Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Личный демон. Книга 1 (СИ) - Ципоркина Инесса Владимировна - Страница 38


38
Изменить размер шрифта:

— Да нет, я следил за Мурмур и за всеми, кто вокруг нее вертится, — вздохнул ангел. Вздох прошелся рябью по аккреционному диску.

— Так ты и вышел на Нааму? — не отставала Катя.

— Ага, — кивнул Уриил. — А можно еще конфету?

— Да хоть две, — великодушно согласился Витька, в облике дракона абсолютно равнодушный к сладкому. — Слушай… А почему дядя Андрей так выглядит?

— Как? — удивился ангел.

— Как ты, когда был Цапфуэлем!

— Он всегда так выглядел… — пожал плечами ангел. — Может, я ему немного облик и менял, когда проявлялся — но не на свой, а на его собственный. Внутренний.

— Выходит, ты сияющий рыцарь, — весело заметила Катя, обращаясь к Анджею. Тот хмыкнул и осмотрел себя. — Не стесняйся, не стесняйся. Ты прекрасен.

И это была чистая правда. Катерине еще не доводилось видеть такого красивого мужчину. Облик его излучал свет и гармонию, словно полный луной сад… с туберозами. Теперь, когда Кэт существовала отдельно от Кати, это сравнение ничего Катерине не говорило — ни тревожного, ни мучительного. Белые цветы с приятным запахом. И все.

А Кэт даже не вздрогнула. Хотя Катя была уверена: пиратка читает ее мысли не хуже остальной божественно-демонической шайки. Только виду не подает.

— Все вокруг прекрасны, одна я урод, — мрачно пошутила Кэт. — Может, все-таки стоило бросить меня в котел?

— Никого мы никуда бросать не будем, — хлопнул по столу Анджей. — Катенька правильно говорит: уничтожать всех подряд в надежде добраться до нескольких негодяев — свинское свинство и скотское скотство. И никогда себя не оправдывало, что характерно.

Ишь ты, удовлетворенно подумала Катерина, Катенькой называет. Когда это в последний раз было, чтоб красавец обращался ко мне «Катенька»…

— А никто из вас, часом, целительством не владеет? — вдруг заинтересовался Витька. — Вам, монстр… ангелам и демонам вроде полагается такая прокачка?

— Ребенок, — улыбнулся Уриил. То есть диск засветился мягко и тепло, точно лампа в янтарном плафоне. — Это же не компьютерная игра. Мы все здесь в истинном образе своем — и дядя твой, и мама, и ты сам…

— Это я внутри такой, что ли? — возмутился Витька. — Длинный и с шипами? Как же мне теперь с Апрель… И вообще!

— Ты сильный, темпераментный, непослушный и… голодный. Чистый дракон, — деловито объяснила Катя, вынимая из холодильника неведомо как там оказавшуюся (и неведомо как поместившуюся) баранью ногу и подкладывая ее сыну. Тот с недовольной миной принялся грызть подношение, с хрустом дробя кости. — То есть мою Тень ты излечить не сможешь?

— Кэт, к сожалению, останется такой, как сейчас, — покачал головой ангел. — Она наполовину слепа и обожжена страданиями, выпавшими на ее долю. Если бы она претерпела их со смирением, она бы прозрела и…

— И подставила бы вторую щеку, — нехорошо усмехнулась пиратка. — Ладно, замнем. Мои грехи — мое богатство.

Катерина задумалась о своем, о девичьем. И додумалась до того, что сделала вид, будто ей нужно в ванную (если подсознание рисует ванную, значит, зачем-то она нужна?), сбежала из кухни, краем уха уловив обрывок спора демонов с богиней:

— …твое безумие не оружие против…

— …а я предлагаю попробовать…

— …попробовала одна такая…

И вот оно, зеркало! С отражением, о котором Катя мечтала уже лет десять. Потому что именно десятилетие назад оно исчезло из всех зеркал. Не сразу, конечно. Но как-то уж очень быстро, всего за пару-тройку лет эта, далеко не безнадежная Катерина превратилась в Катерину совершенно безнадежную. Зато теперь!

Катя приблизила лицо к зеркалу над раковиной. Почти вплотную. Сколько лет, несмотря на витькины жалобы, в ванной висит не безжалостная белая лампа, а мягкая розовая. Накладывающая теплый флер на сероватую кожу, круги под глазами и собачьи складки у рта. Пусть мы не молодеем, однако это не значит, что каждый свой день надо начинать с психотравмы. И пускай великовозрастному сыну неудобно бриться — его матери куда неудобнее с утра пораньше подсчитывать урон, нанесенный временем.

