Сарафанное радио и другие рассказы от первого лица - Нестерова Наталья Владимировна - Страница 7

«Не любит он Валюшку, — пронеслось у меня в голове, — забыл, мимолетное увлечение. А мы навязываемся. Как неловко!»

Очевидно те же мысли посетили моего мужа:

— Вы не подумайте, что мы пришли… — замялся он.

— Свататься с серьезными намереньями, — подсказал Пал Саныч.

Мне стало обидно за Валю, которую, получалось, мы пристраиваем.

— Да у нее женихов, как грязи! — воскликнула я.

— Рак на горе свистнет, — подтвердил Пал Саныч. — В шеренги выстраиваются.

— Золото девушка! — кивнул Павел Александрович.

И тут мы зачем-то пустились расписывать, какой популярностью пользуется наша Валя среди водителей и студентов-вечерников. Словом, вели себя именно как сваты, пристраивающие залежалый товар. Чувствовали, что говорим не то, а остановиться не можем. Впрочем, с самого начала разговор с Олегом не заладился, выходил каким-то глупым и сумбурным. И на вопрос Олега, чем вызвано наше участие в судьбе девушки, заверили: исключительно человеколюбием и стремлением исправить нелепые ошибки. А потом полчаса живописали, какие убытки терпит фирма из-за Валиной любовной трагедии. Получалось, что движут нами корысть и служебные интересы. Но это было верно только отчасти!

Мы уже раскаивались, что вообще влезли в чужие дела, что напортили еще больше, взмокли от напряжения и сознания, что говорим все не то и не так.

Олег посмотрел на часы:

— Спасибо! Приятно было познакомиться! Я все понял.

Выпроваживал нас, но мы не пошелохнулись. Ответ-то какой?

— Ты как решил действовать? — прямо спросил Пал Саныч.

— Обязательно позвоню Вале.

— Сегодня? — мне очень хотелось конкретности. — Лучше в семь вечера, когда уже стихает обвал заказов.

— Постараюсь.

Мы ехали в контору и обсуждали: позвонит или обманет? Вяло переругивались, обвиняли друг друга, каждому казалось, что он говорил четко и по делу, в отличие от двух других, которые несли ерунду.

Семи вечера мы ждали с такими нетерпением, будто сами помолодели и с затаенным трепетом надеемся на свидание. Когда стрелки часов показали семь, я не выдержала, подкралась к двери диспетчерской, тихонько приоткрыла и стала подглядывать-подсматривать. Павел Александрович и Пал Саныч, соответственно, наблюдали за мной через открытую дверь кабинета.

Наушники с микрофоном Валя сняла, они валялись на столе. Отлично: значит, включена громкая связь, я все услышу. Валя читала книгу. Вернее, изображала, что читает. Я бы не удивилась, узнай, что книга перед ней лежит вверх ногами, настолько безучастно и печально выглядела девушка.

На пульт поступил сигнал — замигала красная лампочка. Олег или не Олег? Валя не торопилась отвечать, смотрела на огонек, будто ожидая, когда он погаснет. Не ожидала я от нее такого пренебрежения обязанностями! Клиент оказался упорным, лампочка мигала красным глазком. Валя тяжело вздохнула, щелкнула по тумблеру, ответила:

— Автопредприятие «Скороход». Добрый вечер!

— Здравствуйте, Валя! Это Олег. Техосмотр прошел и таблетки от укачивания принял. Не окажете ли честь пойти завтра со мной в театр?

Валины кисти взлетели, как по команде «руки вверх!» — боялась ненароком коснуться клавиш. Она наклонилась к решетке встроенного микрофона, едва не касаясь его губами, зажмурив глаза, проговорила:

— Согласна, с удовольствием! Диктуйте адрес, куда подать авто… Ой, извините! Это у меня машинально вырвалось…

Они рассмеялись хором, Валя и Олег.

Я вернулась в кабинет и показала двум Павлам большой палец — все отлично! Получилось!

Через несколько минут нам послышалось пение. Валя включила радио? Нет, это она пела! Кружила по диспетчерской и пела.

Зефир в шоколаде

Брат сказал по телефону, что заедет к нам, требуется помощь. Юре тридцать шесть лет, инженер, зарабатывает хорошо. Но как все холостяки, в тратах неумерен, периодически оказывается на мели.

— Денег занять? — с порога спросила я. — Сколько нужно?

