В окопах Кремля - Байкалов Альберт - Страница 42

Вскоре микроавтобус заметно снизил скорость и стал делать остановки. Было ясно, въехали в столицу. Омоновцы больше не ставили на него ноги, по-видимому, устав сидеть в одном положении. Да и что он может сделать с пакетом на голове и скованными за спиной руками? Захар понял, все это просто для того, чтобы с ходу сломать человека. Показать ему, что он никто.

Неожиданно его стало мутить. Он начал усиленно глотать слюну, чтобы подавить рвотный рефлекс. Однако это не помогло, и его вырвало. Липкая и зловонная жидкость растеклась по пластиковому пакету. Левая половина лица и волосы на голове оказались в рвотной массе. Он стал задыхаться и снова застонал.

– Эта сволочь что, рыгает? – возмутился кто-то.

Захар охнул от удара носком тяжелого ботинка в бок.

– М-мм, – он попытался подтянуть ноги к животу, но они уперлись в крепление сиденья.

– Непривычно после сладкой жизни на полу валяться? – спросил кто-то. – Погоди, то ли еще будет.

Вскоре машина встала. Двери с шумом открылись. Захара кто-то схватил за шиворот и вынудил подняться на ноги. Рвотная масса из пакета потекла по скулам и шее.

Его потащили спиной вперед из машины. Оказавшись на улице, он упал. Перед глазами, в черноте, вспыхнули и поплыли красные круги с ярко-белыми ободками.

Омоновцы подхватили его и поволокли.

– Ступени! – кто-то предупредил Захара, но он уже не хотел и не мог шевелить конечностями.

Его в буквальном смысле втащили на крыльцо, а затем в какое-то помещение.

– Лицом к стене! – рявкнул кто-то над самым ухом.

Захар даже повеселел:

– А мне разве видно, где ваша стена?

Его тут же резко развернули за плечи и с силой двинули о стену лбом. Он едва удержался на ногах.

«Вот тебе и реформа милиции, – с тоской подумал он. – Поменяли вывеску, и все. А если это ФСБ? Впрочем, какая разница?»

Лязгнула еще одна металлическая дверь. Они прошли несколько шагов, и снова раздался вопль «к стене». Захар наугад сделал поворот налево.

Зазвенели ключи, щелкнул замок, тоскливо проскрипела петлями следующая дверь.

– Вперед! – скомандовал кто-то.

Захар чувствовал по звукам, что они направляются по коридорам. Еще догадался, что пол кафельный. Через пару десятков метров его вновь ткнули лбом в стену. Здесь сняли наручники. Сбоку что-то лязгнуло, и Захара грубо втолкнули в какую-то дверь. Споткнувшись о порожек, он полетел. Онемевшие руки плохо слушались, и Захар, не успев их выставить перед собой, со всего размаха всем телом рухнул на бетонный пол. Из глаз полетели искры. Он взвыл и сорвал с головы пакет. Тут же ощутил щекой что-то горячее и липкое. Запах собственной крови на какое-то время вызвал панический ужас, но он быстро взял себя в руки и сел. Хлеставшая из носа кровь теперь ручьем потекла по подбородку на грудь. Левая надбровная дуга стала неметь.

Захар подполз к небрежно заштукатуренной и покрашенной в серый цвет стене и, опираясь на нее, встал. Это была камера на четырех человек. Две двухъярусные кровати были заняты. На них и сидели, и лежали разных возрастов мужчины. Синие от наколок, трое из них с нескрываемой брезгливостью смотрели на то, как осматривается Захар. Четвертый, на верхнем ярусе, лишь приподнял голову над подушкой, бросил на новичка странный, полный отчаяния и тоски взгляд и снова уткнулся в подушку. Отчего-то его вид вызвал у Захара новый прилив страха.

Слева от входа были унитаз и раковина. Посреди камеры – стол и две прикрученные к полу скамейки.

– Чего-то я не понял, – просипел бритый наголо громила. – Чего это к нам пятого подселяют, если шконок всего четыре? Да еще всего в нифелях.

– Ты кто такой будешь, мил-человек? – спросил сидевший напротив лысого прыщавый мужчина.

– Захаров. – Захар вытер рукавом пиджака кровь и рвотную массу. – Леонид Андреевич. А что это за место?

– Давай смывай с себя это говно, потом договорим, а то уже дышать нечем, – неожиданно рявкнул бритоголовый и отвернулся к расположенному под самым потолком оконцу с решеткой.

– Да, да, конечно! – перебирая руками по стене, Захар добрался до раковины, отвернул кран и подставил голову под струю воды.

