Сделайте погромче - Нестерова Наталья Владимировна - Страница 34

– Катя! Не нужно угроз!

– Сама не хочу! Не буду свою жизнь строить на трупах схороненных.

Перспектива быть убитой, закопанной неизвестно где, в силу своей киношной невероятности не испугала Нину. Другое свершилось. Во время монолога Катрин, сумбурного, эмоционального и не очень грамотного, Нине открылись простые истины. Строить свое благополучие на несчастье других – нельзя! Если ты ломаешь собственную судьбу, то и чужая – не щепки летят! Твои дети, из-за которых ты заварила кашу, не поблагодарят тебя за липовую путевку в жизнь.

– Вообще-то, – проговорил Шура, – липовая или настоящая путевка – мне побоку. Главное – чтобы в жизнь. Опять за рыбу деньги, как говорил дедушка Степан-пасечник.

– У которого на рыбу страшная аллергия была?

– Точно. Сейчас мамочка от Вани откажется и снова на аборт засобирается. Лучше бы мужики детей рожали! Толку было бы больше!

– Куда вам! – Женя сохраняла удивительное спокойствие. – Вы же на треть организма недоделанные особи.

– Это почему?

– Вся начинка нижнего таза отсутствует. А эти… как их… семенники, яички – вообще вынесены за пределы тела, потому что сперматозоиды зреют только при температуре ниже тридцать шесть и шесть. Придаток к организму. Как видеомагнитофон к телевизору. Вообще-то и встроенные плееры научились выпускать…

– Ой, ой, ой! Не строй из себя шибко умную. «Встроенные» – это про клонирование? Подумаешь, научились оплодотворенную яйцеклетку вживлять. А кто ее оплодотворил?

– Донор. Анализы хорошие, паспортные данные значения не имеют.

– Я папочке скажу, как ты его донором обозвала!

– Доносчик! Где он, папочка-то? Ищи-свищи.

– И папа Ваня, похоже, накрылся. Боишься, что мамочка опять избавиться от нас захочет?

– Нет. Если мамочка уже не рассматривает нас рыбами или инфузориями, то и убивать не станет. Точно тебе говорю! Как женщина.

И, не давая брату возможности отреагировать на последнее утверждение, начать издеваться «какая ты женщина», она быстро перевела тему:

– Катрин эта распутная в чем-то и симпатична. Она нам родственница в каком колене?

Все люди в той или иной мере родственники, общие предки имеются. Шура любил вычислять. Вот и теперь высчитал, что у мамочки и Катрин была общая назад десять раз «пра» – прабабушка, которая жила на территории современной Дании.

Катрин потребовала Ваню, будто речь шла о бесхозной вещи, которую первой нашла Нина, но распорядится лучше Катрин.

– Отдай мне Ивана! Я все для него сделаю! В лепешку разобьюсь.

– Бери, – горько улыбнулась Нина. – Ваня очень хороший и заслуживает счастья.

«Я ради него, – мысленно продолжила Нина, – разбиваться в лепешку не стану. Есть только один человек, которому я способна принести любые жертвы. Но ему мои подвиги не нужны. В лепешку для него уже разбиваются. Надо студентам этот фразеологизм пояснить».

Тугая пружина, охватившая сердце Катрин со вчерашнего вечера, вмиг ослабла. Сердце билось часто от волнения, но снова легко и свободно.

– Кипятку подольешь? – спросила Катрин севшим голосом.

– Что? – не поняла Нина, которая мучительно думала, как ей теперь поступить.

– Еще кофе можно? Сиди, я сама чайник подогрею.

– Да, пожалуйста, – ответила Нина и замолчала.

Катя заварила свежий кофе себе, зеленый чай Нине, села напротив, поднесла чашку к губам, шумно втянула горячий напиток.

– Смотрю на тебя, Нинка. С бухты-барахты вздумала за Ваню идти. Ты, часом, не беременная?

Катрин действительно тонко и хорошо чувствовала людей. Нине врать не хотелось, сделала неопределенный жест, который легко читался как подтверждение.

– От Сереги?

Нина кивнула.

– И он сдрейфил? В кусты убежал? – удивилась Катрин.

Нина снова кивнула. Ей казалось, что Сергей именно так и поступил. Но подлости тех, кого любишь, всегда ищешь оправдания.

Поэтому Нина сказала:

– Его тоже можно понять. Двое маленьких детей, последняя дочь только родилась.

