Победивший платит (СИ) - "Жоржетта" - Страница 56

Какое, однако, чинное поведение в веселом доме. - Больше всего мне это напоминает ухаживания на деревенской вечеринке, - признаюсь. - Жареные орешки, осторожные переглядывания, обязательные танцы и лишь потом можно удаляться в сторону сеновала. Разве что барышня вправе сказать кавалеру "нет".

- Так и здесь, - кивает Иллуми, сравнением отнюдь не задетый. - Ни одна девушка не пойдет с неприятным ей человеком.

Гражданские свободы для работниц борделя? Видимо, у меня слишком явно падает челюсть, потому что он поясняет: - Если девушка ублажает партнера, не испытывая добрых чувств, он не может этого не ощутить. Много ли удовольствия он получит? Нужно быть полным идиотом, чтобы, получив отказ, настаивать... и таким неприятным клиентам просто возвращают деньги. Пусть идут в дома для низших, там дела обстоят иначе.

Ах, да. Для низших. Отголосок старого разговора царапает, как могла бы резать слух диссонирующая нота, и я со злой язвительной усмешкой напоминаю: - Я-то низший. Меня туда хоть на порог пустят?

- Что за чушь приходит тебе в голову! - тут же вскипает Иллуми. - Любить можно только равного. Так что не вздумай меня оскорблять подобными высказываниями.

Повисает напряженная, потрескивающая статическим электричеством тишина. Я не хотел его обижать, напоминаю себе. И он меня тоже. И... "любить". Черт.

- Знаешь, Иллуми, - предлагаю кротко, - не заказать ли нам в дорогом салоне парочку-другую шелковых флажков с вышитой вручную надписью "Внимание, культурный барьер!" И поднимать их посреди разговора в качестве превентивной меры.

- Замечательная идея, - ворчат в ответ, - но ты ошибся с размерами. Нам целый транспарант понадобится.

... Прошла гроза стороной. Я успокаиваюсь. Ладно, бывает, не поняли. - Наверное, заслужить от платной девочки отказ позорно? - осторожно прощупываю почву.

- Да нет, - удивленно пожимает плечами Иллуми. - И мне отказывали пару раз. Ну не понравился, бывает. Жизнь несовершенна.

- Пришлось уйти с вечеринки? - догадываюсь.

Усмехаясь, он меня поправляет нарочито назидательным тоном, как папаша, открывающий своему юному отпрыску тайны взрослой жизни. - Я разделил вечер с другой, и не могу сказать, чтобы был разочарован. Все девушки - и юноши, если того пожелает гость, - в Доме первоклассны, и обижаться на кого-то из них так же нелепо, как на дождливую погоду. Дом Услад - не место для соперничества, туда приходят просто получить удовольствие. А нарочно оставаться весь вечер одному - неявный упрек заведению. Так что ты без красотки не останешься.

Таким тоном он мог бы расхваливать мне какие-то особенно удачные пирожные, которые мне непременно стоит попробовать. И, черт возьми, я сам не против.

- Если ты категорически откажешься, можем ограничиться официальной частью и сбежать, - предлагает Иллуми с сомнением и добавляет совсем жалобно: - Но не хотелось бы.

Интересно, это хитрость, призванная придать мне легкомыслия, или... - Погоди-ка. Это не затем, чтобы скрыть, что я тебе больше любовник, чем дальний родственник?

- Идея хорошая, - фыркает Иллуми, прижимая меня к себе, - да разве удастся? Вокруг нас ведь не слепые. Ох, и припомнят мне поединок с Бонэ... Не станешь же каждому объяснять, что я раньше терпеть тебя не мог? К тому же ты барраярец... сам знаешь, какое количество общеизвестной чуши разделяет наши народы.

Чуть кривится.

- Пока тебя не узнаешь получше, в эту чушь даже можно поверить.

М-да. Про дуэль я как-то забыл. Остается отшутиться: - Будешь говорить, что я не устоял перед тобой и сдался на условия победителя. - Делаю преувеличенно смиренную мину. - Как, выгляжу я укрощенным? - Вздыхаю. - Боюсь, с моими нынешними привычками я безвозвратно испортился для нормальной жизни.

- Ничего, - мягко утешает меня Иллуми. - До тех пор, пока ты не начал выращивать котят на деревьях, ты еще не полностью потерян для своих устоев.

