Нужные вещи (др. перевод) - Кинг Стивен - Страница 19

Хью вспомнил, как он тогда смотрел на развевающийся хвост и думал, что, когда у него будет свой кабриолет, он обязательно купит себе такой же.

Он вспомнил, как отказался от виски, когда подошла его очередь. Он же сидел за рулем, а раз ты за рулем, то даже не думай пить — ведь ты отвечаешь за жизнь других. И он вспомнил еще одну вещь: это был самый счастливый час самого счастливого дня в его жизни.

Память удивила его болезненной четкостью и полнотой ощущений: дымный аромат горящих листьев, отблески ноябрьского солнца на хромированных деталях машины. Сейчас, пока Хью рассматривал лисий хвост в витрине «Нужных вещей», ему стало ясно, что это действительно был лучший день его жизни, один из последних хороших деньков перед тем, как зеленый змий крепко схватил его в свои мягкие резиновые объятия, превратив в некий извращенный вариант царя Мидаса: все, к чему он прикасался, теперь превращалось в дерьмо.

Неожиданно он подумал: Я могу измениться.

Мысль была захватывающе четкой.

Я могу начать все сначала.

Но разве такое бывает?

Наверное, все же бывает. Вот куплю себе этот лисий хвост и привяжу его к антенне своего «бьюика».

Но над ним же будут смеяться. Ребята его засмеют.

Какие ребята?! Генри Бофорт? Этот молокосос Бобби Дугас? Да пошли они куда подальше. Купи этот хвост, привяжи к антенне и вперед…

Вперед — куда?

Ну, для начала, может быть, на собрание общества Анонимных алкоголиков? Они каждый четверг собираются в Гринс-парке.

На мгновение одна только мысль о том, что такое возможно, ошарашила и восхитила его, как восхищает узника ключ, оставленный в замочной скважине нерадивым тюремщиком. На мгновение он даже поверил, что у него все получится. Он представил себе, как ему вручают сначала белый жетон,[6] а потом — красный и синий жетоны; представил себе, что остается трезвым день за днем, месяц за месяцем. Никаких «Подвыпивших тигров». Жалко, конечно. Но зато никаких дней получки, проведенных в томительном ожидании розового листка, который придет вместе с чеком по почте. А это уже очень даже неплохо.

В эту минуту, стоя перед витриной «Нужных вещей», Хью заглянул в будущее. Впервые за многие годы он смотрел в будущее, и этот роскошный рыжий лисий хвост с белым кончиком развевался в нем, как боевое знамя.

Но потом наваждение прошло и реальность обрушилась на него. Реальность пахла дождем и сырой грязной одеждой. Не будет никакого лисьего хвоста, никаких собраний АА, никаких жетонов, никакого будущего. Ему пятьдесят один год, а пятьдесят один год — уже не тот возраст, чтобы мечтать о каких-то грядущих свершениях. В пятьдесят один год ты уже не строишь никаких планов на будущее, а лишь убегаешь от лавины прошлого.

Если бы сейчас был рабочий день, Хью скорее всего зашел бы в магазин. Да, черт подери, зашел бы. Он вошел бы в магазин и спросил, сколько стоит тот хвост с витрины. Но уже десять вечера, на Главной улице все закрыто и заперто, как пояс целомудрия сказочной Снежной Королевы. А завтра утром, когда он проснется с чувством, как будто ему воткнули шило промеж глаз, он и не вспомнит об этом прекрасном рыжем лисьем хвосте, трепещущем на ветру.

Но все же он медлил. Стоял у витрины и водил по стеклу грязными загрубевшими пальцами, как ребенок перед магазином игрушек. Слабая улыбка тронула уголки его губ. На пропитом лице Хью Приста эта мягкая улыбка казалась совсем неуместной. А потом где-то на Смотровой пару раз громыхнула машина, как будто выстрелы разрезали влажный воздух, и Хью очнулся.

На хрен, на хрен. О чем ты думаешь?!

Он отвернулся от витрины и направился к дому, если можно назвать домом ту двухкомнатную лачугу с пристроенным сараем, в которой он живет. Проходя под навесом, он посмотрел на дверь… и снова остановился.

