Время меча - Нестеренко Юрий Леонидович - Страница 105

Начались торги. Поначалу они шли довольно вяло — покупатели видели, что необученный раб хотя и силен, но все же не богатырской стати, да к тому же явно не из числа покорных. Притом еще и чужеземец, не знающий языка — будь это не так, продавец бы это отметил. Эйрих пока молчал, не желая раньше времени подогревать гонку. Однако того, чего не желал Эйрих, желал торговец, и его восклицания «я не верю своим ушам! Вы позволите такому парню с железными мышцами уйти за какие-то две сотни турга?! « возымели-таки действие. Сперва покупателями двигала надежда приобрести молодого и сильного раба относительно дешево, а потом ими овладел обычный аукционный азарт, когда кажется, что раз другие готовы платить больше, значит, вещь того стоит и упускать ее нельзя. Цены перебрались через рубеж в 300, довольно быстро преодолели отметку 400 и уже в три прыжка доскакали до 500.

— 550 турга!

— 600!

— 700 турга!

Это была уже изрядная сумма за необученного раба. Возникла пауза.

— 700 турга за этот превосходный товар! — распинался торговец. — За невольника с безупречным здоровьем и великолепными мускулами! За крепкого молодого парня, от которого ваши рабыни будут рожать каждый год! Подумайте

— вы покупаете не его одного, вы покупаете всех его детей — и все это лишь за 700 турга? Да это же просто даром! Кажется, я слышу 800?

— 800!

— 950!

— 950 турга! Неужели никто не скажет «тысяча»? Вы будете жалеть, что упустили такой шанс! 950 раз…

— Тысяча!

— Тысяча турга за великолепного молодого раба! Наконец-то у нас пошли настоящие цены, хотя, право же, он стоит большего! Итак, почтенные, ваше слово! У вас еще есть шанс! Да, есть, но вы должны поторопиться! Итак, тысяча раз… Тысяча — два…

— Тысяча сто! — наконец поднял руку Эйрих.

— Тысяча сто! Хвала чужеземцу, знающему толк в невольниках! Но неужели истинным керулумцам нечего этому противопоставить? Тысяча сто — раз… Тысяча сто — двааа… Тысяча — сто — три! Про…

Торговец вдруг осекся. Рассекая толпу, к помосту направлялся некий внушительного вида субъект в сверкающем на солнце чешуйчатом доспехе. Он поднялся по скрипнувшим под его тяжестью деревянным ступеням и остановился, разглядывая Редриха. Герцог ответил ему угрюмым взглядом. Этот тип явно не входил в планы заинтересованных сторон. В толпе зашумели.

Чешуйчатый что-то сказал надсмотрщику. Тот протянул ему кнут. (Обыкновенно на рынке рабов не били — зачем портить товар на глазах у покупателя — и, хотя исключения и бывали, в основном кнуты служили надсмотрщикам лишь символом их статуса. ) Элина замерла. Неужели этот тип собирается ударить Редриха? И, главное, за что?!

Чешуйчатый меж тем отступил назад, лениво постукивая кнутовищем по колену… и вдруг с неожиданным провороством нанес удар, явно целя невольнику в лицо! Но Редрих оказался еще проворнее. Несмотря на скованные запястья, он вскинул руки и перехватил кнут, тут же хлестко обвившийся вокруг голого предплечья юноши. Не обращая внимания на боль, Редрих резко рванул кнут на себя и вырвал кнутовище из рук врага. В следующий миг сразу четверо надсмотрщиков кинулось на герцога, хватая его за руки и принуждая упасть на колени.

Элина могла лишь бессильно сжимать кулаки, глядя на это. Чешуйчатый явно был важной шишкой, и не приходилось сомневаться в суровом наказании непокорного раба, осмелившегося защитить себя.

Однако важный тургунаец, похоже, не выглядел разгневанным. Напротив, он изрек что-то одобрительным тоном, а потом громко отдал короткую команду. К нему сквозь толпу протолкались шестеро стражников, которые забрали Редриха из рук надсмотрщиков. Чешуйчатый меж тем повернулся к торговцу и положил ему на ладонь завязанный кошель. Торговец принял плату с кислой миной — как видно, уже на вес чувствовал, что там никак не наберется даже и тысячи турга

— но противоречить не осмелился. Чешуйчатый слез с помоста и через расступающуюся публику двинулся прочь с площади. За ним стражники уводили скованного Редриха, который уже не пытался вырваться и лишь с выражением растерянности и отчаяния оглядывался через плечо.