Хохочу, с трудом выговаривая: - Если я начну... выращивать на деревьях котят, а в чайной чашке разводить рыбок... то окажусь потерян для всего, кроме уютной психиатрической больницы.

Иллуми не подхватывает штуки, озадаченно морщит лоб, лишь потом понимает. - А, ты не в курсе. Это биотехнология - традиционное развлечение наших дам.

- Только дам? - уточняю с некоторой тревогой, представив разговоры сегодня вечером. Мутанты... бр-р, не лучшая тема.

- Мужские хобби обычно гораздо обыденнее. Из тех, с кем мы сегодня встречаемся, - живопись, поэзия, старинное оружие. Сам увидишь. Пора одеваться, между прочим. - И шлепком по плечу он отправляет меня к двери.

Час спустя выясняется, что мы составляем замечательную контрастирующую пару. Я в своем закрытом полувоенном стиле - пиджак застегнут доверху, высокие ботинки зашнурованы и даже перчатки в кармане. И Иллуми в новой накидке из мелко искрящейся на складках ткани, с драгоценными камнями в прическе и хитро свитыми браслетами на обеих руках. Он одобрительно кивает и, как последний штрих, добавляет несколько капель из уже знакомого флакона с "Ястребом". Себе на шею, волосы и кисти рук, мою же стрижку только ерошит душистыми пальцами. - Хватит и намека.

***

Дом Услад оказывается банально уютен. В небольшом округлом зале у дальней стены нечто вроде подиума, остальное место занимают диваны и столики с угощением. Пахнут ароматическим маслом светильники, переговаривается сидящая компания. Появившемуся Иллуми откровенно рады, я вызываю скорее настороженное, но незлое любопытство. В ответ на представление сам коротко киваю, щелкая каблуками. Полдюжины названных имен пока не говорят мне ничего, но постраюсь их запомнить.

Занимаю руки бокалом и разглядываю тех троих, к кому подсел Иллуми.

Светловолосый скуластый мужчина без возраста - Арно, кажется. Холодное лицо вместо грима отмечено лишь наклейкой на скуле, да и приковывает оно взгляд меньше, чем накидка сочного багряного цвета. Второй, Пелл - моего примерно роста (значит, невысокий для цета) крепыш; он играет кончиком длинной рыжеватой косы и реплики бросает отрывисто. И третий, которого я невольно разглядываю, точно скульптуру в музее, и неудивительно: безумно переливчатые складчатые одежки, авангардный грим, и на этом раскрашенном лице просто написано, что главная из его работ - он сам. Иллуми говорил, что один из его друзей - художник? Фирд или Фирн, вот как его зовут.

Заметив мое внимание, переливчатый цетагандиец с именем на Ф принимает картинную позу, давая собой полюбоваться, и лишь затем встает и подходит ко мне. Надеюсь, он сам начнет разговор; у меня на языке вертится только бестактное "этого наряда лошади не пугаются?".

- Какой минималистичный стиль, - осматривает он меня с ног до головы. Похоже, разговор и впрямь пойдет об одежде. - Такова барраярская мода?

- Скорее ее имитация из подручных средств, - вежливо киваю, вступая в разговор.

- Напоминает армию и все ее несвободы, - заявляет категорично. Еще один штатский умник. - Вы воевали? - Я успеваю только кивнуть, как он продолжает делиться сведениями: - Пелл тоже побывал на вашей войне; недолго, впрочем.

Меряю невысокого гем-лорда взглядом и решаю на этот вечер сию подробность не акцентировать. - Я носил форму не один год. Привычное - значит комфортное, - развожу руками.

- Одним словом, война взяла вас за руку и ведет своей тропой, - отставляет бокал. - Вы очень отличаетесь от других барраярцев? Характером, принципами, судьбой?

- А вы сильно отличаетесь от остальных гемов? - парирую. - Эстетизмом или любопытством?

Разноцветная улыбка приобретает некоторый оттенок надменности.

- Не стану утверждать, что отличаюсь кардинальным образом, но эстетизм - моя работа. А любопытство - сопутствующий фактор. Вы рисуете?

- Вовсе нет. У меня точная рука и хороший глазомер, - улыбаюсь проникновенно, вспомнив про мою основную специальность, - но рисование тут ни при чем.