– У Сереги? – недоверчиво переспросила Катрин. – Первый раз слышу.

– Они не в Москве, в Санкт-Петербурге живут.

– Все равно странно! – упорствовала Катрин. – Кто-нибудь из промальпов знал бы.

– Сведения точные, от родственников Сергея. Не хочу больше об этом говорить. Катя! Ой, Катрин, извини. Язык не поворачивается звать тебя на иностранный манер.

– Да это я для понта выдумала. Зови Катькой. И Ванечкина мама, – с гордостью поделилась, – меня Катенькой зовет!

– Тетя Нина замечательная.

Нина усмехнулась, вспомнив, как мама и ее лучшая подруга долго пытались их с Ваней поженить. До сих пор по телефону часами болтают, конспирируют. И при этом – «Катенька».

– Ты что-то хотела спросить? – снова верно угадала Катя.

– Да. У тебя какое образование?

– Законченное среднее. Думаешь, рядом с Ваней без высшего западло?

– Примерно.

– Я и сама думаю на биологический поступать, чтобы он мог со мной парой-тройкой идей перекинуться, а я не сидела глупой куклой.

– Биологический – не самый лучший вариант. Во-первых, у Вани исключительный интеллект и гигантский объем знаний. Ты никогда его не догонишь. Я видела сокурсников, которые пасуют, не могут постичь его логики. Во-вторых, ты сама признавалась, что математика, то есть точные науки, а также гуманитарные даются тебе плохо.

– Так мне всю жизнь диспетчером у промальпов?

– Нет. Я как раз веду речь о том, что тебе нужно выбрать вуз и, соответственно, профессию, которая отвечает складу твоего характера. Это в-третьих, – мягко показала Нина, что перебивать – невоспитанно. – Подождешь? Переоденусь, уже пора выходить. Договорим по пути.

Катя невзлюбила Нину с первой минуты, да и до сегодняшнего утра ее ненавидела. Большого ума не требовалось, чтобы понять: и Нина питает к ней чувства, далекие от теплых.

Но вот теперь они ехали в троллейбусе, в метро, и Нина говорила о том, что Кате стоит подумать о факультетах, на которых готовят специалистов по пиару, рекламе, дистрибьюции. Сейчас время поступления на подготовительные курсы, но хорошо бы протестироваться у специалистов, понять, какой объем знаний отсутствует. При финансовой возможности – заниматься с репетиторами, что гораздо продуктивнее.

И это говорила Нина, у которой своих проблем под завязку! Залетела, то есть забеременела, но не жалуется. Предлагает подумать о факультете общественных отношений ее института, обещает помощь.

– Нинка! Ты настоящий друг! – прочувствованно воскликнула Катя, когда они прощались в переходе метро. – И еще. Не делай аборта!

– Почему? – слабо улыбнулась Нина.

– Потому что те, кто не побоялись и родили, всю жизнь себя за это благодарят. А тем, что не родили, и вспоминать нечего. Я Ваньке сколько влезет, то есть вылезет, рожу!

– До свидания, Катя! – Нина поцеловала ее в щеку и пошла в свою сторону.

Нина поймала себя на мысли: я буду вспоминать об этом времени, как о затянувшемся приступе шизофрении. Когда умер папа, невольно думала: сегодняшняя жуткая боль пройдет, обязательно станет легче. В тяжелые минуты мозг подбрасывал спасительные обещания про избавление от мук в будущем. И он, ее мозг, обладал сильной инерцией долженствования поступков. Если уж нацелилась на что-то, будь любезна действовать. Говорят, подобная инерция – типично женская черта. Мужчина легче перестраивается, в новых условиях ищет новые решения. А женщина на условия внимания не обращает, коль втемяшила что-то в голову, будет упорно добиваться.

Хочу родить детей. Не важно, мальчиков или девочек. Они – мои, кровные и ненаглядные. Без брака рожать не стану. Пусть будет филькина грамота, канцелярская бумажка, штамп в паспорте. Но будет!

Нина шепнула Григорию Симонову: есть разговор с глазу на глаз. Договорились в перерыве между лекциями сойтись в маленькой аудитории рядом с кафедрой.

– Григорий Викторович! – Нина заговорила почти весело (а шизофрения вообще не скучная болезнь). – Получите свои работы. То есть работы твоих студентов за весь семестр.