Томминокеры. Трилогия - Кинг Стивен - Страница 112

— …пожалуйста, здесь трудно дышать…

Упаковки с фасолью, уложенные пирамидкой на окне павильона, падали рядом с Ханком и всасывались в другое измерение, через нечаянно открытое им отверстие. Пятифунтовые сумки с отобранными продуктами ползли по асфальту, издавая сухой, шуршащий звук.

«Пора заткнуть эту прорву», подумал Ханк, и, словно подтверждая эту мысль, один сверток шмякнул его по голове, отскочил, а потом втянулся в пурпурно-черную бездну.

— Хиллииииииииииииииии.

Ханк надавил на выключатель. Отверстие исчезло. Дерево треснуло, и кресло разломилось надвое, точно по диагонали. Одна половинка осталась на асфальте. Другая исчезала, как не бывало.

Рэнди Крюгер, купивший рыночный павильон в конце пятидесятых, встряхнул Ханка за плечи.

— Ты заплатишь мне за разбитую витрину, Бак, — пригрозил он.

— Как скажешь, Рэнди, — согласился Ханк, потирая шишку, вскочившую на макушке.

Крюгер уставился на ровнехонько отхваченную половинку кресла, лежавшую на асфальте.

— И за кресло, тоже, — добавил он, уходя. Тем и кончился июль.

5

Понедельник, 1 августа

Джон Леандро замолчал, допил пиво, а затем спросил Дэвида Брайта:

— И что, по-твоему, он скажет?

Брайт задумался. Он с Леандро сидел в «Баунти Таверн», дико разукрашенном Бангорском пабе, имевшем только два преимущества — он был почти напротив издательства «Бангор Дейли Ньюз», а по понедельникам вы можете пригласить друзей и пропустить бутылочку пива.

— Думаю, он начнет с того, что спешно пошлет тебя в Дерри закончить незавершенную часть Календаря Общины, — сказал Брайт. — Ну а дальше, поинтересуется, полагаю, не хочешь ли ты посоветоваться с психиатром.

Леандро выглядел абсолютно убитым. В его двадцать четыре года два предыдущих материала — исчезновение (читай: предумышленное убийство) двух рядовых и самоубийство полицейского — только разожгли его аппетит к сенсациям. Он не слишком надрывался, когда надо было писать отчеты в «Дерри Амвето» о мрачных и утомительных полночных поисках трупов двух рядовых. Чего ради доводить себя до ручки, если поиски не увенчались успехом? Брайт устыдился своей грубости — правда, все упирается в то, что сам Леандро порядочный хам. Быть нахалом в двадцать четыре года — это еще куда ни шло. Но он-то уверен, что Джонни Леандро таковым и останется в сорок четыре… шестьдесят четыре… восемьдесят четыре, если доживет.

Хам в восемьдесят четыре года; в этом есть нечто чересчур экстравагантное и даже пугающее. Обогнав эту мысль, Брайт заказал еще пива.

— Я пошутил, — пояснил Брайт.

— Так ты не думаешь, что он отправит меня доводить дело до конца?

— Нет.

— Но ты же только что сказал…

— Я пошутил насчет визита к психиатру, — терпеливо пояснил Брайт. — Только насчет этого.

Местоимение «Он» подразумевало редактора газеты. За долгие годы наблюдения за редакторами, Брайт уяснил, что есть один признак, который роднит их с Господом Богом, он предполагал, что Джонни Леандро скоро и сам поймет это. Репортеры предполагают, а редакторы, вроде Питера Рейнольта неизменно располагают.

— Но…

— У тебя нет ничего, чтобы довести дело до конца, — отрезал Брайт.

Если бы избранные жители города Хэвена — те, кто побывал в сарае Бобби Андерсон — могли бы слышать, что отпустил в ответ Леандро, то счет его оставшейся жизни пошел бы на дни… а, может быть, даже на часы.

— Я попробую поискать в Хэвене, — ляпнул он, и допил теплый «Хейникен» в три больших глотка. — Там все завязано. Прикинь: ребенок исчез в Хэвене, женщина умерла тоже там, Родес и Габбонс возвращались из Хэвена. Дуган покончил с собой. Почему? Потому что он любил тетушку Маккосланд, как он объяснил в записке. Кстати, Рут Маккосланд — тоже из Хэвена.

— Не забудь о любящем дедушке, — добавил Брайт. — Он дошел до того, что считает исчезновение его внука заговором. Я заметил, он стал разговаривать сам с собой о Фу Манчу и белых рабах.