Всплыло в памяти лицо сослуживицы, щуплой тетки по прозвищу «Богомол». Кличку ей дали из-за огромных выпуклых глаз и привычки неотрывно пялиться на жертву. То есть на коллегу. Нет, все-таки на жертву. Богомол любила, поймав собеседника в прицел зрачка, вести долгие беседы о том, что считала единственным стоящим занятием в жизни — об уходе за внешностью. Половины ее советов и замечаний Катерина не понимала. «Катя, у вас углубляется риктус»[28] — о чем это? О морщинах — но где? У глаз, у рта или там, куда взор Богомола, по идее, проникать не должен? «Вам надо следить за гликемическим индексом»[29] — диабетом, что ли, грозит? «Пройдите колонотерапию» — про чудодейственные клизмы Катерина прочла в интернете и долго морщилась, представляя подробности процедуры. Каждый день Богомол заглядывала в катину «стеклянную яму», офисную кубикулу, отделенную от других таких же «аквариумов» непрозрачными стеклами, впивалась в Катерину взглядом, удовлетворенно-презрительно хмыкала, произносила очередную гадость и шествовала дальше, привычной охотничьей тропой. Ее поджидали, тоскливо сжавшись, десятки жертв, неухоженных и потому презренных.

Жаль, я не подозревала о существовании Китти-Кэт, подумала Катя. Вот уж кто бы срезал Богомола на подлете, так срезал! А еще жаль, что не могу показаться противной бабе сейчас, когда овал лица обрел былую четкость, строгие прямые линии подбородка больше не расплывались из-за дряблости щек, морщины исчезли, словно под влиянием убойной дозы ботокса, а веки снова стали тонкими и ровными, почти девичьими. Гадкие слова «подтяжка» и «блефаропластика» застряли бы у Богомола в глотке, точно огромная рыбья кость — и задушили бы насмерть! Ишь, красотка-одалиска, полтинник встреть без риска…

Катерина стояла, замечтавшись, не замечая, как в зеркале проходят чередой ее офисные недруги: главная доносчица, возникающая за спиной всякий раз, когда уставшая Катя залезала в социальную сеть или раскладывала пасьянс; дебилка-убощица, шмурыгающая шваброй с такой силой, что провод компьютера вылетал из розетки, накрывая медным тазом всю дневную работу; бестолочь-коллега, ежедневно умоляющая ей помочь и проверить всю документацию «еще только разочек-разочек»; начальник, регулярно лишающий премии бессловесный планктон, чтобы отдать сэкономленные деньги на идиотский коучинг-тимбилдинг; те, кто сам себя ощущал планктоном и делал всё, чтобы вокруг был только планктон и ничего кроме планктона…

Все они плыли в розовой мути зеркала, сначала живые, подлые и яростные, потом уже мертвые, с пустыми, запавшими глазницами, окровавленные, изъязвленные, выпотрошенные, иссохшие, истлевшие. Как будто невидимый аниматор примерял на них образ той или иной погибели, сгущая краски, нагнетая жуть.

Катя вцепилась пальцами в края раковины и мстительно засопела, не в силах оторваться от зрелища и одновременно удивляясь себе: она же никогда не любила ужастики, которые скачивал с торрентов или приносил с Горбушки Витька. Сын смеялся, предлагая посмотреть «кинцо» вместе — уж он-то знал, на какой именно сцене мать поморщится и уйдет в другую комнату или на кухню, возмущенно топая. Если ее пугали страдания, причиняемые выдуманным персонажам, то как она может с наслаждением разглядывать загнившие раны на телах знакомых людей? Кто она тогда — шлюха-убийца Кэт? Или кто-то еще злопамятней, мстительней, чем Кэт?

Это неважно, мягко сказал голос в катиной голове. Это такая малость, о которой не стоит думать сейчас, когда ты можешь осуществить любое свое желание — злое или доброе, на выбор. На твой выбор. Тебе ведь жаль полуослепшую Кэт, обезножевшего Сабнака, расстроенного Витьку, истерзанного совестью Уриила — почему бы тебе не помочь им? Вспомни молодых духов, заточенных в котле, Сабнак называет их детьми, их мучения выжимают слезы даже из демона гнилья, прогнившего настолько, насколько ни ты, ни Кэт прогнить не сможете, колдуй вы хоть целую вечность…