От холода заломило затылок. Он долго тер ладонями лицо, потом стал стряхивать крошки с воротничка рубашки.

– Э-э, – протянул бугай. – Так дело не пойдет. Снимай и стирай.

– Может, пусть заодно подмоется? – свесив с верхнего яруса голову, хихикнул парень со шрамом на щеке.

– Ты это кому сказал? – вспылил Захар. – Да ты знаешь, кто я такой?

– Здесь все равны, – заметил прыщавый. – Ты стирай.

С трудом, трясущимися руками расстегнув на пиджаке единственную оставшуюся пуговицу, Захар стянул его с себя и бросил в раковину. То же самое сделал и с рубашкой.

– Кровь с пола кто будет убирать? – снова подал голос Рябой.

В это время послышались шаги, щелкнул замок, звякнул засов, и на пороге возник крепыш в камуфлированной форме. Постукивая по ладони резиновой дубинкой, он посмотрел сначала на Захара, потом на бритоголового:

– Все нормально?

– А чего к нам заселяют пятого? – возмутился Рябой.

– По очереди спать будете, – усмехнулся надзиратель.

– Вот уж хрена, – открыл было рот бритоголовый, но надзиратель с силой врезал резиновой палкой по стене:

– Заткнись, Потапов, и на выход!

Бритоголовый сполз с кровати и выпрямился:

– Так бы сразу и сказал.

Он был высокого роста. Неторопливо натянув на мускулистое тело майку, Потапов вышел. Двери с грохотом захлопнулись, зазвенели ключи.

– Что это за место? – повторил свой вопрос Захар, продолжая мять в воде пиджак и сорочку.

– Ты, дядя, кем будешь? – спросил Рябой.

– Имя и фамилию я назвал, – заговорил Захар, решив быстрее ответить на интересующий вопрос сидельцев, чтобы потом они ответили на его. – Работаю заместителем префекта.

– У-уу! – протянул Рябой и резко сел, свесив ноги с пожелтевшими от грибка ногтями. – Сколько чести. Спер что-то и не поделился?

– Ничего я не крал, – Захар выключил воду и сунул ломившие от холода руки под мышки. – Недоразумение…

– Все здесь по недоразумению, – Рябой перевел взгляд на лежащего внизу мужчину. – Правильно, Крюк?

– Это следственный изолятор? – Захар вновь повторил попытку узнать, где он.

– Это, мил-человек, изолятор временного содержания.

– Полицейский?

– А какие еще бывают? – хохотнул Рябой.

– ФСБ, например, – Захар пожал плечами и принялся выжимать пиджак.

Неожиданно закашлял парень, напугавший своим взглядом Захара.

– Эй, чахоточный, – закричал Рябой. – Хватит бациллы распространять! Здесь остальные все здоровые.

– Что я сделаю? – Закрыв нижнюю часть лица окровавленной простыней, мужчина средних лет сел, продолжая давиться кашлем.

– Ты, когда тебя принимали, говорил, что у тебя тубик? – спросил бугай, которого называли Крюком.

– Конечно, – кивнул мужчина.

– Суки! – зло сверкнул глазами Рябой.

– Простите, а что такое, – Захар замялся.

– Туберкулез у него, – пояснил Рябой. – Его в отдельный бокс положено, а они…

На затылке у Захара зашевелились волосы.

«Господи, куда я попал?» – Одновременно с осознанием своего положения к нему вернулось обоняние, и он отчетливо различил запах параши, крови, чего-то перекисшего, немытых тел и тухлятины.

– Как все это высушить? – спросил он, глядя на Рябого.

– Вон, на батарею кинь, – по-хозяйски распорядился Рябой.

Захар с трудом развесил белье и сел на скамейку.

В камере воцарилась тишина. Лишь изредка покашливал туберкулезник. Как выяснилось, его звали Лешка, но обращались по прозвищу Харчок.

* * *

Барабаня пальцами по рулевому колесу, Матвей не сводил взгляда с выхода префектуры. Он подъехал сюда к концу рабочего дня, чтобы прокатиться вслед за машиной Захара. Ему нужно было ускорить процесс, и он пошел ва-банк. Повод для встречи был. Они не обменялись телефонами, не обговорили детали дальнейшего сотрудничества. Ведь разговор у Захара на квартире закончился, едва начавшись. Чиновник как бы взял тайм-аут, чтобы подумать и потом выйти на человека, который заинтересован в таких, как Матвей, людях. На этот раз он не собирался идти к нему домой. Второй визит – это уже перебор. Решил использовать старый и излюбленный метод, просто аккуратно подставить зад своей машины после перестроения где-нибудь в «глухом» месте.