Обратный ход часов - Нестерова Наталья Владимировна - Страница 4

И что, ты думаешь, я сделала? Схватила больного ребенка, в одеяла завернула и на попутках рванула мужа возвращать. Он меня — в штыки, зачем приехала и все такое. А разлучница за ситцевой занавеской спряталась и в дырочку за нами подглядывала. Потом на секунду рожу высунула и язык мне показала. А Гришенька в этот момент говорил: ничего вернуть назад нельзя, у него такая любовь сильная, как удар молнии… Вот это все вместе: ее рожа насмешливая и его слова про молнию — чуть не довели меня до греха. Я бы их убила, клянусь! Спасибо сыночку, спас — заплакал, зашелся криком, как понял, что мать на грани.

Возвращаюсь в свою станицу. Лицо у меня, сама понимаешь, соответствующее. Надела черное платье, черный платок, объявила соседям и знакомым: погиб Гриша, попал под удар молнии и полностью, включая скелет, сгорел, обуглился. Мне, конечно, и с похоронами, и с поминками народ очень помог. Все чин чинарем прошло. Гроб, поскольку Гриша обугленный, никто открыть не попросил. А в гробу лежали для веса Гришкины инструменты. Он столяркой увлекался, ползарплаты тратил на стамески и лобзики. Особо гордился дрелью импортной. Она отлично в центр гроба и легла. А в голову я фотопортрет мужа в рамке положила. Без головы как-то некультурно….

— И никто не догадался? — смеялась Таня.

— Ни одна душа. А голосила я на кладбище, ты бы послушала! И все правдиво. Выла, что хороню свою любовь на веки вечные, посылала проклятия злой судьбе, которая нас разлучила. На следующий день после похорон села с сыночком на поезд и уехала сюда, к маме.

— А как все выяснилось?

— Мне подружка написала. Через неделю приехал Гриша — увольняться и за вещичками, за инструментами. Идет по улице, народ на него пялится, в стороны шарахается, бабки крестятся: свят-свят, воскрес! А один пьянчуга местный подходит к Гришке, хлопает по плечу и спрашивает: «У тебя когда девять дней? Отметим?»

— Ой, спасибо! Ой, развеселили! — Татьяна вытирала набежавшие от смеха слезы.

— Ты-то свою разлучницу знаешь?

— Понятия о ней не имею.

— Аспирантка, вчерашняя студентка, двадцать шесть лет. С твоим на одной кафедре… как ее…

— Компьютерной графики.

— Ага, есть подозрение, что они с нового учебного года, с сентября роман крутят. Ее родители не в восторге, что дочь со стариком связалась. Они живут в двушке-распашонке на Новом проспекте. Еще прописаны бабка и младший брат аспирантки. Так что квартирные условия не блестящие. Будет твой Михаил пилить вашу квартиру, помяни мое слово.

А где они сейчас… ну, вместе… находятся?

— Этого сказать не могу, но можно узнать.

— Нет, спасибо. Скорее всего, в квартире Мишиного брата, который подался на заработки за границу.

— Возможно. Еще чаю?

По тому, как Виктория Сергеевна равнодушно пожала плечами, дежурно предложила чай, Татьяна поняла, что встреча подошла к концу. Виктории уже скучно с ней, хочется схватить телефонную трубку, звонить по долям и весям, собирать и распространять информацию — поддерживать видимость своей значимости.

— Еще только один вопрос! — попросила Таня.

— Давай.

— Виктория Сергеевна, вы ведь всегда пользовались успехом у мужчин?

— Грех жаловаться.

«Но вы-то далеко не красавица!» — чуть не вырвалось у Татьяны. Говорить подобное было невежливо, и она запнулась, закашлялась.

— Хочешь сказать, что я не Софи Лорен? — прекрасно поняла ее заминку Виктория Сергеевна.

— Нет, ну, просто…

— Да чего уж там! — махнула рукой Виктория Сергеевна. — Только красоток-артисток на всех мужиков не хватит.

— А как вам удавалось… влюблять в себя, удерживать, заинтересовывать? Откройте секрет!

— Слушай, пока я жива. Мужику надо давать то, чего он желает, но сам еще об этом не догадывается. Вот и вся наука.

— А если у вас не было того, что он желает? Вот, например, моего Мишу на аспиранток потянуло. Но я-то не могу снова стать молоденькой!

— Если у тебя нет того, что требуется мужику, значит, он не твой мужик. Не обращай на него внимания, не трать время, вырывай с корнем, хорони.

