Великая Отечественная катастрофа-3 - Солонин Марк Семенович - Страница 75

Стоит обратить внимание на фразу:

«…Если мы заключим договор о взаимопомощи с Францией и Великобританией, Германия откажется от Польши и станет искать „модус вивенди“ с западными державами. Война будет предотвращена, но в дальнейшем события могут принять опасный характер для СССР».

В чем могла заключаться опасность для СССР? Речь не идет о военной опасности извне, раз «война будет предотвращена». А охотников по доброй воле нападать на СССР в довоенной Европе никак не наблюдалось. В 20-е годы советское руководство игралось с тезисом, что Польша спит и видит, как напасть на Советский Союз, в начале тридцатых в качестве «вероятных противников» рассматривалась фантастическая коалиция всех западных соседей СССР, но все это было даже не вздором, а идеологической завесой, маскировавшей собственные планы войны против всех своих соседей. Вероятных противников СССР выбирал себе сам, и степень вероятности зависела не от их планов, а от советских.

Если исходить из сталинской логики, то опасность для СССР состояла в НЕВОЗМОЖНОСТИ развязать мировую войну так, чтобы вступить в нее после того, как все прочие участники истощат свои силы. То есть это была опасность идеологическая. В реальную военную опасность эта ситуация могла бы перерасти, только если бы СССР все-таки решился бы напасть на мирную, и, следовательно, немедленно объединившуюся против него Европу.

Главную опасность для будущего СССР, согласно Сталину, представляло собой предотвращение войны. Вот чтобы предупредить эту опасность, Сталин и пошел на заключение договора с Гитлером. Договора, предусматривавшего начало мировой войны, сталкивавшего Германию с коалицией западных государств, развязывавшего руки Сталину в Восточного Европе, смыкавшего советские границы с германскими и создававшего реальную и желанную для Сталина возможность вмешаться в мировую войну в нужный момент в качестве «арбитра». Иными словами, единственного победителя. «Советизация» Германии была запрограммирована Сталиным в пакте Молотова-Риббентропа изначально. Причем интересно, что в первую очередь «советизация» Германии планировалась в случае поражения Германии в войне с Англией и Францией. Это могло означать только одно: в тот момент, когда немецкие войска терпят поражение на западе, СССР входит на германскую территорию с востока и идет дальше на запад уже в качестве союзника «советизированной Германии». Трудно позавидовать роли, которая в этом сценарии была уготована Гитлеру.

Таким образом, одной из главных причин военных поражений Советского Союза летом 1941 года была сталинская внешнеполитическая стратегия в целом. Не будь перманентной нацеленности СССР на разжигание мировой войны, война бы просто не началась. Поворотный момент этой стратегии наступил именно 19 августа 1939 года, если исходить из того, что Сталин действительно в этот день принял решение заключать пакт с Гитлером и открыл свои карты соратникам.

Все зависело только от Сталина. Не заключи он пакт, война была бы предотвращена, границы остались на прежних местах, и столкновение Германии с СССР было бы физически невозможно.

Гитлер же, при всех его военных амбициях, был в этом альянсе фигурой зависимой. Откажись Сталин заключать соглашение и заключи он договор о сотрудничестве с англичанами и французами, то все – на этом свобода действий Гитлера кончалась, а мечты о расширении жизненного пространства в любую сторону продолжали оставались мечтами. Пакт открывал Гитлеру дорогу в Польшу и, главное, на Запад. Впрочем, нет оснований полагать, что Гитлер так уж стремился в 1939 году к немедленной общеевропейской войне – объявление войны западными союзниками его здорово ошарашило. Но вот насчет Сталина сомнений нет. Стремился, и еще как.

Однако при заключении пакта возникала уже реальная опасность, которую Сталин должен был бы учитывать – Гитлер мог сообразить, что его планы на будущее Европы отличаются от планов Сталина. И сообразить, какую судьбу Сталин готовит Германии, Европе и ему лично. Но ситуация, в которую попадал (и попал) Гитлер, поняв уже после увязания в европейской войне, что угроза с Востока, ранее, до пакта, воспринимавшаяся во всей Европе скорее как гипотетическая и абстрактная, вдруг стала совершенно реальной, не оставляла ему слишком много вариантов действий. Собственно говоря, в этот момент оставался только один вариант – второй фронт на востоке.