— Это еще что такое? — театрально вопросил Леандро. — Так что же происходит в Хэвене?

— Гнусные проделки коварного доктора, — изрек Брайт. Пиво принесли, но теперь ему уже расхотелось пить. Упоминание о любящем старом дедушке явно было бестактностью. Хотелось просто встать и уйти. Чертовски неловко было вспоминать об Иве Хиллмане… Конечно, он как всегда в своем репертуаре, но вот что-то в его глазах…

— И что же?

— Доктор Фу Манчу.

Брайт перегнулся через стол и хрипло прошептал:

— Белые рабы. Запомни, кто тебе об этом сказал, когда будешь давать материал в «Нью-Йорк Тайме».

— Это не смешно, Дэвид.

«Восьмидесятичетырехлетний хам, — снова подумал Брайт. — Могу себе представить».

— А если так:

— продолжал Брайт, — маленькие зеленые человечки. Вторжение на землю уже началось правда, еще никто не знает. ТА-РА-ТА! Никто не верил этому молодому, отважному журналисту. Роберт Редфорд в роли Джона Леандро в этой сногсшибательной саге.

Подошел бармен и поинтересовался, будут ли они заказывать что-нибудь еще?

Леандро встал, его лицо передернулось. Заплатив три доллара по счету он сказал:

— У тебя недоразвитое чувство юмора, Дэвид.

— Или так, — мечтательно произнес Брайт. — Они были заодно, и доктор Фу Манчу, и зеленые человечки — пришельцы из космоса. Сделка, заключенная с дьяволом. Никто, кроме тебя, Джонни, не знает об этом.

— Плевать, поручит мне это дело Рейнольт или нет, — сказал Леандро, так что Брайт понял, что недооценил наглость Джонни — просто уникальный нахал!

— Мой отпуск начинается со следующей пятницы. Тогда и отправлюсь в Хэвен. Займусь этим в свободное время.

— Ага, — возбужденно подхватил Брайт. Он не смог удержаться, хотя и знал, что рано или поздно Леандро даст ему по морде. Но тут уж не остановишься. Уверен, что это экранизируют. Да и Редфорд не возьмется за роль, если не будет звездой номер один. Одинокий Волк! Ух! Кстати, не забудь одеть специальные часы, когда направишься туда.

— Какие часы? — спросил Леандро, свирепея. Плевать он хотел на все это, хотя, конечно, лавры делить ни с кем не охота.

— Ну знаешь, такие специальные часы, которые обычно одевают супермены, отправляясь совершать подвиги. Когда приближаешься к «объекту», они подают сигналы, которые не слышит никто, кроме тебя, — пояснил Брайт, демонстрируя свои часы (пролив при этом полкружки пива). — Они начинают ззззззззззз…

— Мне плевать, что предпримет Рейнольт и сколько глупостей ты скажешь за этот вечер, — отрезал Леандро. — Но вам будет, над чем поразмыслить.

Он повернулся и шагнул к выходу.

— Между нами говоря, я думаю, что ты циничный придурок с убогой фантазией.

Высказав свое мнение, Джонни Леандро повернулся на каблуках и хлопнул дверью.

Брайт поднял кружку и кивнул бармену.

— Выпьем за всех циничных придурков в мире, — предложил он. — Да, у меня убогая фантазия, нет воображения, но, зато есть великолепное чутье на хамство.

— Что вы говорите! — отозвался бармен. Ему казалось, что он уже видел это где-то раньше… Хотя он никогда не работал в Хэвенском баре.

6

Четверг, второе августа

Когда все собрались в конторе Ньюта Берринджера, их было шестеро. Дело было в пять часов вечера, но часы на башне — сама башня казалась вполне реальной, несмотря на то, что птица, если бы таковая нашлась теперь в Хэвен Вилледж, могла бы запросто пролететь сквозь нее, — неизменно показывали пять минут четвертого. Все шестеро побывали в сарае у Бобби, Эдли Маккин дополнил этот список только недавно. Остальными же были: Ньют, Дик Эллисон, Кьюл, Хейзл и Фрэнк Спрюс.

Они обсуждали свои проблемы, не произнося вслух ни слова. Фрэнк Спрюс поинтересовался, как чувствует себя Бобби. Ньют предположил, что еще жива, ничего более определенного. Ей следовало бы снова выйти из сарая. Но, судя по всему, она этого не сделает. Так или иначе, можно предугадать, чем это обернется.