Замечательный сосед (СИ) - "F-fiona" - Страница 4

Отрешенно слышу, как Кирилл гремит чем-то на кухне, но так далеко, что не может меня касаться никоим образом. Я дрожу, пытаюсь свести ноги вместе и чувствую, как из разорванного анального отверстия вытекает кровь и сперма.

Возвращается Кирилл, хватает меня за плечи и поднимает. Я не стою на ногах. Он окидывает меня взглядом, поднимает на руки и несет в ванную. Чувствую прохладную воду, начинаю дрожать еще сильней. Сосед ставит меня на колени и наклоняет. Я безучастно стою, даже не вырываясь. Он тихо ругается и оставляет меня. Сил стоять нет, я сползаю, заваливаюсь на бок, касаюсь ледяных стенок чугунной ванны. Мне хочется умереть. Так больно. Вода, касаясь ануса, обжигает не хуже огня. Возвращается Кирилл, снова тормошит меня. Почему он не оставит меня в покое? Он тянет меня за волосы, ставит в более или менее сидячее положение и что-то всовывает в рот. Я слабо дергаюсь, но крепкие руки легко удерживают меня. По горлу течет горькая, противная жидкость. Кашляю, вырываюсь, но все что я могу – лишь покорно глотать водку. Затем меня снова оставляют одного. Лежу так долго, очень долго. Я замерз, вода ледяная. Дрожу, не в силах пошевелиться, все кружится – я быстро опьянел. Часть боли ушла, хотя я думал, она со мной навечно. Попробовал подняться, но ноги разъезжаются и удержать свой вес не получается.

Меня рывком поднимают, берут на руки, тащат обратно и швыряют на диван. Горячие руки скользят по телу, перегар ударяет в нос, я лежу безучастно, словно и не со мной все это происходит. Ресницы слиплись, да и какая, в сущности, разница, мне бы все равно не удалось сфокусировать взгляд. Кирилл проникает в меня. Легко и просто, как в разработанную шлюху. Я выгибаюсь, хриплю, всхлипываю. Он двигается медленно, доводя до исступления, выжимая всю возможную боль. Не знаю, откуда силы, но я бьюсь под ним, не понимая, что так ему нравится еще больше. Он кончает мне на лицо, потом долго водит членом по губам.

Уходит, и я чувствую запах табака. Мне холодно, очень холодно. Я нахожусь на грани небытия. Хочу в него провалиться, но не могу. Возвращается Кирилл, берет меня на руки и несет в ванную. Ополаскивает меня из душа, смывая с лица сперму, а потом вдруг целует меня, крепко прижимая к себе, не замечая, что я весь мокрый. Терплю это, чувствую вкус его семени во рту. Затем он снова несет меня в гостиную, кладет на диван, укрывает одеялом, садится рядом и нежно гладит по голове. Эта ласка пугает больше, чем удары. Она окончательно выводит из равновесия, и я рыдаю, как маленький ребенок. Кирилл все так же гладит меня по голове, его молчаливое участие и не дает мне остановиться. Я долго всхлипываю, он опускается рядом со мной и снова целует меня. Я измучен, не в силах пошевелиться. Позволяю ему все, просто не открываю глаз, а когда он кончает и ложится рядом, я слышу холодное, бездушное:

— Отличный фильм получился.

Вздрагиваю как от удара, распахиваю глаза и вижу в его руках видеокамеру. Холодею от ужаса. Он с издевкой смотрит на меня:

— Ты не сопротивлялся, это видно на пленке. А вот меня там не видно. Могу выложить в интернет, могу подложить твоим родителям под дверь. А могу и разослать всей школе. Хочешь? Станешь местной шлюхой.

Кирилл хватает меня за подбородок, и мне кажется, в его глазах ненависть.

— Нет, нет, пожалуйста, — шепчу тихо. Я все еще соображаю, и меня это удивляет. Еще могу думать о том, что будет, если эта запись будет обнародована. И меня еще это волнует.

— Ты сделаешь, как я скажу, понятно? Никому ни слова о сегодняшнем дне, держи свой рот на замке, своему ублюдку скажешь, что тебе он больше не нравится. И жду тебя завтра вечером.

Я закрываю глаза. Мне больно. Больно так, что, кажется, будто в легких нет воздуха, так, что звенит в ушах, так, что желудок сжимается.

— А теперь вставай.

Я честно пробую встать. Не удается, падаю, и меня подхватывает Кирилл.

— М-да, — протягивает он с ухмылкой, — завтра ты явно не сможешь. Помял я тебя.

Ему приходится меня одеть самому. Меня шатает. Он ведет меня до двери, щелкает замком. Я не верю, что он меня отпустит. Несколько минут назад мне казалось, что эта квартира станет моей могилой. Сосед подводит меня к моей двери, прижимает к ней и жестко целует, нажав на звонок. Слышатся шаркающие шаги, звенят ключи, и я с ужасом отстраняюсь – не хватало, чтобы родители увидели это. На пороге стоит заспанный папа в одних трусах. Я вдруг задумываюсь о времени. Уже темно и, наверное, ужасно поздно.

— Дядя Боря, извините, — голос Кирилла полон раскаяния. Меня чуть не вырвало. – Мы задержались на вечеринке. Ваш сынок повздорил там к тому же кое с кем, правда вел себя как настоящий мужчина и постоял за себя.

— Ну, это объясняет его потрепанный вид, — протянул папа, а затем зевнул. Но ему польстило, что его сын «постоял за себя». Подвоха он не заподозрил.

— Можно доведу его до кровати? Он еле стоит, — сосед засмеялся.

— Конечно, Киря, давай, спасибо тебе.

Папа прошлепал в спальню, а Кирилл дотащил меня в мою комнату, раздел, натянул пижаму и уложил в постель. Даже заботливо укрыл одеялом. Я зажмурился и спрятал лицо в подушку – его присутствие в моем личном уголке было ужасно, до тошноты неприятно. Кровать прогнулась и заскрипела под его весом. Я почувствовал его дыхание на затылке, его теплые, шероховатые руки, касающиеся моей шеи. По телу побежали мурашки. Как я еще способен что-то чувствовать?

— Уходи, — глухо застонал я, едва сдерживая слезы.

Мгновение спустя я слышу, как хлопнула входная дверь. Самое время разрыдаться, но я проваливаюсь в сон.

Вторая часть

5 ноября 20… года

Три дня я провалялся в постели. Два из них я просто спал. Проснувшись на первое утро, я обнаружил на тумбочке две таблетки растворимого аспирина и воду. Не могу понять, когда он успел их принести… Любая мысль о Кирилле, и я рыдал. Мне было обидно, мерзко, противно. Усугубляло все то, что родители были постоянно рядом, а при них расклеиваться я не смел. Почему он так со мной? Что я ему сделал? Откуда такая жестокость? Как же я его ненавидел... И себя, заодно. Я представлял, что там на этой пленке, и жить не хотелось.

Встать для меня было невыполнимой задачей. Болело все. Когда я дополз до унитаза, то понял, что в ближайшее время в туалет сходить не смогу. Покопавшись в аптечке, я нашел мазь от геморроя. Больше все равно ничего не было, пришлось пользоваться ей. Я едва мог дышать. С трудом выполнял простые вещи, такие, как умыться или почистить зубы. В зеркале в ванной отражалась бледная худая мордашка. Эта сволочь специально не била по лицу. Ниже шеи было сплошное синее месиво.