Спорам о причинах германо-советской войны 1941 года, как правило, особо напряженный, даже истерический характер придает обсуждение темы «превентивности». Благодаря ей сугубо академическая, историческая проблема приобретает острое идеологическое значение. Согласиться с тем, что Гитлер напал на СССР вынужденно, для многих участников даже вполне серьезных научных дискуссий означает оправдать Гитлера. Что странно. Как будто после того, что Гитлер уже успел натворить к лету 1941 года, его можно оправдать тем, что нападение на Сталина было вынужденным. Репутация Гитлера совершенно не зависит от того, превентивно он напал или непревентивно. А вот репутация Сталина (и СССР) зависит от этого очень сильно. В случае доказанной превентивности СССР – агрессор, которого опередили. Превентивность не доказана – СССР в чистом виде жертва.

Тема эта достаточно изучена многими вполне добросовестными исследователями. Картина вырисовывается такая. Скорого, в течение ближайших недель, нападения на Германию Гитлер в июне 1941 года не ожидал, хотя именно оно было совершенно реальным, что многократно доказано и российскими, и западными историками. Немецкая разведка имела очень неполное представление о состоянии развертывания Красной армии. Была более или менее ясна картина происходившего в трехсоткилометровой приграничной зоне, но немцы не представляли себе всего военного потенциала Красной армии, не знали о втором и третьем стратегических эшелонах.

Отдавая приказ о подготовке операции «Барбаросса», Гитлер не ожидал скорого удара Красной армии, хотя по мере приближения даты собственного нападения обеспокоенность немецкого военного руководства происходившим в советской приграничной зоне все-время возрастала.

То, что СССР в принципе представляет собой открытую военную угрозу Германии, а его аппетиты далеко выходят за рамки, оговоренные пактом Молотова-Риббентропа, немецкому руководству было совершенно ясно по крайней мере с лета 1940 года. Сталин мог напасть через полгода, через год или через два, это все равно делало ситуацию для Гитлера невыносимой, поскольку парализовывало его действия. Закончить войну на Западе Гитлер не мог, не используя полторы сотни дивизиий, стоявших на восточной границе. И увести их не мог, потому что агрессивные намерения Сталина были очевидны. Патовая ситуация тоже не могла продолжатся слишком долго, поскольку приводила только к ухудшению стратегического положения Германии. Сталин ждать мог, а Гитлер – нет. В этой ситуации Гитлер решил разрубить гордиев узел и, разбив Красную армию, развязать себе руки на Западе.

Идеологические планы расширения «жизненного пространства» на восток играли в этой ситуации третьестепенную роль, если вообще играли. Об этом совершенно отчетливо писал Геббельс в дневнике 16 июня 1941 года. Пропагандой в дневниковых записях, естественно, и не пахнет:…

«Фюрер подробно объясняет мне положение: наступление на Россию начнется, когда закончится наше развертывание. Это произойдет в течение недели…. Русские скопились прямо на границе, это для нас лучшее из того, что могло произойти. Если они, рассредоточившись, отступят в глубь страны, то будут представлять в большую опасность. У них есть 180–200 дивизий, возможно, даже меньше, в любом случае приблизительно столько, сколько у нас. В кадровом и техническом отношении их даже сравнивать с нами нельзя… Фюрер оценивает длительность акции в 4 месяца, я оцениваю в меньший срок. Большевизм рассыпется, как карточный домик… Мы должны действовать. Москва хочет держаться вне войны, пока Европа не устанет и не истечет кровью. Тогда Сталин захочет действовать, большевизировать Европу и вступить во власть. Эти его расчеты будут перечеркнуты. Наша акция подготовлена так хорошо, насколько это вообще в человеческих силах. Подготовлено столько резервов, что неудача просто исключена. Географически акция не ограничена. Борьба будет продолжаться до тех пор, пока русские войска не перестанут существовать…