— Нисколько, — отказался Юра, переобуваясь в тапочки. — У меня сурьёзный разговор. Привет, Серега! — поздоровался он с моим мужем. — Как мои племянники?

— Плавают, — ответил Сергей.

— В математике? — уточнил Юра.

— В бассейне.

У них давняя игра в многозначность слов. Например, Юра говорил: «Моя начальница — женщина полная». Сергей спрашивал: «Полная задора и огня?»

Когда уселись в комнате, Юра заявил:

— Ребята! У меня проблема, я влюбился.

— Тогда это не твоя проблема, — ответил Сергей.

— Хватит словами в пинг-понг играть! — я слегка повысила голос. — Братик, очень за тебя рада. Ты влюбился, наконец, с серьезными намерениями?

— Серьезнее не бывает.

— Прекрасно! — от радости я даже в ладоши захлопала.

Юре давно следовало жениться. Мы с мамой терзались затаенными страхами (о которых постоянно говорили Юре в лицо), что он останется бобылем, до старости будет случайными связями опутан, греться у чужого (читай — моего) очага.

— Но есть проблема, — напомнил Сергей. — Девушка немного замужем?

— Нет.

— Она тебя не оценила? — насторожилась я.

— Вполне оценила.

— На «удовлетворительно»? — поинтересовался Сергей.

Я показала мужу кулак.

— На «пять с плюсом»! Но, ребята! У нее есть сестра.

— И тебя печальная доля не миновала, — напомнил Сергей.

— Тамарку — (То есть меня.) — и Алису и близко сравнить нельзя!

— Алиса твоя невеста? — спросила я.

— Нет! Какие вы бестолковые! Алиса — это младшая сестра моей невесты.

— А старшей по рождению не забыли имя дать? — веселился Сергей.

— Не забыли! Вера! Ее зовут Вера. Еще вопросы есть?

— До Веры, — предположила я, — ты крутил роман с Алисой?

— Ничего я с ней не крутил! — возмутился Юра. — Стоп! Молчите! Никаких вопросов! Слушайте меня. Историческая справка.

Их две сестры, родители погибли, утонули в реке. Вере тогда было пятнадцать лет, младшей Алисе — десять. Вера очень боялась, что Алису заберут в детдом, не позволят старенькой бабушке опекунство оформить. Но из дома девочек не вырвали, вскоре бабушка умерла. Вера перешла в вечернюю школу и устроилась ученицей мотальщицы на прядильный комбинат. Далее она не училась, так и осталась в рабочем классе. Да и какая учеба, если весь дом, хозяйство, ребенок на ней. Вера в драных чулках ходила, копейки берегла, но старалась дать Алисе все возможное и одевать, как куколку. Дополнительные занятия по английскому, кружок при доме пионеров, секция фигурного катания и так далее.

Алиса в институт поступила, три месяца проучилась и привела жить парня — свою пламенную любовь. У Веры, таким образом, два нахлебника-студента на шее оказались. Через год Алиса родила сына и распрощалась с мужем — не сошлись характерами. Вера перешла работать в ночную смену, чтобы днем с малышом сидеть, дать сестричке спокойно доучиться.

— На данный момент, — подвел итог Юра, — обстановка следующая. Алиса институт закончила, работает на полставки корректором в газете. Вера племянника воспитывает. В садик, из садика, к врачам, на прививки — все Вера. А у младшей сестры — талант и вдохновение. Она стихи пишет! Дрыхнет каждый день до обеда, на два часа в редакцию заглянет, вечером к ней такие же поэты с вином приходят и всю ночь гудят.

— Твое отношение к Алисе понятно, — кивнула я.

Избалованный трутень! — в сердцах обозвал будущую родственницу Юра. — На первый взгляд — зефир в шоколаде, но попробуй укусить — внутри камень. Голосок писклявенький, но чуть не по ее, включает ультразвуковой визг. Чтобы у меня на ночь остаться, Вера каждый раз у сестры отпрашивается! А та еще кочевряжится, — Юра стал передразнивать Алису: — Не знаю, если ты утром не задержишься, ведь надо Вадика в сад отвести. Представляете? Ни свет, ни заря Вера выскакивает из моей хаты и мчится к племяннику. Начинаю говорить, что, мол, у ребенка родная мать есть. Вера тут же замыкается, в скорлупку прячется, не достучишься. Для нее Алиса — священная корова. Скотина! Задушил бы ее!