толку можно было только конкретными вопросами: как посмотрел? что сказал? а ты? а он? Ирина норовила съехать в пространные рассуждения, по мнению Поли и Ксюши лишние.

Стремление к победе, работа над собой оставляли в стороне вопрос, ради чего эта победа, собственно, нужна. Но когда отзвучал грохот литавр, Поля и Ксюша задумались над тем, что будет дальше. Ирина закрутит роман с подчиненным? Бросит мужа? У Левочки не будет отца? Они вдруг почувствовали себя пособницами разврата, толкающими честную женщину на панель.

– Что с вами? – удивилась Ирина. – Почему вы так странно смотрите на меня?

– У тебя была замечательная семья, – вздохнула Поля.

– Почему «была»?

– Ребенка пожалей! – прямо заявила Ксюша.

– Вы полагаете, – сообразила Ира, – что я теперь брошусь во все тяжкие амурных приключений.

– Тайно будете встречаться? – упрекнула Поля. – Как Вася с Зойкой?

– У Марка, наверное, голова чешется, рога пробиваются, – хмыкнула Ксюша.

– Ничего у него не чешется и не будет чесаться никогда! – строго ответила Ира. – Я все время пытаюсь вам объяснить, в чем заключается главное достижение, а вы требуете несущественных деталей или обвиняете меня в вымышленных грехах.

– Ты хочешь сказать, – уточнила Ксюша, – что Никита тебя не… слово есть такое… не влечет?

– Влечет, – призналась Ира. – Но мысль о том, что я буду слушать его песни под гитару, ночевать в палатке или карабкаться в горы, быстро остужает подобные мечтания. Кроме того, я ни физически, ни интеллектуально, ни эмоционально не способна оскорбить Марка изменой.

– Зачем тогда было огород городить? – надула губки Поля.

Ирина объяснила подругам, что результаты их общих усилий не пропали даром. Она сегодня убедилась, как ни стыдно в этом сознаваться, что для выхода из депрессии ей требовался факт признания Никитой ее как женщины, а не сам Никита. Она излечилась или почти излечилась от роковой страсти, хотя сам психологический феномен заслуживает изучения, но она не специалист в данной области.

– Как специалисту, – хихикнула Поля, вставая из-за столика, – тебе пора с мужем теоремы решать.

– От такой слышу! – весело парировала Ирина.

Поля сбрасывала лишний вес медленнее, чем подруги. За полтора месяца Ира и Ксюша расстались с семью килограммами, Поля подбиралась к пятому. Виной тому, утверждала отстающая, кухонные запахи, которыми она постоянно дышала. А то, что приходилось пробовать каждое блюдо, готовившееся для Левы и инструктора Олега, Поля во внимание не брала, другого способа вкусно готовить она не знала.

У родни Полино похудание вызвало не одобрение, а тревогу. Сохнет без мужа – таково было общее мнение. На лицо, конечно, красивее стала, но если и дальше так пойдет, отощает, заболеет и сглаз Васин в жизнь воплотится. Для недоедавших в детстве сестер и братьев хороший аппетит и возможность его удовлетворения служили абсолютными показателями здоровья, с одной стороны, и благополучия – с другой.

На день рождения Пети, второго по старшинству брата, его жена Лена пригласила Васю, чтобы за праздничным столом помирить супругов. От Поли операцию держали в тайне. Но Клава, которая между Петей и Колей, нечаянно проговорилась, беседуя по телефону с Полей.

Ирина и Ксюша были единодушны во мнении – идти надо. Но расходились в тактике и стратегии Полиного поведения. Ирина полагала, что надо держаться естественно, не форсировать события, но и не тормозить их искусственно. Ксюша считала, что Полине надо держаться скалой, а Вася пусть попрыгает и зубы пообломает. Наконец общими усилиями линию поведения выработали и приступили к тренировке с помощью возможных вопросов и провокаций со стороны мужа. Причем сама Поля задавала вопросы за мужа, которого, естественно, знала лучше подруг, а они подсказывали ответы.

– Он мне говорит: хватит дурью маяться, возвращайся домой.

– Ты делаешь вид, что не расслышала. Переводишь разговор на другую тему.

– Он мне жалуется: изжога от столовской пищи.

– Сочувственно киваешь и советуешь не пить соду, обратиться к врачам и сделать гастроскопию. Тебе же ее делали. Тонкий намек на твои страдания.

– Он говорит, что ему свет без меня не мил, что любит. Ой, девочки, он иногда так умеет сказать! У меня в животе свист начинается.

– Если засвистит, благосклонно улыбнись, но на шею не бросайся. Помни, что он должен вербально, словами, осудить свой поступок и пообещать никогда его не повторять.

– Девочки, я так волнуюсь! И чувствую себя пустой дурой.

– Не волнуйся, вакуум затягивает.

События развивались почти по сценарию. Полю и Васю, точно жениха с невестой, посадили в торец стола, и гости усиленно делали вид, что не прислушиваются к их разговору.

– Хватит дурью маяться, – сказал тихо Василий, – возвращайся домой. Что я сычом один сижу?

– Если бы ты знал, как Джери выросла! У нее бородка пробивается. Экстерьером она в маму Дуню пошла, красавица.

– Питаюсь одной колбасой, – задействовал Вася тяжелую артиллерию, – изжогой захлебываюсь.

– Гастроскопию сделай, – быстро ответила Поля.

– Что? Куда ты меня посылаешь? – оторопел Вася.

Он чувствовал себя крайне неуютно. Рядом сидела жена, но не прежняя, а сильно улучшенная внешне. Получается, без него расцвела? И не для него? Домой возвращаться не хочет, как подменили ее. И в голове изменения произошли. Раньше просто о кулинарии говорила, а теперь рассуждает, что главное в пище – соотношение белков, жиров и углеводов. Жиры бывают легкими и тяжелыми, а калории измененными и неизмененными. Где нахваталась? Вася был уверен, что отходчивая жена через неделю вернется. Но прошло две недели, месяц, а она не спешила в лоно семьи.

Поскольку Полина не ощутила призывного свиста в животе, она действовала по плану номер два – выбрала момент и смылась по-английски, то есть не прощаясь, как зазнавшаяся нахалка. Ничего, потом извинится по телефону.