Виктория Сергеевна вышла проводить гостью. Таня надевала пальто, а домработница уже принесла Виктории телефонную трубку.

— Бывай! Счастливо! — попрощалась бывшая начальница. И тут же ответила на звонок: — Филя? С чего это тебя на арбузы потянуло? Да, уже знаю…

Восемь вечера. Татьяну страшил ее пустой дом, не хотелось в него возвращаться, поэтому поехала к подруге Лизе.

Они дружили с детства. И хотя были ровесницами, Татьяна старшей сестрой опекала трепетную, слабовольную, восторженную и нерешительную Лизу. Но сегодня, редкий случай, с бедой приехала Таня, ей требовалось участие и поддержка.

Выслушав подругу, Лиза пришла в волнение, близкое к панике. Закудахтала детским голосом Зайца из мультфильма «Ну, погоди!» Была у Лизы такая особенность — в минуты нервного напряжения ее горло вдруг начинало вещать чужими голосами.

— Но почему, почему? Почему Миша так поступил? — восклицала Лиза.

— Потому что ему, гаду, захотелось молодого тела.

— Нет! Этого не может быть! Давай спросим Колю?

Муж Коля и подруга Таня были главными опорными персонами Лизиной жизни. Еще, конечно, сын Гриша. При трепетной мамаше мальчик вырос на удивление самостоятельным, активным и пробивным. Четырнадцатилетний, он опекал маму по-взрослому ответственно. С мужем и сыном Лиза советовалась по малейшему поводу. Она была жена-доченька и мама-доченька, что Колю и Гришу возвышало в собственных глазах и очень устраивало. При этом, естественно, Лизино мнение ни в грош не ставилось и во внимание не принималось.

Призванный на кухню Коля, посвященный в случившееся, мгновенно («Ах, вот что значит мужской ум!» — восхищенно подумала Лиза) указал на противоречие:

— Миша ушел от Тани, правильно? Тогда почему ты, Лизка, пятнами пошла, а Татьяна спокойна как скала?

— Я свое отплакала и еще отплачу, — слегка обиделась Таня.

— Коленька, Таня говорит, что Мишу потянуло на молоденьких девушек. Но ведь это невозможно?

«Очень возможно!» — подумал Коля, но не стал развивать опасные предположения. Он зашел с другого края, проанализировал ситуацию под углом: в чем Татьяна виновата, если от нее ушел муж. По Колиным словам получалось, что Татьяна ударилась в бизнес, забросила дом, не уделяла внимания мужу, вот Миша и дал деру, ускакал туда, где он будет бог, царь и воинский начальник.

Это было правильно теоретически. Действительно, много семей распадается, когда жена большую часть времени и душевных сил тратит на работу, а близким остаются крохи. Но Таня и Миша не подпадали под эту статистику! Они были исключением! Миша никогда не требовал, чтобы жена сидела на диване, вязала носочки, пекла регулярно пироги. Пироги — всегда был ее, Татьяны, порыв. А Миша, как верный друг и толковый советчик, поддерживал Татьяну, укреплял ее уверенность в себе на каждой ступеньке карьерной лестницы. И безо всякой корысти трутня! Татьяна не сразу стала хорошо зарабатывать. И именно тогда, когда будущее было в тумане, денег — пшик, а страхов и опасений — сверх край, Миша проявил себя надежным спутником, верной опорой.

Таня пыталась донести эту мысль друзьям, но наталкивалась на абсолютное непонимание. Семейная модель Лизы и Коли разительно отличалась, провозглашалась единственно правильной, все иные объявлялись порочными и ошибочными. Уход Миши — лучшее тому подтверждение.

— Ну, ребята! — укоризненно воскликнула Таня. — Пришла к вам со своим горем, а вы целый час доказываете, что я сама дура! Спасибо!

— Ой, Танечка! — мгновенно встревожилась Лиза и откатила назад. — Извини нас! Мы хотели как лучше!

— В самом деле! — подхватил Коля. — Ты нам не посторонняя… мы переживаем… и все такое. А задуматься над своими ошибками никому и никогда не поздно.

— И тебе в том числе? — зло спросила Таня, глядя Коле прямо в глаза.

— А что я? — растерялся Коля.

Имелась у Тани информация! И очень подмывало выложить! У прекрасного семьянина Коленьки рыльце-то в пушку! Татьяна знала (не без помощи Виктории Сергеевны) о его интрижках на стороне. Но задавила мерзкое желание сделать больно подруге, потому что самой лихо и потому что ее не утешили, не погладили по головке, а устроили разбор полетов.