Крылья - Нестеренко Юрий Леонидович - Страница 14

Несмотря на каникулы, я никогда не любила это время. Прежде всего — из-за холода, вечно хмурого неба, тоскливых осенних дождей; так было в детстве, когда я ничего толком не знала о брачных сезонах. По крайней мере, на отчима и маму эти сезоны особо не влияли — я не замечала перемен в их поведении. Иное дело — другие аньйо.

Я, конечно, понимаю, что аньйо как-то должны продолжать свой род. Но неужели нельзя делать это с достоинством, не впадая, подобно животным, в безумие и исступление? Высоким штилем выражаясь, противно видеть, как свет разума в глазах аньйо (и без того у многих не слишком яркий) затмевается липким блеском вожделения. Конечно, сейчас не времена древней дикости. Цивилизованные страны делают все, чтобы свести ущерб от брачных сезонов к минимуму. Любые сделки, заключенные в брачный сезон, считаются недействительными. В это время правители не издают указов, послы не ведут переговоров, не заседают суды, даже палачи не делают свою работу — все более или менее серьезные дела откладываются на потом, когда к аньйо вновь вернутся спокойствие и здравомыслие. Школьников распускают на каникулы, хотя на них, исключая старшие классы, брачные сезоны еще не действуют — зато действуют на учителей. Но все равно каждый такой сезон насилие захлестывает мир. Число преступлений возрастает более чем в десять раз, именно в это время чаще всего вспыхивают мятежи. У большинства правителей хватает ума не развязывать в этот период войн, однако те войны, которые уже идут к этому времени, не прекращаются, а становятся куда более жестокими и для солдат, и для мирного населения.

Справедливости ради отмечу, что во время брачных сезонов создана немалая часть ранайской и вообще мировой поэзии. Но мне никогда не нравились эти истеричные стишки, пропитанные похотливым безумием. Куда интереснее читать рассудительные философские стихи, написанные этими же поэтами, но в другое время.

Впрочем, брачные сезоны действуют не на всех — я уже упоминала, в частности, своих родителей. Они и поженились в другое время.

Доктор Ваайне говорит, что нет ничего глупее, чем жениться в брачный сезон. В самом деле, все понимают, что в этот период лучше избегать серьезных и ответственных дел, а разве брак — это не серьезное и ответственное дело? Хотя доктор Ваайне, насколько мне известно, вообще никогда не был женат.

Не знаю, может быть, я унаследовала спокойный нрав по этой части от матери (уж точно не от пирата Лаарена), а может, прав отчим, говоривший, что природа лишь дала аньйо возможность для зачатия в это время — и не более, а до исступления они доводят себя сами. Так или иначе, хотя по мере взросления у меня и стали проявляться сезонные признаки — нутам набухающие губы и все такое, — никакого многократно описанного поэтами «жара» или хотя бы «томления в крови» в этот период я не чувствую. Как, впрочем, и в другие дни. Мои дуры-одноклассницы, конечно, считают, что я лишь корчу из себя недотрогу, а на самом деле мечтаю об обратном, да только на крылатую ни один парень не позарится. Ну да что с них возьмешь, они способны судить о других исключительно по себе.

Доктор Ваайне говорит, что брачные сезоны вообще на женщин влияют слабее — ведь их роль пассивна, у животных самцы дерутся за самку, а не наоборот. Но я думаю, что тут сыграло свою роль то, что я с детства воспитывалась не на романтических сказках, а на серьезных книгах, где никогда не воспевалось любовное помешательство, зато часто демонстрировались его пагубные последствия для целых народов — особенно в старину, когда правила, о которых я уже говорила, еще не были введены повсеместно. Так или иначе, я этому рада и горжусь тем, что способна контролировать себя все тринадцать месяцев в году.

Так вот, школу в очередной раз распустили на каникулы, я сидела дома, размеренный шелест дождя за окном навевал на меня тоску. Отчим говорил, что тоска и скука — удел бездельников, и я честно пыталась следовать его наставлениям, штудируя учебник гантруского (илсудрумским и старокйарохским я к тому времени уже владела совершенно свободно). Однако взгляд то и дело невольно соскальзывал со строчек, и сложные конструкции гантруской грамматики совершенно не задерживались в голове. В конце концов я подперла тяжелую голову руками и уставилась в окно, по которому ползли бесконечные змеи дождя. За этим занятием меня и застал Ллуйор.

— Скучаешь? — осведомился он.

— Что за манера — входить без стука! — ответила я с неприязнью, не меняя позы. К этому времени мы практически не общались — разве что во время совместных тренировок, если драку, пусть даже и учебную, можно называть общением. Ллуйору было уже шестнадцать, он считался совсем взрослым, захаживал в кабак со своими прежними уличными дружками, и даже отчим, не терпевший спиртного, не мог ему этого запретить. Меня он воспринимал как малявку и по возможности это подчеркивал — словно хотел отыграться за то время, когда он, несмотря на два года разницы, смотрел на меня снизу вверх… Я, впрочем, тоже не упускала случая позлорадствовать, если ему доводилось вернуться из кабака с подбитым глазом. Впрочем, такое случалось редко — мало кому, даже по пьянке, хотелось связываться с будущим йартнарским палачом.

— Да ладно тебе, — отозвался он неожиданно дружелюбным тоном. — Мы ж не чужие. Чем тут киснуть, пойдем разомнемся, а? Мне партнер нужен.

Только тут я посмотрела в его сторону и увидела, что он при мече. Фехтование на мечах я не любила. Хотя Ллуйор был старше, я часто побеждала его на шпагах благодаря своей ловкости и гибкости. Но более тяжелый меч давал ему, как более сильному, преимущество — если только мне не удавалось провести ловкий прием сразу. Затяжной поединок я, как правило, проигрывала.

А совладать с Ллуйором быстро было непросто — все-таки уроки отчима и ему пошли впрок, причем в этом он достиг куда больших успехов, чем в школьных науках.

Еще двести лет назад мечи были основным оружием, но ныне они практически вышли из моды. Солдаты все еще пользуются ими — все-таки огнестрельное оружие слишком долго перезаряжать, да и порох с пулями имеют свойство кончаться. Впрочем, даже в армии уже далеко не все части имеют на вооружении мечи. В обычной же жизни аньйо с мечом можно встретить крайне редко; чаще всего это консерваторы из старой аристократии, упорно не желающие признавать «новомодных» веяний — даже если этим веяниям уже не первое столетие. Изобретение пороха лишило смысла тяжелые доспехи, а значит, и для холодного оружия настала пора легких шпаг и рапир.