— Эйрих, что все это значит?! — наконец воскликнула Элина. Привыкнув к надежности своего спутника и к тому же не понимая местного языка, она до последнего момента надеялась, что Эйрих еще контролирует ситуацию.

— Не знаю, — мрачно ответил тот. — Сейчас попробую выяснить.

Он обратился с распросами к соседу. Они говорили минуты четыре, после чего окончательно помрачневший Эйрих вновь обернулся к Элине.

— Плохо, Эрвард. Все очень плохо. Человек в доспехе — старший наставник хардыгар, ханских гвардейцев. На заключительных этапах тренировки хардыгар в качестве противников используются физически крепкие, умеющие сражаться невольники. Если в обычных тренировочных боях оружие учебное, то здесь — боевое, хотя у рабов оно обычно хуже и может в основном ранить, но не убивать. Если невольник выживает, его выставляют против следующего кандидата в гвардейцы, или сразу против нескольких. Даже самым умелым воинам редко удается выжить более чем в десяти боях.

— Так что ж вы стоите?! Мы должны отбить Редриха! Их всего семеро! — Элина принялась проталкиваться сквозь толпу в том же направлении, в котором скрылись стражники со своим пленником.

— Не туда! — дернул ее за рукав Эйрих. — К лошадям!

Пока они выбрались с площади, пока нашли и отвязали коней — прошло, должно быть, минут десять. Вдобавок на улицах в центре города было полно народу, так что скакать во весь опор было затруднительно. Тем не менее, распугивая пешеходов грозными криками, они промчались по улицам в сторону дворца и выскочили к казармам хардыгар как раз в тот момент, когда конвоиры заводили Редриха внутрь. Эйриха, скакавшего впереди (ибо он имел представление о дороге), отделяло в этот миг от герцога не более сотни футов. Не то услышав дробный перестук копыт, не то просто что-то почувствовав, юноша обернулся. Увидев спешащих ему на помощь, он отшвырнул двоих державших его стражников и рванулся навстречу всадникам. Но остальные конвоиры уже навалились на него, сбили с ног и поволокли в глубину арки в глухой внешней стене казарм. Тяжелые двери захлопнулись перед самым носом всадников. Двое часовых с кривыми мечами наголо по обе стороны арки смотрели на всадников явно без признаков дружелюбия и, кажется, готовы были поднять тревогу. Чтобы развеять их подозрения, Эйрих на полной скорости проскакал мимо и помчался дальше по улице, словно его спешка не имела к казармам никакого отношения. Элине ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

— Мы должны устроить ему побег, — Элина тискала рукоятку меча. Они снова сидели в комнате постоялого двора — графиня, Эйрих и Йолленгел.

— Это невозможно, — устало повторил Эйрих во второй уже раз. — Ханский дворец и хардыгарские казармы — это вам не халупа торговца средней руки и даже не дворец в Дулпуре. Там превосходная охрана. Туда нельзя проникнуть, похитить узника и безболезненно выбраться обратно — уж поверьте мне, я кое-что в этом понимаю. Ну хорошо, допустим, абсолютных защит не бывает. Теоретически некоторый шанс есть всегда. Но на подготовку такой операции уйдут многие месяцы, если не годы — особенно учитывая, насколько поверхностны наши знания о Тургунае и сколько работы нужно проделать, чтобы местные жители начали принимать нас за соотечественников. Даже если бы я взялся за это, к моменту, когда мы будем готовы, Редрих будет уже давным-давно мертв.

— Демоны, мы не можем его бросить! В конце концов, я обещал ему!

— Эрвард, не зацикливайтесь на формальностях. Фактически Редрих уже мертв, с того самого момента, как за ним захлопнулись ворота казарм. У вас нет обязательств перед мертвецом. Мы сделали все, что от нас зависело. У нас не получилось. Иногда приходится признавать свое поражение.

— Он прав, Эрвард, — сказал до сих пор молчавший Йолленгел.

— Кому, как не мне, приходилось терять друзей. И если бы я безрассудно кидался их спасать, не имея шансов — добился бы этим лишь собственной гибели, а им бы все равно не помог.