На двери висела табличка с надписью:

Словно во сне, Хью взялся за ручку и повернул ее. Дверь легко подалась. Над головой звякнул маленький серебряный колокольчик. Впечатление было такое, что звук доносился откуда-то издалека.

Посреди магазина стоял человек. Он орудовал щеткой из перьев, смахивая пыль с прилавка, и что-то тихонечко напевал себе под нос. Услышав звон колокольчика, он повернулся к Хью. Его, похоже, нисколько не удивило, что кто-то пришел в магазин в десять минут одиннадцатого, вечером в среду. Хью не сумел разглядеть лица человека за прилавком, но его глаза он увидел отчетливо, и они поразили его. Даже не карие, а абсолютно черные, как у индейца.

— Парень, ты забыл перевернуть табличку на дверях, — услышал Хью собственный голос.

— Нет, вовсе нет, — вежливо отозвался мужчина. — Я, знаете ли, плохо сплю, и иногда долго не закрываюсь. А вдруг кто-нибудь да заглянет из поздних прохожих… вот как вы, например… и что-нибудь себе приглядит. Не хотите войти осмотреться?

Хью Прист вошел в магазин и закрыл за собой дверь.

7

— Там у вас лисий хвост… — начал Хью, запнулся, откашлялся, прочищая горло, и попробовал еще раз. Но вместо нормальных слов выходило какое-то хриплое, неразборчивое бормотание: — Там у вас лисий хвост в витрине.

— Да. — Хозяин кивнул. — Очень красивый, правда?

Он держал щетку перед собой и с интересом смотрел на Хью поверх букета из перьев, скрывавших нижнюю половину его лица. Хью не видел его рта, но был уверен, что тот улыбается. Обычно его напрягало, если кто-то — и особенно человек незнакомый — улыбается при разговоре с ним. Хотелось сразу же дать по морде. Однако сегодня его это не раздражало. Может быть, потому, что сегодня он принял всего половину своей обычной дозы.

— Да, — согласился Хью. — Он просто роскошный. Когда я был маленьким, у отца был кабриолет с таким же вот лисьим хвостом, прикрепленным к антенне. В этом убогом городишке никто не верит, что когда-то и я был ребенком, но это действительно так. Как и все.

— Конечно. — Хозяин пристально смотрел на Хью, и — странная вещь — Хью казалось, что его глаза растут и становятся все больше и больше, заполняя собой все пространство. Хью не мог отвести от них взгляда. От слишком долгого контакта «глаза в глаза» ему тоже обычно хотелось набить собеседнику морду. Но сегодня такого желания не возникло.

— Я тогда думал, что лисий хвост — самая роскошная вещь в мире.

— Конечно.

— Роскошно — так мы тогда говорили. Не то что сейчас: круто. Или: кайфово… я вообще не понимаю, что это за хрень собачья.

Хозяин «Нужных вещей» ничего не ответил на это. Он просто молча смотрел на Хью Приста своими черными индейскими глазами через листву метелки из перьев.

— Как бы там ни было, я хочу его купить. Он продается?

— Конечно, — в третий раз произнес Лиланд Гонт.

Хью почувствовал облегчение и внезапную радость. У него вдруг появилась уверенность в том, что все будет в порядке — абсолютно все. Что в общем-то было безумием чистой воды: в Касл-Роке и трех ближайших городах трудно было бы найти человека, которому он не был должен денег, уже полгода он висел на волоске под угрозой увольнения, его «бьюик» держался на ходу лишь святыми молитвами… и все же, все же, все же…

— Сколько? — спросил Хью. Он впал в легкую панику, потому что не знал, хватит ли у него денег. Или еще того хуже: хвост будет стоит немерено, но он все-таки наскребет необходимую сумму завтра или послезавтра, а потом вдруг окажется, что хвост уже продан.

— Ну, так сразу не скажешь. Это зависит…

— От чего?

— От того, сколько ты готов заплатить.

Словно во сне, Хью достал из заднего кармана свой потертый бумажник.

— Убери это, Хью.

Разве я называл ему свое имя?

Он не помнил, но бумажник убрал.

— Выворачивай карманы. Прямо сюда, на прилавок.

Хью вытащил из карманов все. Складной нож, упаковка мятных леденцов, зажигалка «зиппо», около полутора долларов мелочью, пересыпанной табаком. Монеты звякнули о стекло.